— Ах! Неужели лягушки?! — ахнула лягушка, сидевшая на черепашьей спине.
— Возможно, я неправильно прочитала, — недовольно произнесла кобра. — Здесь неразборчиво написано. Кажется, тут не лягушки, а лепёшки. Да, мыши и лепёшки. Я не люблю мучное. Всё, не буду больше читать!..
— Да, поздно уже, — поспешно сказала лягушка. — Лучше я полечу домой. На какой-нибудь утке. Эй, утка! Утка!
Горилла Гаврила и не знал, что его родственники живут так прелестно и замечательно. Теперь узнал, и ему сильно-сильно захотелось к ним, в эту прелестную и чудесную Африку.
И всем кругом тоже. Звери шумно кричали об этом, перекрикивали друг друга. Потом стали кричать тише, потом еще тише, а некоторые понемногу стали расходиться. В свои клетки. Спать.
Енот-полоскун давно постирал одежонку своих детей и развесил её сушиться на рогах оленя. Теперь она высохла. Енот, который жил на самом дальнем краю зоопарка, сел на этого оленя и верхом на нём поехал домой.
Всё утихло.
— Вот бы появился какой-нибудь умный зверь и рассказал, как до этой Африки добраться, — послышался в темноте последний голос. Уже непонятно кого.
А черепаха не заметила, как все разошлись. Она опять что-то рассказывала, но не заметила еще и того, что говорит под водой. Поэтому вместо слов было слышно только бульканье:
— Буль! Бульк-бульк-бульк…
Добравшийся, наконец, до пруда ленивец теперь один стоял на берегу. Слушал черепашьи бульки и медленно-медленно жевал какую-то веточку.
* * *На следующий день, а точнее, на следующий вечер, никто в зоопарке играть не хотел. Звери собирались повсюду и всё говорили, говорили… Все рассуждали о том, как хорошо было бы оказаться в Африке на каникулах. Но никто не знал, как туда попасть.
А Львович закрыл зоопарковские ворота, достал бутылку со странно пахнущей водой и стал пить её из горлышка. Эту воду Львович очень любил. После неё он почему-то быстро забывал звериный язык, а потом начинал ходить по зоопарку и искать клетку с чертями. Хотя таких зверей там никто не видел. Чертей Львович не находил и засыпал в другой чьей-нибудь клетке. На этот раз он забрался к тигру и тигрице. Те потеснили детей и уложили гостя в лучший угол.
— Бывали мы в Африке, бывали, — рассказывал в это время собравшимся зверям журавль. Вместо некоторых слов журавль почему-то впустую щелкал клювом, зато другие повторял два раза: — Лететь надо, лететь. Осенью мы это дело организуем, да…
— Лететь долго-долго, — сказал лебедь. — Сначала будет город, потом всё поля. Поля, леса. Потом море. Когда море закончится, там и она, Африка.
— А мы летать не умеем, — грустно заметил бегемот. — Хоть и хотим.
— Мы тоже, — повторил за ним пингвин.
Птицы зоопарка стали смеяться над пингвинами. Они всегда дразнили тех из-за их коротеньких и как будто бы бесполезных крыльев.
— Пингвины — не летчики, пингвины — моряки, — гордо произнес в ответ самый большой пингвин. — Мы в самые дальние плаванья, бывает, ходим. На тысячи километров! На айсбергах. Это такие большие ледяные горы, которые плавают в океанах. У нас тоже родственники в Африке есть. На самом её дальнем кончике, на юге.
— А я вот слышал про ковры-самолеты и летающие волшебные сундуки, — заговорил слон.
Рядом со слоновником висел репродуктор, и из него разные голоса часто рассказывали сказки. Слон любил их слушать, много сказок запомнил и поэтому считался в зоопарке самым умным.
— Только я не помещусь на ковре и в сундук не влезу, — горько произнес слон.
— И я, — повторил за ним бегемот.
— И я, — повторил за ними обоими носорог.
— Мы, обезьяны, тоже все на ковер не влезем, — сказала мартышка Марта.
— И ещё у нас ковров и сундуков нет. И айсбергов тоже, — завершил свою речь умный слон.
— Даже не знаю, помочь вам что ли, — послышался чей-то голос.
Звери, стоявшие возле слоновника, расступились, и стал виден черноусый крыс в мохнатой кепке, с черными и блестящими маленькими глазками. Крыс настороженно оглядывался, смотрел, нет ли тут его давнего врага, кошки.
Здесь его знали. Этот крыс нередко появлялся в зоопарке. Все время бегал здесь, шнырял, как будто что-то искал. Но пока еще ничего не нашёл. Было известно, что зовут его Пасюк, не то по имени, не то по фамилии.
— Слушал, слушал вас, глупых, — заговорил крыс Пасюк. — И жалко вас стало. Ладно, смогу я найти один айсберг, маленький.
— Волшебный? — спросил слон.
— Да нет, — подумал и ответил крыс Пасюк. — На волшебный у вас средств не хватит.
— А что такое средства? — спросили звери хором.
— Средства — это блестящие круглые монеты, — важно объяснил крыс. — Так их еще называют, по-другому.
— А где они лежат, эти круглые? — спросил кто-то. Кажется, орангутанг Олег.
— Наверное, они растут на деревьях, — предположил слон. — Всё самое нужное и вкусное где-нибудь растет.
— Да нет, — произнёс крыс, как показалось всем, с сожалением. — Денежные средства не растут нигде. Их надо делать.
— Так ты умеешь делать монеты? Наверное, выпиливаешь, строгаешь или куешь молотком. А может, рисуешь? — Всё это спросила мартышка Марта, самая любопытная из всех здешних обезьян. — По-настоящему?
— Нет, не рисую, — отвечал крыс Пасюк. — Я бы рисовал, но не умею. Я делаю так, что эти средства, эти монеты сами ко мне приходят.
— Так они умеют ходить?
— К вам они не придут. Они сюда дороги не знают, — с презрением ответил на это Пасюк. — Вам пора добывать монеты самим. Можно грабить караваны. Или, например, выйти в море на корабле под черным пиратским флагом. Тогда все будут вам свои монеты отдавать.
Но звери не знали, что такое «караваны», «пиратский флаг», «грабить».
— Эх вы, мелюзга! — ещё презрительнее сказал Пасюк. — С такими серьезные дела не сделаешь. Вот бы набрать побольше таких ребят, как я!..
Звери молчали. Они полностью, до краев, наполнились уважением к крысу Пасюку, который, оказывается, так много всего знал.
— Мой маленький айсберг тоже дорого стоит, — говорил Пасюк. — Сто монет. То есть, я хотел сказать, тысячу. Монет у вас нет. А что хоть есть тогда? Из хорошего?
— Есть свекла, даже сахарная. Капуста, — стал перечислять за всех слон. — У льва — мясо…
— Ну ладно, — не стал слушать его дальше Пасюк. — Помогу я вам. Потому что я сильно добрый. Доброта душит, заставляет таким глупым, как вы, помогать. Есть у меня знакомый шашлычник. Он в будке тут недалеко, на Большой Грузинской улице, такое мясо жарит. Так и быть, заберу я это ваше мясо. Пуд, а лучше два! Стандартная львиная доля. Заберу и отдам этому шашлычнику. А у него монеты есть, я знаю. За них, за эти монеты получите отличный айсберг. Эх, как приходится за вас хлопотать!
Крыс Пасюк в отчаянии махнул лапой:
— Хотел для себя приобрести, думал, пригодится в хозяйстве.
Мартышка Марта висела сверху, над всеми. Хвостом она держалась за ветку дерева. Одной рукой чесалась, в другой держала банан. Третьей очистила его, а четвертой рукой метко швырнула банановую кожуру в носорога. Тот ничего не заметил, потому что был толстокожим и плохо видел.
— А мне и здесь хорошо, — сказала рыжая кистеухая свинья. — У меня и здесь каникулы. Чав-чав! — Это она нашла кожуру банана и немедленно съела.
Вьетнамская свинья, маленькая, как свиной подросток, и круглая, как чёрный шар, промолчала, но обиделась. Потому что ей кожуры не досталось. Она решила, что обязательно отправится на айсберге в Африку.
«Уж там-то я наемся вволю банановой кожуры, — подумала она. — Досыта! Назло рыжей».
— А мне все больше и больше хочется в эту Африку, — сказал гималайский медведь. — Других посмотреть и себя показать. Чем мы плохи? Особенно, я. Нарядный, элегантный.
Белый медведь поддержал своего двоюродного брата. Он тоже хотел прохлаждаться на отдыхе, в Африке. И даже бурый медведь решил ради этих каникул отложить свою зимнюю спячку.
— И я непременно со всеми, — сказал енот-полоскун. — Вернее, мы, всей нашей енотовой семьей. Конечно, жаль, что у нас, енотов, в Африке родственников нет, но детям нужны солнце и витамины. Думаю, айсберг надо брать.
— Только не холодно ли будет детям на нём? — Забеспокоилась его супруга, енотиха-полоскуниха. — Все-таки ледяная гора!
— Отлично будет! — бодро воскликнул белый медведь.
Кроме рыжей свиньи все были за айсберг и за Африку. И еще осталось непонятным, что думает об этом ленивец. Его не было, он спал в своем вольере на ветке вниз головой.
— А что я буду есть, если мы мясо этому в кепке отдадим? — спросил лев, с неприязнью глядевший на Пасюка. Он недолюбливал этого крыса. По кошачьему обычаю.
— Так я с тобой поделюсь, — предложил льву слон. — У меня много всего. Есть брюква, капуста. И даже турнепс!
— И что, вкусный этот, как его?.. Турнепс, — с недоверием спросил лев.