(— То есть обо мне? — с трепетным восторгом спросил Кристофер Робин. Он, похоже, отказывался верить собственным ушам.

— О тебе, — подтвердил я.

Кристофер Робин промолчал, но глаза у него всё больше округлялись, а щёки всё розовели и розовели.)

И вот тогда Вини-Пух отправился к своему другу, Кристоферу Робину, то есть, к тебе. А жил ты в домике с зелёной дверью, на другом конце Леса.

— Доброе утро, Кристофер Робин, — поздоровался он.

— Доброе утро, Винни-Пух, — ответил ты.

— Я тут подумал, а нет ли у тебя одной штучки… Ну, в общем, воздушного шарика?

— Воздушного шарика?

— Да, я так и спросил про себя: «Интересно, а нет ли у Кристофера Робина такой штучки, как воздушный шарик? Сидел тут, думал о воздушных шариках и решил спросить.

— А зачем это тебе понадобился воздушный шарик? — спросил ты у Винни-Пуха.

Винни-Пух огляделся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, приложил лапку ко рту и шёпотом ответил: «Мёд».

— Но с воздушными шариками за мёдом не ходят.

— Я хожу, — возразил Винни-Пух.

Так уж получилось, что днём раньше ты побывал в гостях у своего друга Хрюки и принёс оттуда воздушные шарики. Один, большой зелёный, он подарил тебе. А второй, большой синий, предназначался для одного из родственников Кролика, которого по молодости в гости просто не взяли. Поэтому у тебя и оказались два воздушных шарика.

— Какой ты хочешь взять? — спросил ты Винни-Пуха.

Он обхватил голову лапками и крепко задумался.

— Значит так, — начал он рассуждать вслух. — Когда идёшь за мёдом с воздушным шариком, главное, чтобы пчёлы не поняли, за чем ты пришёл. Если у тебя зелёный шарик, они могут подумать, что ты — часть дерева, и не заметят тебя, а если шарик синий, они могут подумать, что ты — часть неба, и тоже не заметят. Вопрос в том, чему они скорее поверят?

А разве они не заметят тебя под воздушным шариком? — спросил ты.

— Может, заметят, а может, и нет, — ответил Винни-Пух. — Кто их поймёт, этих пчёл, — он задумался, а потом добавил. — О, придумал! Я прикинусь маленькой чёрной тучкой. Проведу их.

— Тогда тебе лучше взять синий шарик, — предложил ты.

На том и порешили.

Вышли из дома, прихватив синий воздушный шарик, а ты ещё взял и ружьё, так, на всякий случай. Винни-Пух первым делом направился к большой луже и весь вывалялся в грязи. Потом вы надули шарик, и он стал большим-пребольшим. Вы оба держали его, а когда ты отпустил нитку, Винни-Пух плавно взмыл в небо, да так там и остался: повис на одном уровне с верхушкой дерева и в двадцати футах от неё.

— Ура! — закричал ты.

— Здорово, правда? — откликнулся сверху Винни-Пух. — И как я выгляжу?

— Как медвежонок, который висит под воздушным шариком.

— И я не похож на маленькую тучку в синем небе? — озабоченно спросил Винни-Пух.

— Скорее нет, чем да.

— Ну, может, снизу всё выглядит иначе. И, потом, как я уже говорил, никогда не знаешь, что взбредёт в голову этим пчёлам.

Ветра не было, а потому Винни-Пух завис рядом с деревом да так и остался. Он видел мёд, до его носа долетал запах мёда, а вот добраться до этого самого мёда не мог.

Чуть погодя с неба раздался громкий шёпот.

— Кристофер Робин!

— Что?

— Мне кажется, пчёлы что-то заподозрили.

— Что именно?

— Точно не знаю. Но что-то мне подсказывает — жди от них неприятностей.

— Может, они подумали, что ты хочешь полакомиться их мёдом?

— Наверное. Никто не знает, о чём они там думают.

Последовала короткая пауза, и вновь Винни-Пух окликнул тебя.

— Кристофер Робин!

— Да?

— А у тебя дома есть зонтик?

— Вроде бы есть.

— Слушай, а не мог бы ты принести его сюда? Ходил бы подо мной, поглядывал наверх и говорил: «Ой, ой, ой, кажется, дождик собирается». Я думаю, если ты это сделаешь, нам скорее удастся обмануть пчёл.

Ты, конечно, усмехнулся про себя, и сказал: «Глупый медвежонок», — опять же про себя, не вслух, потому что очень любил Винни-Пуха, и отправился домой за зонтиком.

— Ну, наконец-то! — воскликнул Винни-Пух, когда ты вернулся под дерево.

— Я уже волновался. Теперь я абсолютно уверен: пчёлы что-то заподозрили.

