— Не думай, что тебе удастся обмануть меня! — сказал ом и вышел.

В очаге дотлевали угли. Дай-Ши смотрел в ночное небо.

Светловолосый забыл приладить на место вырезанный лоскут.

Николай проснулся и сел.

Его кто-то разбудил.

Часы показывали полчетвертого. Николай проспал очень долго.

Ом откинул занавеску. Шел снег. Лужайка была белая, на кустах лежали пушистые шапки. Снежинки шуршали, ударяясь в стекло.

Николай вышел на галерею. Было тихо. Одна красная лампа погасла. Холл с одинокой неяркой лампой выглядел брошенным. Да и эта лампа, казалось, вот-вот погаснет.

Крадучись, он заглянул в спальню Лидии. Пусто. Николаю это не понравилось. Где она пропадает? Может, у нее появился любовник?

От этой мысли у него сжалось сердце. Он не хотел этому верить.

Николай быстро спустился вниз.

— Мама? — шепотом позвал он, хотя знал, что тут ее быть не может.

Теперь в доме стало еще тише.

Он заглянул в кухню. Его встретил холод. Дверь, ведущая на улицу, была распахнута.

Николай даже вскрикнул от страха. «Наверное, это я оставил дверь открытой, когда убегал из дома», — подумал он.

Ему хотелось закрыть дверь, но он не мог сдвинуться с места. По спине у него бегали мурашки.

В доме явно что-то происходило.

Словно во сне, он медленно повернулся лицом к холлу.

Лампа на галерее обреченно боролась с темнотой, ее света не хватало даже на всю лестницу. Она напоминала гаснущую звезду.

Темнота сгустилась, ожила и превратилась в таинственное существо. В холле стояла зловещая тишина. Николаю почудилось, что там кто-то притаился. Этот кто-то повелевал темнотой, превратил ее в грозную и страшную силу.

Николай сопротивлялся как мог, но ноги сами вынесли его в холл к отцовскому кабинету. Он с трудом протискивался сквозь густую черноту, которая оказывала ему сопротивление.

Дверь в кабинет была распахнута. Николай остановился на пороге. Темнота манила его, подталкивала в глубь кабинета, но он крепко держался за косяк двери.

В кабинете было тихо.

Постепенно он различил внутри слабое движение. Он ничего не слышал, но темнота густела, уплотнялась и подкрадывалась к письменному столу.

Николай был не в силах отпустить косяк и убежать.

Раздался едва уловимый звук, который вырвался словно из недр темноты. Вскоре он превратился в рычание, разорвавшее тьму и заставившее ее дрогнуть.

Из кабинета явственно слышалось грозное рычание. Густая тьма у письменного стола сделалась окончательно непроницаемой. И все-таки Николай разглядел там какое-то существо. Оно вытянулось на полу и со свистом чем-то мело пол. Вспыхнули две желтые полоски, они стали шириться и в них заполыхали две черные бездны. Потом они снова сузились и загорелись зеленым огнем.

Неожиданно темнота взорвалась. Кто-то пролетел по кабинету, таща за собой темноту. Николай успел разглядеть лапы с острыми когтями. Он отпустил косяк и отскочил в сторону. Споткнувшись о вольтеровское кресло, он перемахнул через него, ударился затылком обо что-то твердое и на мгновение потерял сознание.

Когда он снова вскочил на ноги, темнота молчала — в доме царила ночь.

Николая трясло, мысли у него путались. Однако он нашел в себе силы выйти на кухню и запереть черный ход. Похоже, загадочное существо ускользнуло именно через него. Холл и весь дом дышали покоем, как ни в чем не бывало.

Николай вдруг почувствовал страшную слабость. Он не понимал, как, стоя на пороге кабинета, ему удалось сохранить ясность мысли, — ведь он даже почти не испугался. Правда, то существо было призрачное. Вроде ангела в саду. Они оба исчезли, как не были, и Николаю уже не верилось, что он их видел.

Поднимаясь по лестнице, он заметил, что и вторая лампа на галерее тоже погасла. Николай вздрогнул.

Неужели это призрачное существо, явившись в дом, погасило одну лампу, а покидая его — вторую?

Элиам в испуге открыла глаза. Страх стучал в сердце. Она вдруг забыла, где находится.

Серая комната была ей незнакома. Повернув голову, она увидела в полукруглом окне луну на фоне темно-синего неба.

Она все вспомнила, и с губ у нее чуть не сорвался крик. Где она, в своем храме или в той чужой комнате, которую она видела наяву?

Но крик замер у нее на губах. Чья-то легкая рука накрыла ей рот. Темная фигура сидела у ее изголовья.

— Ты дома, Элиам, — произнес спокойный голос Алии. — В храме лунного полукружия.

— Что случилось?.. Или то был сон? — Элиам удивилась, что голос у нее звучит жалобно, как у ребенка.

— Нет, Элиам, не сон. — Теплые руки Алии сжали ее руку. — В нашем храме великая радость. Ты раздвинула для нас пределы бытия. Воистину, ты избранница луны.

— Я не хочу быть ее избранницей! Не хочу приобщаться к ее тайнам! Мне страшно…

— Послушай, Элиам…

Алия была очень серьезна. Она наклонилась к Элиам и пыталась заглянуть ей в глаза, но в глазах Элиам отражался только лунный свет, разлитый по комнате.

— До сих пор ты считала себя просто одной из нас. Мы все совершали одни и те же ритуалы в честь луны, на нас лежали одинаковые обязанности. Мы подчинялись одним и тем же правилам и верили во власть луны над сердцами и мыслями людей.

Алия помолчала.

— Ты меня слышишь? — спросила она.

— Да, — проговорила Элиам, по-прежнему не глядя на нее. Но она не смотрела и на луну, заполнившую полукруглое окно. Власть луны над ее волей внушала Элиам страх.

Алия продолжала:

— В наших древних рукописях дважды упоминается о служительницах храма, которые прошли сквозь зеркало и заглянули в неведомое им пространство. И оба раза это случилось, когда луне грозила беда. Когда ее собственный свет начинал слабеть.

Алия положила руку на плечо Элиам.

— Способность проходить сквозь зеркало — это дар луны, ведь зеркало освящено луной после долгих и сложных ритуалов. Ты их еще не знаешь. — Алия вздохнула. — Я завидую тебе, — тихонько прошептала она. — Всей душой завидую твоему дару. Я не достойна тебя, и скоро, когда меня больше не будет, ты станешь непревзойденной верховной жрицей.

С растущим страхом Элиам слушала эти слова. Нет, не луна лишала ее воли, а приговор Алии, сознание долга, который ляжет на нее в будущем.

— Все это означает, что ты станешь нашей посланницей, если луна будет в опасности.

— Почему луна будет в опасности? — прошептала Элиам. — Что ей угрожает?

— В наших рукописях, которым около двух тысяч лет — они восходят к временам первых толкователей лунных знаков — приводится сон одного из толкователей. Во сне он разговаривал с луной, и она сказала ему:

— Нет ничего вечного. Но если погаснет луна, умрут мечты, завянут желания и человек потеряет способность к состраданию. Однако любую слабеющую силу можно поддержать и обновить. В том числе и мою силу, которая питается моим собственным светом. Человек, способный пройти сквозь зеркало, может открыть этот путь и другим людям — за меня нельзя бороться в одиночку. Лишь тот, кто способен пройти сквозь зеркало, может найти источник, который обновит мою силу. Но это дано не многим. Это редкий дар, и дается он, может быть, раз в тысячу лет. Тот, кто способен пройти сквозь зеркало, не должен бояться этого дара, что бы с ним ни случилось. Он увидит, что жизнь многослойна. И он служит мне так же, как я служу ему.

Алия умолкла. Элиам тоже молчала. Луна медленно покинула полукруглое окно, но в комнате еще осталась легкая серебристая пыль.

— Мне не нужен этот дар, — жалобно проговорила Элиам.

Ей было так больно, когда она стояла в чужой комнате в неведомом мире и смотрела в глаза женщине, похожей на нее.

— От этого дара нельзя отказаться.

— Но я не хочу обладать им!

Голос Элиам взметнулся до крика. Она до сих пор слышала звук разбившегося стекла и видела, как вокруг нее разлетаются осколки. Она не хотела входить в зеркало, но ее влекла неведомая сила. Осколки стекла не порезали ее, и она, помимо своей воли, оказалась в комнате с той незнакомой женщиной.

Алия вздохнула:

— Я не могу помочь тебе, Элиам. Не могу унять твою боль и прогнать страх. Могу только не покидать тебя, пока ты нуждаешься во мне. Но ты пойдешь первой, и тебе придется проложить для всех нас путь через зеркало.

— Что это значит?

В комнату кто-то вошел. Элиам вздрогнула.

— Не бойся, это я, — сказал Олим. — Я принес хорошие новости.

Он подошел к полукруглым окнам, за которыми виднелась равнина, далекие горы и нёбо.

Элиам не разглядела, что он делает, но когда он отступил в сторону, перед окном, залитым лунным светом, стояла прозрачная стеклянная ширма.

Лунный свет, преломившись в стекле, рассыпался по полу радужным веером. Элиам с удивлением села на постели.

— Это и есть собственный свет луны, — сказал Олим. — Благодаря ему отражение солнечного света по ночам становится ярче.