— Ну, есть у меня в носу золото?

— Арестовать! — приказал Ноготок XV, указывая перстом на телохранителя Бородавки.

Взвод дубиноруких выбежал на поле стадиона. Зуботычина растянулся, сложив на груди руки, словно он умер.

— Немедленно встань и следуй за нами! — приказал командир взвода.

Зуботычина даже не шелохнулся.

— Встать! — крикнул комвзвода. Зуботычина и ухом не повёл.

— Унесите его! — приказал командир дубиноруких.

Гвардейцы схватили Зуботычину кто за руки, кто за ноги. И тут телохранитель Бородавки приподнялся и одним резким движением разбросал дубиноруких по всему полю. Затем погнался за командиром взвода.

Но тот оказался проворнее — сделав круг по беговой дорожке, он скрылся в толпе хохочущих зрителей. Зуботычина остановился и почесал затылок — он не мог вспомнить, за кем гнался и почему.

Пока Зуботычина, углубившись в размышления, чесал затылок, гвардейцы успели оправиться от потрясения. Они подкрались к нему сзади, и двадцать дубинок опустились на голову телохранителя первого министра.

Зуботычина обалдело смотрел вверх, словно удары сыпались на него с неба. Другой давно бы свалился на землю, но у грозного телохранителя голова была крепкая, как орех. В конце концов гвардейцам всё же удалось связать Зуботычину и унести с поля.

Зрители ликовали от удовольствия, и Бородавка был посрамлён. А Бутуз столько смеялся, что под конец даже заикал. Государь с государыней радовались за сына. Считая, что представление окончено, Ноготок XV встал…

— Я тоже хочу! — заявил принц.

— Что? Что? — почти в один голос спросили Ноготок и Заусеница.

— Хочу бороться.

— С кем? — удивился тронный владыка.

— С этим. — Бутуз показал пальцем на Саламуру.

Пастушок всё ещё стоял на поле. Он с таким интересом наблюдал за выходками Зуботычины, что забыл об опасности. А когда решил уйти подобру-поздорову, то было поздно. К Саламуре подошли три высших чина и заявили, что с ним желает бороться сам принц.

«Только этого мне не хватало! — расстроился Саламура. — Вот накликал на себя новую беду».

Придворные, как могли, отговаривали принца. Ему ли, наследнику короля, бороться с каким-то мальчишкой. Они заверяли, что, конечно, принцу ничего не стоит уложить самозванца на обе лопатки, ведь Бутуз такой полный! Но зачем ему пачкать руки? А Бородавка сказал:

— В этом проходимце сидит нечистая сила, вы видали, как он околдовал Зуботычину, нашего чемпиона.

Но Бутуз стоял на своём:

— Хочу бороться, и всё!

Зрители, уже начавшие было расходиться, заметив суматоху в королевской ложе, вернулись на свои места. Жители Сноготка, как, впрочем, и многие другие, были очень любопытными людьми.

На поле вышел Бутуз. Король и королева смотрели на своего наследника с любовью и страхом. Они боялись, как бы чужестранец не напустил на принца какую-нибудь хворобу. И в то же время гордились Бутузиком. Он так воинственно и молодцевато приближался к Саламуре, что у родителей выступили на глазах слезы умиления.

Пастушок первый раз в жизни видел так близко настоящего принца и разглядывал его во все глаза.

— Смотрите, он гипнотизирует принца, — сказал Бородавка Ноготку XV.

Но тот отмахнулся от первого министра, как от назойливой мухи. Бутуз так рассматривал Саламуру, словно искал уязвимое место. Он дважды обошёл его, затем вызывающе выпятил грудь и спросил:

— Как тебя зовут?

— Саламура. А тебя?

— Меня?

— Да, тебя.

— Меня… меня… Бутуз.

— Ты на самом деле принц?

— Кто, я?

— Да, ты.

— Я… я… о чём ты спросил?

— Ты уже забыл?

— Забыл. А что?

— Да ничего. Я просто спросил: правда ли, что ты настоящий принц?

— Конечно.

— А почему ты такой толстый?

— Так я же принц.

— Ты, наверное, любишь поспать?

— Я?

— Да, ты.

— А что мне ещё делать. Поем и на боковую, снова поем и опять на боковую. На то я и принц.

— Это ты велел привести во дворец Байю?

— Какую Байю?

— Повелительницу светлячков.

— Да. Я думал, она царица, а оказалось — просто пастушка.

— Где она сейчас?

— Кто?

— Байя, пастушка светлячков.

— Не знаю… Что ты всё спрашиваешь, давай лучше поборемся.

— Сначала скажи мне, где Байя.

— Пропала куда-то.

