Сироп не пошел. Не пошел он и в этот день, не пошел и в следующий. Может, чуть-чуть молоко ягодой пахло, а может, Лидочке так только казалось. Уж очень хотелось верить ей братцу! Даже Кузька несколько раз к крынке подбегал: и на вкус молоко пробовал, и так нюхал — молоко как молоко.

— Это все оттого, что клубники мало, — оправдывается Матвейка, — вот если бы ведер пять-шесть…

— Пять-шесть можно найти, — торопится Лидочка, — если со всей деревни собрать.

— Нет. Клубникой мы ее больше кормить не будем. Не в корову корм, как говорится. Мы пойдем другим путем. Будем изготавливать ряженку. Любишь ряженку?

— Люблю, — жмурится от удовольствия девочка, — сначала молоко надо потомить в печке, да пенки не забывать в молоке топить, потом…

— Е-рун-да! Эдак можно весь день эту самую ряженку делать. Как будто других дел нет. Ряженкой тоже должна заниматься корова. Говоришь, эту самую ряженку заквашивать надо? Чем-то кисленьким? Чего у вас тут кисленькое есть?

Не выдержал домовенок. Успел спрятать от городского гостя и уксус, и лимонную кислоту, и щавель на огороде травой закидал — не найдешь. Да вот не догадался в закуток заглянуть. А Матвейка догадался.

— Ура! Наша взяла! Я у вас тут прокисшее варенье нашел. Фу, воняет-то как противно!

— Дедушкиной наливкой воняет, — понюхала Лидочка.

— Может, и наливки подмешаем? — разошелся мальчик.

— Нет, за наливку от дедушки влетит. А варенье все равно испорченное.

— Стойте! Стойте! Не кормите мою Буренку испорченным вареньем, — кричит-надрывается Кузька, да только его никто не слышит.

Люди слышат и видят домовых, только когда верят в них. А Матвейка в него не верил, да и Лидочке не разрешил.

Никак не хотела Буренка забродившее варенье есть. Коровы-то и к свежему варенью без особой симпатии относятся, чего уж говорить о несвежем. Они больше травку любят, цветочки всякие, листья свекольные. Но Матвейку трудностями не испугаешь: развел он варенье в ведре воды и подставил корове. Она и выпила. Выпила, и такая веселая сделалась! Такая душевная!

Снесла широкой грудью дрын, который выход из коровника закрывал, и давай плясать «Камаринского» на огороде.

— Ой, — кричит Матвейка, — зачем ты мне рецепт до конца не сказала? Я не знал, что молоко для ряженки еще и взбалтывать надо.

— Не надо его взбалтывать, — голосит Лидочка, — это наша корова с твоей диеты с ума сошла!

Перелетели ребята птицами через забор, спрятались в густой траве, не знают, что еще Буренка выкинуть может.

Один Кузька не испугался, некогда ему пугаться: если хозяйство пропадает, то тут-уже не до испуга и не до обид.

Зацепился он за хвост сумасшедшей коровы, забрался ей на спину, дополз до уха и просит:

— Буренушка, миленькая, успокойся, пожалуйста.

— Я что? Плохо пляшу? — вытянулась морда у Буренки.

— Ты очень хорошо пляшешь, только на огороде плясать не положено.

— Тогда я на луг пойду, — икнула корова.

— А на лугу уже темно, никто не увидит, как ты прекрасно танцуешь.

— Да? Тогда я спать пойду, — согласилась Буренка, — вот высплюсь, еще не так спляшу.

— Какая-то неправильная у вас корова, — удивляется Матвейка в высокой траве, — совсем не понимает, чего это людям от нее требуется. Ничего, завтра как надоит с утра бабушка Настасья целое ведро ряженки, еще благодарить меня будете.

Утром Матвейку и Лидочку ждало жуткое разочарование. После утренней дойки бабушка Настасья принесла полдоенки молока, а не ряженки. И Матвейку никто не благодарил, наоборот, бабушка все сокрушалась: почему это Буренка молока дала мало и стоит такая грустная?

А Буренка была вовсе не грустная, просто она стеснялась всем в глаза смотреть. Сидит Кузька у коровки между рогами, жалеет ее.

— Не переживай, Буренка, ты правда хорошо танцевала на грядках.

— Неправда, коровы танцевать не умеют, это тебе каждый скажет.

— Как это не умеют? Как не умеют? Они не только на грядках умеют, но и танцы на льду показывают. Говорят же люди «как корова на льду».

— Правда говорят?

— Честное домовенковское!

— А чего тогда теленок с быком смеются?

— Смеются? Вот я им сейчас задам, — грозит кулаком Кузька, — они просто ничего не понимают в настоящем искусстве.

— Тогда можно я еще раз спляшу на грядках? — робко радуется Буренка.

