– Да он из твоих мозгов суп сварит! – воскликнул толстый Джон.

Джерри не успел ответить. Кто-то позади него насмешливо фыркнул. Все оглянулись и замерли в ужасе – это был Шрек. Он тихонько выбрался из задней двери своего домика, подкрался в темноте к кучке людей, и сейчас ухмылялся:

– Ну, на самом деле этим занимаются все великаны. Но людоеды – это гораздо хуже! Они сделают кафтан из твоей свежесодранной шкуры, вырвут твою печенку, выдавят твои глаза… Вообще-то говоря, из них получаются хорошие игрушки…

Произнося эту нравоучительную тираду, Шрек надвигался на людей, а они растерянно пятились от него. И тут нервы Майкла, оказавшегося прямо на пути людоеда, не выдержали.

– Не подходи, не подходи! – с надрывом закричал он, размахивая перед лицом Шрека горящим факелом.

Шрек удивленно взглянул на него, а потом поплевал на свои толстенные пальцы, и потушил ими факел, как тушат лучинку или свечу. Майкл, оторопев от неожиданности, отпрянул, и тут Шрек, в свою очередь, широко разинув рот с огромными желтыми зубами, дико заорал. Вопль, который он издал, был так страшен, что люди едва удержались на ногах, роняя свои вилы и палки, и тоже завопили от ужаса. Через несколько мгновений все факелы погасли, задутые порывом ветра от дыхания Шрека, и наступила темнота. Крики прекратились, и люди, дрожа от страха, прижались друг к другу, а над ними, как скала, навис Шрек. И в этот самый момент, когда нервы у всех были напряжены до предела, он нагнулся поближе к Майклу, и доверительным тоном сказал ему:

– Мне кажется, сейчас самое время убежать…

Это было последней каплей. Майкл громко охнул, кто-то еще не то взвыл, не то зарыдал, и все припустились бегом с болота, побросав все, что держали в руках, натыкаясь на деревья и камни, завывая и щелкая зубами от ужаса.

Шрек стоял на пригорке и хохотал – давно он так не веселился.

– Счастливого пути! – закричал он вслед беглецам, и повернулся, чтобы уйти домой. И тут ему под ноги подвернулся листок бумаги, потерянный кем-то из его ночных гостей. Шрек поднял его и расправил. Очевидно, это было объявление. В середине была нарисована бородатая физиономия в колпачке, над которой написано: «Разыскиваются сказочные существа. Вознаграждение!». Шрек пожал плечами и небрежно швырнул листок на землю, направляясь в дом. На уголке листка можно было заметить букву «Ф» – монограмму лорда Фарквуда.

На следующее утро в замке лорда Фарквуда (или короля Фарквуда, как он сам предпочитал именоваться) можно было наблюдать необычайную картину.

Со всех сторон к замку шли люди. Это были и крестьяне, живущие на прилегающих к замку землях, и стражники, служившие в замке, и вообще посторонние, пришедшие из-за границ «королевства» Фарквуда. И все они вели, везли, несли или тащили каких-нибудь необычайных зверушек, человечков, а то и вообще такое, что даже не имело названия.

Проехала крытая повозка, запряженная парой лошадей, в зарешеченное окно которой выглядывала физиономия, точь-в-точь такая же, как на объявлении, которое выбросил Шрек. Следом вели целую шеренгу гномов, со скованными руками, на общей цепи. Тех, кто не хотел идти и упирался, безжалостно подстегивали кнутами стражники в латах и шлемах, с мечами на перевязях.

Все эти люди и те, кого они вели, тащили или сопровождали, направлялись к большому столу, стоявшему на полянке вблизи замка. За столом важно восседал Гейнц – капитан дворцовой стражи. Он был в латах, но без шлема (шлем лежал тут же, на столе). Позади Гейнца застыли двое латников в полном вооружении – с мечами, копьями и арбалетами за спиной, готовые к любым неожиданностям. У стола толпилась пестрая очередь.

– Получи за ведьму двадцать шиллингов! – говорил Гейнц высокому худому мужчине с длинными черными волосами. – Уведите ее! – добавил он, обращаясь к стоявшим рядом стражникам. Один из них поспешно выхватил из рук у пожилой женщины в черном платье посох и переломил его о колено, другие подхватили ее под руки и увели, а мужчина отошел, с довольным видом пересчитывая монеты.

– Следующий! – закричал Гейнц.

Тем временем стражники, подсадив, запихнули ведьму в фургон, и захлопнули дверь – фургон был уже битком набит разными необычайными тварями. Еще больше их ожидало своей участи тут же рядом.

Следующим был старик, очевидно столяр – в фартуке, с натруженными большими руками. Он держал странного маленького человечка, похоже, сделанного из дерева, с длинным острым носом, которого посадил на стол перед Гейнцем.

– Что у нас тут? – деловито спросил бравый капитан.

– Это деревянный мальчик, – ответил столяр.

– Нет, я не деревянный, я настоящий! – отчаянно завопил мальчишка. Но это была ложь, и тут же на глазах у всех его нос стал расти, и вытянулся на целый ярд. Гейнц был в восторге.

– Прекрасно! Пять шиллингов за одержимую дьяволом игрушку, – сказал он, доставая монету из стоящего перед ним сундучка. – Увести его. Следующий.

Следующей была пожилая крестьянка в чепчике, державшая на поводу Осла. Уже некоторое время Осел пытался привлечь ее внимание, дергая повод, а когда та злобно шипела на него, он бормотал:

– Я могу исправиться! Пожалуйста, дай мне еще один шанс! – но она не обращала на его слова внимания.

Услышав призыв Гейнца, старуха подошла к столу – Осел упирался, натягивая уздечку.

– Что у нас здесь? – в очередной раз вопросил Гейнц.

– Ну… У меня говорящий осел, – сказала женщина, свирепо дергая повод.

– Отлично. Этот пойдет за десять шиллингов… если вы сможете доказать свои слова.

– Давай, мой маленький дружок! – умильным голосом обратилась женщина к Ослу, снимая с его морды уздечку. Но Осел только смотрел на нее, моргая большими карими глазами.

– Ну!.. – протянул Гейнц. Его интонация не предвещала ничего доброго.

– Ох, он просто немного нервничает! Вообще-то он такой болтун, – зачастила женщина, подобострастно заглядывая Гейнцу в глаза, и тут же свирепо напустилась на осла: – Ну ты, давай! А то… – И она замахнулась кулаком.

– Понятно, – промолвил Гейнц, – Достаточно. Стража!

– Нет, нет, нет! Он говорит! Он может! – И женщина, скривив рот и поплотнее сжимая губы, загнусавила: – Я говорящий осел, я могу говорить и могу не говорить…Я могу сказать все, что угодно…

– Уберите ее с моих глаз, – небрежно махнул рукой Гейнц, и стоящие за его спиной латники дружно шагнули вперед.

Они схватили старуху за руки и потащили. Та неистово брыкалась, выкрикивая:

– Нет, нет! Я клянусь, нет! – и она случайно поддала ногой клетку, которую держал в руках стоявший следом за нею в очереди мальчик. В клетке сидело какое-то странное существо с большими крыльями, испускающее мягкий золотистый свет. Рассыпая золотые искры, клетка взлетела высоко в воздух, и, падая, угодила прямо на голову Осла. Казалось, в стороны брызнул сноп огня. Осел весь окутался золотистым сиянием, замотал головой, и… плавно поднялся в воздух!

Он летел все выше и выше, как бы загребая воздух ногами, размахивая хвостом и прядая ушами, а все, раскрыв рты, ошеломленно глядели на него, и только мальчик, принесший клетку с волшебной бабочкой, подбоченясь, принял вид гордый и независимый.

– Эй, я могу летать! – вскричал Осел, поднявшись на несколько ярдов.

– Он может летать! – шумно выдохнула толпа.

– Он может летать… Он может говорить! – спохватился Гейнц, вскакивая на ноги.

– Точно! – воскликнул Осел. – Никто еще не видел летающего говорящего осла! Возможно, вы видели полет и даже суперполет, но, бьюсь об заклад, вы никогда не видели полет осла! – Осел все поднимался и поднимался над землей, и к этому моменту был уже на высоте десятка ярдов.

Но внезапно золотое сияние, окружавшее его, начало быстро меркнуть. Осел недоуменно завертел головой, и тут все кончилось – золотое сияние погасло, Осел стремглав полетел вниз, грохнулся оземь, покатился кувырком, и миг спустя уже сидел на траве, мотая головой и пытаясь понять, что случилось.

Гейнц пришел в себя первым.

– Взять его! – заорал он, указывая своим телохранителям на Осла. Те кинулись на добычу, гремя латами, как будто ныряя в воду, а за ними бросились все остальные стражники. Но Осел сумел ускользнуть от неуклюжих ловцов, закованных в железо, увернулся еще от одного солдата, пытавшегося перехватить его, и задал такого отчаянного стрекоча по лесу, который начинался тут же рядом, что, пусти кто вслед ему стрелу, она бы, наверное, безнадежно отстала.

Осел мчался по кустам и кочкам, перепрыгивая через камни и ямы, увертываясь от деревьев и пней, возникающих перед ним в лесном сумраке, все время оглядываясь на стражников, бегущих за ним, и внезапно, на всем скаку, врезался во что-то зеленое и очень большое.