— Так раскрывать зонтик? — спросил ты.

— Да, но чуть позже. Действовать надо наверняка. Главное для нас — обмануть пчелу-матку. Снизу тебе не видно, которая из них пчела-матка?

— Нет.

— Жаль. Тогда начинай ходить взад-вперёд под зонтиком и говори: «Ой, ой, ой, кажется, дождик собирается», а я буду распевать песню, которую, наверное, могла бы петь тучка… Начали!

И вот, пока ты расхаживал внизу взад-вперёд, Винни-Пух запел:

Пчёлы жужжали всё так же подозрительно. Более того, некоторые покинули улей и закружили вокруг «тучки», как раз когда она запела второй куплет. А одна пчела даже села «тучке» на нос, правда, тут же улетела.

— Кристофер… ой! Робин! — позвала «тучка».

— Что?

— Я тут подумал и пришёл к очень важному выводу. Это не те пчёлы!

— Да ну?

— Точно тебе говорю, не те. И мёд, думаю, у них совсем не тот. Ты согласен со мной?

— Пожалуй.

— Так что мне, наверное, пора вниз.

— А как же ты спустишься? — спросил ты.

Вот об этом Винни-Пух не подумал. Он мог бы отпустить нитку и… бац! — шлёпнуться на землю, но мысль эта ему не понравилась. Поэтому думал он долго, а потом сказал: «Кристофер Робин, ты должен выстрелить в воздушный шарик из ружья. Ружьё при тебе?

— Ну, ясное дело, — ответил ты. — Но, если я выстрелю, то шарик лопнет.

— А если не выстрелишь, мне придётся его отпустить, и я упаду и разобьюсь.

Что тут оставалось делать? Пришлось соглашаться. И вот ты тщательно прицелился и выстрелил.

— Ох! — донеслось сверху.

— Я промахнулся? — спросил ты.

— Ты попал, — ответил Винни-Пух, — но только не в шарик.

— Прости, пожалуйста, — извинился ты перед Винни-Пухом и выстрелил снова, и на этот раз попал в цель. Из шарика медленно вышел воздух, и Винни-Пух плавно опустился на траву.

Но лапки у него так затекли (из-за того, что он долго держался за нитку), что он ещё с неделю не мог их опустить. И если на нос садилась муха, то ему приходилось её сдувать. Лично я думаю, хотя полной уверенности у меня нет, что именно с того самого времени его и начали звать Пух.

— На том и заканчивается история? — спросил меня Кристофер Робин.

— Эта заканчивается, Но есть и другие.

— О Пухе и обо мне?

— И о Хрюке, и о Кролике, и обо всех остальных. Разве не помнишь?

— Вообще-то помню, а вот когда стараюсь вспомнить получше, тут же забываю.

— В тот день, когда Пух и Хрюка попытались поймать Хоботуна…

— Но ведь они его не поймали, верно?

— Нет.

— Пух не смог, потому что у него слабенький умишко. А я его поймал?

— О… это долгая история.

Кристофер Робин кивнул.

— Я всё помню, а вот Пух — нет, поэтому ему хочется, чтобы ты ещё раз её рассказал. И потом, это настоящая история, а не какая-то там выдумка.

— И я того же мнения, — согласился с ним я.

Кристофер Робин глубоко вздохнул, подхватил Пуха за заднюю лапу и направился к двери, таща медвежонка за собой. У двери остановился, обернулся ко мне.

— Придёшь посмотреть, как я умываюсь перед сном?

— Возможно.

— Я попал в Пуха из ружья… Ему не было больно?

— Ни чуточки.

Он кивнул и вышел из библиотеки, и я тут же услышал, как Винни-Пух (бум, бум, бум) поднимается следом за ним по лестнице.

Как-то утром плюшевый медвежонок, которого все друзья звали Винни-Пух или просто Пух, шагал по лесу и что-то бубнил себе под нос. Он сочинил маленькую бубнилку в то самое утро, когда стоял перед зеркалом и занимался похудательной гимнастикой. Тра-ля-ля, тра-ля-ля — и он изо всех сил тянул передние лапки к потолку, Тра-ля-ля, тра-ля-ля… ля, ля — и пытался достать передними лапками пальцы задних. За завтраком он снова и снова повторял бубнилку, пока не выучил её наизусть, поэтому сейчас бубнил её уже без запинки, от первого до последнего слова. А бубнилка придумалась такая:

Винни-Пух весело шагал и бубнил, весело бубнил и шагал, раздумывая о том, что поделывают сейчас остальные обитатели леса, гадая, а что бы он чувствовал, окажись на месте одного из них, и вдруг вышел к песчаному откосу, в котором увидел большую нору.