А ещё я подумал, что нужно срочно найти Михильсона, пока его племянница не съела нас вместе с шахматами. И я выскочил из юрты и отправился на его поиски.

Я и десяти шагов не успел сделать, как повстречал пингвина. Он нёс три банана.

— А мы тебя уж заждались, — язвительно сказал я.

— Что — ОНА уже в юрте? — ужаснулся Михильсон.

— В юрте, в юрте, — ответил я и кинулся вслед за ним в юрту.

Прошло несколько дней. В юрте тепло и уютно. За юртой — лед. Кочерябов так сдружился с Жиги-Жиги, что их теперь водой не разлить и огнем не расплавить. Они, конечно, бойцы! Они кушают за десятерых! Вы не поверите, но я стал прятать от них свои порции мороженого, потому что глазом моргнуть не успеешь, а эти двое уже облизываются и животы свои упругие поглаживают.

Казалось бы, мороженое — тьфу! Чего его жалеть? Но. Но, во-первых, другого из пищи (кроме помидоров) здесь ничего нет, а во-вторых, мороженое-то здесь НАСТОЯЩЕЕ! Вкуснющее! Да что там говорить!

Одно хорошо — не ссоримся мы из-за мороженого! Мороженое — хорошо, дружба — лучше! Вчетвером (я, Михильсон, Кочерябов и Жиги-Жиги) мы весело проводим время.

И вот идем мы проводить время к самим берегам Антарктиды. Посмотреть на океан, задуматься о чём-либо высоком, ну и ещё чего.

Подошли к берегу. Глядим. Но не успел я задуматься, как:

— Айсберг!

— Айсберг мороженого!

Недалеко от берега (видно только что отломился) плывёт айсберг. Весь он покрыт и утыкан различным мороженым. Я вам скажу: это — зрелище!

Вдруг: плюх! Жиги-Жиги плывёт к айсбергу. Плюх! Михильсон нырнул спасать Жиги-Жиги. Я аж рот открыл, переживаю! А Кочерябов орёт не своим голосом:

— Давай, Жиги! Еще чуть-чуть!.. Давай!..

Жиги-Жиги толкает перед собой айсберг, Михильсон поддерживает Жиги-Жиги и толкает айсберг одновременно. Глыба с мороженым стремительно приближается к берегу. Кочерябов стал синим от напряжения и счастья.

И вот! Стыковка! Ура! Айсберг крепко примёрз к Антарктиде, и Кочерябов первым делом отхватил порцию мороженого. Жиги-Жиги шла к нам тоже с мороженым, даже Михильсон не удержался и взял порцию. Ну, а я не суперчеловек, да, я тоже отломил себе сто грамм.

Мы улыбались друг другу и поедали мороженое с большим удовольствием, а вокруг нас был вековой лед Антарктиды да этот холодный океан. Вот это каникулы!

Мы кушали мороженое и не заметили, что нас стало на семь человек больше! Рядом с нами оказались учёные из экспедиции, с которыми мы летели из Киева. На их лицах были такие же счастливые улыбки, как и на наших. И учёные ели мороженое с не меньшим удовольствием, чем мы. Но…

— Минуточку! — сказал Кочерябов. — Вы это чего? По какому праву? Это мы, рискуя жизнью, выловили айсберг!

— Спасибо вам! — продолжали улыбаться ученые.

— Что значит «спасибо»?

— А то, что мы вам очень благодарны за ваш героический поступок! Мы уж, было, подумали, что упустили объект, а тут вы.

— Да уж, мы такое не упустим! Ну и что?

— А то, что мы ж, так сказать, не успели посадить в него, — учёный без бороды (остальные были бородатые) показал на айсберг, — сопровождающего. А без сопровождающего куда? В неизвестность! Да-да, в неизвестность! А у нас опыты!

— Что-то я ничего не пойму, — сказал я.

— А переживать не надо! Мы вас в награду, так сказать, приглашаем к нам на экскурсию! На огонек, так сказать. А айсберг, а-а-а, забирайте на здоровье!

— Спасибо, — сказали мы в четыре голоса.

— Значит, договорились? Завтра утром мы вас ждём у сигнального флажка. До встречи!

— Ага, — опять в четыре голоса сказали мы, отломили ещё по триста грамм мороженого и пошли в юрту дожидаться утра.

Антарктида — это такое здоровенное поле (ну и холмы, конечно, разные есть). Здо-ро-вен-ное поле! Белое. Такой большой кусок сала без прожилок. Ну, а если на этом куске что-нибудь чернеет, то это наверняка какой-нибудь пингвин, слоняющийся без дела. Или по делу. А если что-нибудь краснеет, то это — сигнальный флажок учёных из экспедиции, которые пообещали нам экскурсию.

