– Держи, Премудрый, у меня еще полфляжки осталось.

– Спасибо, Жига.

Старик Премудрый схватил фляжку и накрошил туда кусочек коры. Затем завинтил крышечку и минуты две без остановки встряхивал содержимое.

– Конечно, следовало бы прокипятить, – бормотал он. – Ну, будем надеяться, и так подействует. – Отвинтив крышечку, он склонился над раненым:

– На-ка, попей, сынок.

Поддерживая голову Чичо, он бережно поднес фляжку к его губам. Раненый сделал несколько глотков, а врачеватель обратился к Дини:

– Раздобудь чистый платок или какую-нибудь тряпицу.

Дини порылся в карманах и вытащил носовой платок. Не сказать чтобы чистый, но где тут, в трюме, отыскать что-либо получше. Старик смочил платок целебным раствором и стал прикладывать к ране.

– Ну и темнотища тут, хоть глаз выколи. Приложишь не туда, где надо, только зря драгоценное средство израсходуешь, – ворчал Премудрый, но в результате справился.

Когда платок только коснулся раны, Чичо вскрикнул от боли, однако через минуту-другую с губ его слетел блаженнный вздох:

– Спасибо, мне полегчало.

– Так и должно быть, сынок! – оживился старик Премудрый. – Теперь ты в два счета поправишься.

Вскоре Чичо уже мирно посапывал во сне.

– Хорошо, что уснул, – сказал старик. – Сон – лучший лекарь. Примочку снимать не стану, а к тому времени, как раненый выспится, глядишь, и на ноги встанет.

– Спасибо, друг, – Дини крепко стиснул плечо мышонка.

– Все мы тебе благодарны, – повернулся к ним старик Премудрый. – Прости, забыл, как тебя зовут.

– Руми мое имя.

– Да, верно, Руми, сынок. Ты спас жизнь одному из наших ребят. Прости меня за любопытство, но очень уж хочется узнать, как тебе удалось раздобыть кору этого волшебного дерева. Лет пятнадцать она мне на глаза не попадалась.

– Вы не обижайтесь, отец, и зла на меня не держите, а только я сказать не могу. Дал слово тем, кто обихаживает эти деревья и охраняет их.

– Ну вот, опять пошел по новой! – подал возмущенную реплику Придира, но остальные зашикали на него:

– Заткнись, Придира!

– Отстань от пацана!

– Как ему не верить, когда он нашего Чичо спас!

Придира забился в дальний угол трюма под бок к своему приятелю Бруску, а остальные суслики обступили Руми, трясли ему лапу, благодарили, расспрашивали.

Когда радостное оживление стихло и все разошлись по своим местам, старик вновь приступил к расспросам:

– Не слыхал ли ты случаем, Руми, как пираты намереваются с нами поступить?

– Убьют, небось, – робко заметил Жига.

– Вряд ли, – возразил Дини. – Тогда не стали бы захватывать нас в плен, прикончили бы на месте, и все дела.

– Почем знать? – не согласился с ним Жига. – Может, станут поджаривать на ужин каждого по одиночке.

Пленники тревожно задвигались, загомонили, но тут вмешался старик Премудрый.

– Наше мясо крысам не по вкусу. Мы им нужны для чего-то другого.

Дошел наконец черед и до Руми:

– Я слыхал, что пираты собираются сбыть награбленное на пелеградском базаре.

– Это исключено! – заявил пожилой моряк с солидным брюшком. – За ними охотятся все пелеградские солдаты и стражники, король назначил вознаграждение за поимку бандитов. Да им даже причалить не дадут, сразу же схватят.

– Вроде бы они намеревались пересесть на другое судно, – пожал плечами мышонок. – Какой-то «Кальмар»…

– «Кальмар», говоришь? – вскричал пузатый суслик. – Знаю такой корабль, встречал не раз.

– И я! И я тоже! – закивали остальные.

– Мне тоже знакомо это название, – нахмурился старик Премудрый. – «Кальмар» – торговое судно, в команде там служат крысы, торгуют своим товаром в крупнейших портах мира. Не понятно, что у них может быть общего с пиратами.

– Крысы, говоришь? – воскликнул Дини. – Так они вполне могут быть заодно с пиратами. Одни грабят, другие сбывают награбленное, а выручку делят пополам.

Все задумчиво закивали, и тут неожиданно заговорил Руми:

– По-моему, ни с кем они не делятся, пираты народ жадный. К тому же и речи не было о том, чтобы перегрузить товар. «Пересядем на “Кальмар”» – так было сказано.

– Ну и как это прикажешь понимать? – спросил Дини.