— Как это — пропала?

— Откуда мне знать. Я принц…

— А что такое щелчок, это ты, надеюсь, знаешь?

— Щелчок?

— Да, щелчок. Не слыхал?

— Нет.

— И не получал его по носу?

— Нет.

— Ну, тогда получай.

Пастушок согнул средний палец, придержал его большим — принц внимательно следил за его странными движениями. Саламура дал ему щелчок по носу.

Бутуз захныкал:

— Я так не играю… Это нечестно…

— А Байю похищать честно?

В королевской ложе поднялся невообразимый шум.

— Он дал принцу щелчок!

— Ох, ох, щелчок!

— И кому?

— И куда?

— Негодяй!

— Арестовать!

— Сгноить его в тюрьме!

Заусеница упала в обморок. Король, его величество Ноготок XV, приказал:

— Арестовать наглеца!

Тут же на поле выскочили дубинорукие: не один и не два взвода, а вся гвардия. Оцепив поле, они надвигались на Саламуру. Наш пастушок попал в окружение.

Первый и второй министры взяли принца за руки и повели к ложе. Правда, Бутуз вырывался: мол, я ещё не боролся, но на этот раз министры проявили твёрдость характера.

Кольцо дубиноруких сужалось. Саламура уже слышал их тяжёлое дыхание.

Его вдруг осенило: «Перепрыгну-ка я через этих разинь». Он разбежался и, сделав сальто, перемахнул через ряды гвардейцев.

Дубинорукие почему-то зажмурили глаза и схватились за шлемы.

А пастушок уже бежал к восточной трибуне.

— Ловите его, вяжите! — крикнул генерал и повёл за собой войско.

Толпа зрителей расступилась перед Саламурой, пропустила его и вновь сомкнулась. Гвардейцы потребовали немедленно выдать им преступника. Народ ответил решительным отказом.

Гвардейцы заработали дубинками. Народ возмутился.

— Ребята, постоим за себя! — крикнул кто-то из толпы. — Война так война!

Через несколько минут стадион напоминал поле битвы. Простолюдины, кто вооружившись досками от скамеек, кто просто голыми руками, расправлялись с карателями.

Увидев, что королевская ложа опустела, генерал бросил своё войско на произвол судьбы и побежал вдогонку за вельможами. Правда, он хромал на обе ноги и не мог их догнать, особенно прыткого короля, но все же старался не очень отстать от свиты.

А чего стоит войско без генерала, вы и сами прекрасно знаете. Дубинорукие потерпели жестокое поражение.

Народ ликовал. Саламуру на поднятых руках пронесли через весь город.

В тот вечер духанщики выкатили на улицы бочки с отменным вином. Стоял пир на весь мир.

Согласно указаниям кузнеца, Цомизелия должен был сразу же по окончании представления доставить Саламуру на остров. Но вызволить героя дня из объятий разгорячённых жителей столицы оказалось делом нелёгким.

Саламуру просто разрывали на части. Всякий старался заманить его к себе и угостить чем-нибудь вкусненьким. А государство Сноготок славилось на весь мир своими замечательными шашлыками, хачапури и соленьями…

Пастушок обещал почти каждому жителю посетить его дом, но только чуть позже.

— А сегодня он мой гость, — заявил вдруг во всеуслышание Цомизелия. — Саламура ещё на той неделе обещал мне…

Что могли сказать на это жители Сноготка? Они считали себя людьми воспитанными и твердо соблюдали законы гостеприимства.

Цомизелия, как вы знаете, жил на окраине столицы, неподалёку от трёх дубов. Тех самых трёх дубов, под которыми скрывался вход в катакомбу. Так что вскоре тестодел и Саламура уже шли подземным ходом к острову. По дороге Цомизелия вдруг вспомнил, что у акробата отлетели приклеенные его тестом усы.

«Как я посмотрю кузнецу в глаза? — подумал он. — И зачем только хвастался? Но разве угадаешь наперёд, отпадут усы или нет?»

Он даже хотел вернуться в город, но потом решил: будь что будет.

Кузнец встретил своих друзей у самого входа в катакомбу. Видно было, что он изрядно поволновался. Цомизелия тут же принялся рассказывать о приключениях того дня. Он так увлёкся, что забыл упомянуть о потере Саламурой усов.

— Удивительно, — сказал кузнец, — как же они узнали Саламуру, ведь мы так тщательно загримировали его?

— Узнали… — притворился удивлённым не менее кузнеца тестодел.

— Эх, кабы не отклеились усы, — вздохнул пастушок.

— Значит, усы всё же отклеились? — спросил кузнец.

— Да. Иначе меня ни за что не узнали бы, — простодушно ответил Саламура.