У флажка ещё чернел вчерашний безбородый учёный. Когда мы подошли ближе, то увидели на его лице улыбку до ушей.

— Приветствую вас, дорогие друзья! — выкрикнул он. — Кстати, мы вчера не представились друг другу. Меня зовут Ираклий Савельевич Дашковский.

Мы по очереди назвали свои имена.

— Вообще-то обычно я с бородой, но у нас здесь все бородатые, а я, так сказать, как начальник сбрил всё богатство. Чтоб немного отличаться.

— А без бороды холоднее? — спросил Кочерябов.

— Да. Но я уже привык… Но что же мы стоим? Спускайтесь, дорогие гости, спускайтесь!

Сперва я и не понял, куда спускаться-то? Кругом лед. Но когда Ираклий Савельевич подтолкнул Михильсона и Жиги-Жиги, и они стали исчезать, я догадался, что лестница тоже изо льда и поэтому сливается с остальными глыбами.

Спускались мы около семи с половиной минут (я засёк время). В это время безбородый Дашковский объяснял нам, что к чему.

— Мы трудимся над очень серьёзным и полезным проектом. Работа наша секретная, поэтому мы работаем под толстым слоем льда! Но вам, в виде исключения и за особые заслуги, так сказать, за спасение утопающего, мы решили показать наш труд. А суть проекта заключается в том, что мы готовим грузовой айсберг, наполняем НАСТОЯЩИМ мороженым и с одним сопровождающим отправляем в северные страны. По океану, разумеется. Антарктида — это большой кусок мороженого! И наша задача — поделиться этим мороженым с детьми всех континентов! Когда айсберг попадает на место, у детей появляется возможность попробовать истинное мороженое, а не слабые подделки, которыми вас пичкают в Киеве.

— Что-то я ни разу не ел «истинное» мороженое ни в Киеве, ни в Одессе, ни в Жмеринке, — возмутился Кочерябов.

— А это потому, — с грустью ответил наш экскурсовод, — что пока ещё ни один айсберг не уплыл дальше экватора. В основном все айсберги тают в его границах…

Тем временем мы спустились в помещение, где люди в белых шубах занимались разными делами: кто таскал мороженое, кто крутил разные штучки на всяких приборах. Многие просто бегали по залу, но на самом деле у них, наверное, были какие-то поручения.

Мы ходили от аппарата к аппарату, от агрегата к агрегату.

— Ни один айсберг, — говорил учёный, — не плавает по океану просто так! Айсберг как природное явление не существует! Все эти глыбы — это наши посылки. Когда-нибудь мы сделаем такие айсберги, которые будут не только везти мороженое на материки, но и возвращаться назад с другим грузом! Скажем, с бананами!

При слове «бананы» Жиги-Жиги оживилась, и глаза её заблестели.

— А там, наверху, видите? Отопительная батарея вместо люстры, видите?

— Да, — ответили мы. К потолку была прикреплена огромная зелёная батарея.

— Эта батарея находится прямо под парником уважаемого Михильсона! Мы её туда специально, так сказать, присобачили, чтобы ваши помидоры, — безбородый обернулся к Михильсону, — росли с большей уверенностью в своём будущем!

— Спасибо вам! — растроганно проговорил Михильсон и достал из кармана большой помидор. — Это вам!

— Благодарю!.. Вообще работа у нас интересная, дел, так сказать, по самое горло. Но вы не стесняйтесь, заходите к нам. Мы вам всегда рады!

Мы и не заметили, как снова поднялись на поверхность!

— Одно плохо! Из-за нашей секретности к нам никогда не приезжают эстрадные исполнители и рок-группы. Вы же знаете: по телевизору совсем не тот эффект.

Уж я-то знал точно! Ведь мой папа — музыкант. Я сказал:

— Ну, не переживайте, пожалуйста! Мы что-нибудь придумаем!

— Будем только рады! До свидания!

Мы тоже сказали «до свидания» и пошли в юрту делиться впечатлениями.

Мы сидели у негреющего электрического камина (чтоб не растопить Антарктиду!) и обсуждали экскурсию.

И вот поднимается со своего места Жиги-Жиги и говорит:

— А сейчас я прочту вам стихотворение собственного сочинения! Оно называется «Про льдинку»!

И стала читать:

Мы смотрели через льдинку.

Через льдинку на Луну.

Льдинка выпала из крыльев,

Как теперь её найти?

С фонарем её искали –

Не нашли.

Вот и всё стихотворение

Моё!

Кочерябов встал, обнял Жиги-Жиги и сказал:

— Это у вас семейное качество.

Кочерябов имел в виду поэзию. Михильсон уже давно сочиняет стихи, у него очень хорошо получается. Три месяца назад у него даже вышла книжка стихов под названием «Он любит».

А теперь и его племянница выдала нам такое!

Я, конечно, сказал: