«Здравствуй, Ваня, дорогой мой друг!

Шлёт привет тебе из Антарктиды пингвин Михильсон. Пишу и мысленно лью слезы! В этот раз я не смогу приехать к тебе в гости на твои зимние каникулы. В этот раз у меня нет денег на билеты, потому что все свои деньги я потратил на приобретение бананов для моей племянницы. Ты еще не знаешь! У моей сестры Алёны родилась дочь! Она родилась и сразу сказала: „Хочу бананы!“ Откуда она узнала о бананах, нам неизвестно, но купить пришлось (не каждый же день рождаются племянницы).

И вот я совсем без денег! И рыдаю уже не мысленно, а взаправду! Ваня, ты должен меня понять и простить!

Погода у нас хорошая. Вот.

Твой Михильсон-Залётный»

Я дочитал письмо и чуть не расплакался. Мой друг, который уже несколько лет приезжает ко мне в гости каждую зиму, в этот раз не приедет!

Я пошёл к папе и дал ему письмо. Папа прочел и сказал:

— Да-а…

Понятно. Папе трудно говорить, ведь он, как и я, и моя мама, очень любит пингвина.

— Ну… кгхм, — папа прокашлялся. — Ну, ты не расстраивайся!.. Что-нибудь придумаем!

Не расстраивайся! Легко сказать! Я ждал друга с таким нетерпением!

Настроение мое, конечно, упало и с грохотом разбилось. Осколки разлетелись по всему дому. Ничего не оставалось делать, как лечь на диван и смотреть в потолок.

Так я пролежал целый день, пытаясь поднять настроение, но всех осколков было уже не собрать! Когда в комнате потемнело и в окно стали видны звёзды и луна, я всё-таки уснул… Папа что-нибудь придумает…

Утром, во время завтрака, папа сказал:

— Вот что, Ваня, я всю ночь не спал. Думал. И решил, что мы можем отправить тебя на каникулы в Антарктиду. Не всё ж Михильсону сюда ездить, деньги тратить! Поговори с Кочерябовым, может, он составит тебе компанию.

Я так обрадовался, что и сказать-то ничего не смог, просто закричал, что есть силы. Папа зажал ладонями уши, а когда увидел, что я закрыл рот, произнёс:

— Звони Кочерябову.

Сашка Кочерябов — мой друг и одноклассник. Он хороший парень, он тоже любит пингвина. Вообще-то с большей радостью он бы поехал в Америку! Он всё время читает книжки про индейцев, но и в Антарктиду съездить наверняка не откажется.

Я позвонил ему и всё рассказал: и про письмо, и про то, что придумал папа. Сашка сказал, что согласен и сейчас же пойдет собираться. Я тоже пошёл собирать всё необходимое для поездки. Вечером мама принесла два детских билета до Антарктиды. Мама не хотела, чтобы я ехал один, но папа её убедил. Он сказал, что парень я уже большой, и еду я не один, а с Кочерябовым. А там мы попадем в хорошие руки, то есть в крылья, то есть к Михильсону!

Мама всё равно переживала. Чтобы скрыть свое волнение, она пошла на кухню и стала печь разные сладкие штучки нам с Кочерябовым в дорогу.

Когда я проснулся на следующий день, то увидел, что штучек у меня целых две сумки. А когда я встретился с Кочерябовым, то выяснилось, что и его мама так за него переживала, что напекла ему целый рюкзак разных пирожных и пирогов.

В аэропорту мы попрощались с родителями и, когда объявили посадку, сели в самолёт. Кроме нас в самолёте летела научная экспедиция из семи человек. Больше лететь в Антарктиду желающих не нашлось.

Всю дорогу мы глядели в окошки и ели то, что нам напекли. А в Африке, на мысе Доброй Надежды, мы пересели на вертолёт, потому что самолёт не может приземлиться в стране вечных льдов: он будет скользить по льду, пока не проскользит всю Антарктиду и не свалится в океан. А вертолёт спокойненько себе сядет на какой-нибудь ледышке — и всё. Он ведь с вертикальным взлётом! И посадкой.

Так он и сделал. Когда мы вышли из вертолёта (Кочерябов тут же упал), нас встретил Михильсон. Он радовался до слёз. Я тоже всплакнул, а Кочерябов упал снова!

Михильсон жил в небольшой ледяной юрте — так у них там дома называются. Рядом с юртой находился парник, в котором трудолюбивый пингвин выращивал помидоры и хранил целую тонну бананов.

Внутри юрты было тесно, но уютно. Втроём жить можно. Как говорится, в тесноте, да не в обиде!

На столе уже стояли три порции мороженого и три больших помидора. Мороженое мы с Кочерябовым съели с удовольствием, а помидоры съели из вежливости.

— Да-а, — сказал Кочерябов, — вкусный обед! Да-а. А бананы где?

Меня аж перекосило от такой наглости — я ж ему давал письмо читать! А он такое говорит!

Михильсон смутился и тихо сказал:

— Ребята, вы меня извините, бананы я купил для племянницы. Но, если вы хотите…

— Да что ты, Михильсон! — как можно жизнерадостней сказал я. — Сашка шутит! Скажи, Сашка?!

— Да… я, это… ну, да, я пошутил!

— Вот видишь!

— Угу, — ответил пингвин, стараясь улыбнуться. Он не очень поверил, что это была шутка. Я ткнул Сашку кулаком в плечо.

После обеда мы решили поспать до утра — очень устали с дороги. Михильсон ушёл в парник, и мы с Сашкой остались вдвоем. Я сказал:

— Ну ты, Сашка, и дурак!

— Это почему?

— Потому что культуры у тебя — ноль! Сказать такое!

— Какое «такое»?

— Я бы тебя вообще кормить после этого перестал!

— Да в чём дело-то?

— А в том! С чего это пингвин должен тебя бананами кормить? Он на них все деньги потратил, чтобы родную племянницу порадовать, а тут приезжает какой-то Кочерябов и говорит: дай бананов!

— Ну и что?

— Ничего-то ты, Сашенька, не понимаешь! Видно, что-то твои родители упустили в твоём воспитании!

— Ничего они не упустили, — обиделся Сашка. — Уж и пошутить нельзя.

— За такими шутками, Саша, вся твоя сущность гнилая видна!

— Это почему же она гнилая?

— Потому что ты жмот! И нахал! И я это в тебе давно заметил! Вот!

Сашка ничего не ответил. Я понял, что он раскаивается. И тогда я сказал примирительно:

— Ладно, не дуйся. Вообще-то ты хороший парень, но иногда не очень.

— Я не хотел его обидеть, — выдавил Кочерябов.

— Я знаю, — ответил я и подумал, что не очень хорошо мы начали свои каникулы в Антарктиде.

Размышление к третьей главе

Очень плохо, что рассказывать про Сашкину сущность приходится в самом начале этой истории! Это так портит настроение! Он мог бы потерпеть и раскрыть её немного позднее, хотя бы в главе седьмой!

Утром, когда мы проснулись, Сашка сразу пошёл открывать дверь, чтобы немного проветрить юрту. Свежий воздух — это очень полезно!

Открыв дверь, Сашка увидел маленького пингвина, который тут же крикнул:

— Давай бананы!

От неожиданности мой друг негостеприимно закрыл дверь перед самым клювом пингвина.

Вы бы видели Сашкино лицо в этот момент! Я чуть не умер со смеху! Но он скоро опомнился и снова открыл дверь. Пингвин зашёл в юрту как хозяин.

— А, это… ты кто? — спросил Сашка.

— Да, — подтвердил я законный Сашкин вопрос.

— Я Жиги-Жиги! — сказал пингвин так, будто все знают, кто это.

— А-а-а, — протянул Сашка.

— Да, — добавил я, потому что не знал, что сказать.

— Давайте бананы!

И тут до меня дошло! Меня словно ошпарило — ведь это никакой не пингвин! Это же пингвиниха! Та самая племянница Михильсона, о которой он писал в своём письме и на которую потратил все свои деньги!

Я сказал:

— Ты, значит, племянница Михильсона.

— Ага.

— И хочешь бананов.

— Ага.

— Мда, — сказал Кочерябов. Не всякий на его месте и «мда» сказать сумел бы!

— Михильсона пока что-то не видно, а без его разрешения мы тебе дать бананы не можем.

— Мда, — сказала теперь Жиги-Жиги. — Что же делать?

— Съешь пока мороженого. Кочерябов дарит тебе свою порцию. Он настоящий друг!

— Спасибо!

— Минуточку, — взволнованно сказал Сашка, — Ваня ошибается! Он хотел предложить свою порцию!

— Чего это? — поинтересовался я.

— А того это! Это ты настоящий друг!

— А ты, значит, не настоящий, да?

— Я тоже настоящий, но не так!

— А как?

— Да не так — и всё тут!..

— Спасибо, ребята! Мороженое было очень вкусным!

Мы посмотрели на Жиги-Жиги. Она стояла у стола и вытирала губы, то есть клюв. Мороженого на столе не было.

— Что же ещё?

— В каком смысле? — не поняли мы с Сашкой.

— Ну, пока дяди Михильсона не будет, что вы ещё мне предложите?

— Хочешь, в шахматы сыграем? — нашёлся Кочерябов.

— А это кушать можно? — спросила племянница Михильсона. А я подумал, что у Кочерябова появился достойный соперник по поеданию пищи. Сашка страшный любитель всяческой еды, ну, а Жиги-Жиги, видно, любитель пострашнее!

А ещё я подумал, что нужно срочно найти Михильсона, пока его племянница не съела нас вместе с шахматами. И я выскочил из юрты и отправился на его поиски.