Кузька даже с головы коровы свалился и шишку набил. Ну вот тебе и раз. Хотел просто успокоить коровку, а получилось, что уговорил ее новый налет на огород сделать.

— Нет, Буренка, — сказал Кузька, почесывая шишку, — пусть это девицы-красавицы на грядках пляшут. А мы с тобой существа серьезные, мы делом заниматься будем.

А Матвейка не успокаивается. Не получилось с коровой — значит, корова виновата. Несознательная попалась. И вообще, коровы дрессировке плохо поддаются. Кто это, скажите, видел корову в цирке или на поводке у сыщика? Вот если бы собака молоко давала или кошка…

— А чем у вас кошка занимается? — строго спросил он у Лидочки.

— Гостей намывает, солнечных зайчиков ловит, сметану ворует, за хвостом своим бегает, — перечисляет девочка.

— Понятно, — вздыхает Матвейка, — развели тут дармоедов. В Антарктиде такого ни за что не потерпели бы. Будем вашу бесполезную кошку переделывать.

— В кого? — пугается Лидочка.

— В полезную кошку. Вместо сметаны пусть ворует, например… например… например… гусениц! Вон у вас их сколько на капусте сидит! А я слышал, они вредители.

— Не будет наша Фенечка такую гадость есть, — сморщила носик Лидочка, — их даже куры без аппетита клюют.

— Вовсе не гадость. А куры ваши несознательные. Голодные путешественники за гусениц золотом платили, а они ломаются.

— А зачем путешественникам гусеницы? — зажала уши ладошками, чтобы не слышать страшного ответа, девочка.

— Да ты знаешь, что такое гусеница? Гусеница — это не только симпатичный вредитель, но и пять-шесть грамм легкоусвояемого белка. Их можно есть живьем, можно жарить на прутиках, можно запекать в глине, можно есть под майонезом.

— И что, тебя тоже в городе одними гусеницами кормили? — сглотнула Лидочка.

— Их только умирающие с голоду есть имеют право. А то на всех не хватит, — нашелся Матвейка.

Сидит Кузька на загнетке, слушает, как из его Фенечки умирающую с голоду кошку делать собираются. Решил Матвейка кошку больше не кормить, а в миску ее подкладывать только безволосых гусениц. Проголодается, съест как миленькая.

Но только и Фенечка не лыком шита. Умная кошка никогда не будет гусениц есть, пока в доме мыши не перевелись. Она же не путешественник. Принесут дети по горстке гусениц, положат в кошкину миску и за новой порцией бегут. Пока бегают, гусеницы и расползутся. Радуются ребята, думают, что кошка эту гадость ест. А Кузька бедный с ног сбился. Вредители из дома-то не уползают. Зачем им куда-то уползать, когда в избе весь подоконник цветами уставлен? И геранька тут ароматная, и фиалочки разноцветные, и алое полезный.

— Ой, мамочки, — вопит Кузька, — спасайся, кто может! Я с этим гостем жваркнусь скоро или вообще кувыкнусь. Нипочем мне этих вредителей одному из дома не выгнать!

А тут и Лидочка в дом вошла. Увидела она, что они с Матвейкой натворили, руками всплеснула. Надо же! Хотели, как лучше, а получилось совсем нехорошо. Даже хуже, чем с коровой. Помогла она домовенку вредителей с цветов снять, отнесла в темной коробочке, чтобы дорогу не запомнили, и выпустила подальше от дома.

— Если этот гость еще раз мои цветочки обидит, — кипятится Кузька, — я его на бой праведный вызову. У меня мускулы, дрын и кулаки!

— Он же как лучше хочет, — пытается оправдать братца Лидочка. — Матвейка сказал, что поселит у нас невиданный прогресс науки и техники.

— Сам приехал нежданно-негаданно, и друзей привести решил? — не успокаивается домовенок. — А если друзья у него такие же безобразники? Я с ними один не справлюсь. Ни с Матвейкой, ни с Наукой, ни с Техникой, ни с Прогрессом Невиданным.

Догрозиться Кузька не успел, потому что в избу ворвался Матвейка. Кузька быстро сделался невидимым; Матвейка, конечно, безобразник, но пугать его все-таки не следует. Кто знает, что с ребенком сделается, если он увидит Кузьку? Может, в обморок жваркнется или, как Буренка, на грядки плясать пойдет.

— Я передумал! — кричит с порога мальчик, — Нечего таких замечательных гусениц просто так кошке скармливать. Пусть она их сначала заработает. Будем выдавать поштучно в качестве поощрения.

— А за что будем выдавать поощрение? — радуется Лидочка.

— Дрессировкой займемся. Вот в Антарктиде есть такой клоун, он этих кошек дрессирует с помощью гусениц.