– Сам не знаю. Просто мне подумалось, что пиратам выгоднее самим сбывать свой товар. Тогда и делиться ни с кем не придется, и можно не опасаться предательства. Пересесть на другое судно, переодеться, прикинуться честными купцами и обвести преследователей вокруг пальца.

– Неужто они не боятся, что в каком-нибудь порту их узнают? – удивился Жига. В предположение Руми ему не верилось.

Зато Дини идея заинтересовала, и он тотчас откликнулся.

– А разве ты, Жига, узнал бы кого-нибудь из этих бандитов? Во время нападения они были в масках. И потом, я слыхал, что, как правило, команду ограбленного корабля приканчивают на месте. Зачем оставлять свидетелей, которые при случае могут тебя опознать?

– Тогда почему же нас оставили в живых?

– Насколько мне известно, – опять взял слово пузатик, – на базарах, вернее, на черном рынке, приторговывают невольниками.

– Кто же эти черные торговцы? – недоуменно допытывался Жига. – Кроты? Черные морские свинки?

– Черными торговцами называют тех, кто из-под полы сбывает запрещенный товар, – пояснил старик Премудрый. – Например, невольников.

– По-моему, именно это они и собираются сделать, – заключил Дини.

Руми кивнул в знак согласия.

– Но если можно продать, то зачем же убивать матросов? – услышанное никак не укладывалось у Жиги в голове.

– На базар пираты попадают нечасто. Награбленное добро может храниться в трюмах месяцами, а пленников надо кормить-поить, это расход немалый, – сказал Премудрый. – Но если так и так путь ведет в торговый порт, и пленники к тому же имеются, выгодное дельце само плывет в руки. Другой вопрос, если предстоит долгое плавание. Тогда каждый лишний рот – обуза.

Суслики содрогнулись от ужаса. Мысли каждого были заняты гибелью неисчислимых пиратских жертв и собственной участью. Молчание нарушил пузатик:

– Вы говорили, будто они, мол, пересядут на какое-то торговое судно. Спрашивается, где оно, это судно? Да в целом мире не сыскать такой гавани, где бы месяцами простаивал на якоре большой корабль!

– Пузатик верно рассуждает, – проговорил суслик с острым подбородком и длинными, выступающими зубами. – У ближних островов торчать опасно, пелейские патрули обшарили там каждую пядь. Где, по-вашему, пираты прячут этот «Кальмар», когда выходят из моря за добычей?

Старик Премудрый покачал головой: никакая дельная мысль не приходила на ум. Дини пожал плечами и взглянул на Руми. Мышонок задумался, после чего поделился своими соображениями с остальными:

– Пираты беспрепятственно снуют взад-вперед по Драконову проливу, потому как у них с драконом заключена сделка. Зато стражники туда и близко не суются, а туман окутывает не только сам пролив, но и окрестные скалы. Как знать, вдруг там есть какая-нибудь укромная бухточка, где пираты скрывают «Кальмар» и можно без опаски перегрузить добычу с «Охотника за золотом».

Внезапно с палубы донесся шум и крики.

– Скоро все выяснится, – пробормотал старик Премудрый.

Суматоха делалась все громче, топот ног заглушали ругань и перебранка. Пленники настороженно прислушивались. Вскоре они почувствовали, что корабль останавливается. У двери в трюм раздался голос Бубнового Валета:

– Пошевеливайтесь! Сперва переведите пленников в дальний отсек, чтоб проверяльщикам на глаза не попались. Когда всех загоните туда, снабдите их едой и питьем и накрепко заприте. Дверь снизу доверху загородите ящиками. И не забывайте, с этой минуты мы – добропорядочные торговцы, занимаемся перевозкой чая и кофе. Как покончите с разгрузкой, всем переодеться в городские одежки, а то по нам издали видно, откуда явились и чем занимаемся.

– Ты прав, Руми, – шепнул мышонку Дини. – Они действительно прикидываются честными моряками и как ни в чем не бывало проникают в самые охраняемые гавани.

– Хвала небесам! – возликовал Руми. – В лучшее место пираты и не могли меня доставить. По крайней мере, не надо ломать голову, как бы попасть в Пелеград.

Руми оказался прав в своих предположениях: конечно, поначалу на корабле его не хватились. Если кто изредка и справлялся о нем, Балико, поднеся палец к губам, шутливым тоном отвечал:

– Тс-с, не шуметь! Его милость последний сон досыпают!

Пополудни любопытствующий получал ответ, что принц, мол, прилег отдохнуть после обеда. В результате вся команда знала, что у Руми отгул. С вечера Балико заступил на вахту, а сменившись, свалился в койку. Покосившись на укрытого с головой приятеля, усмехнулся:

– Однако горазд ты, братец, подушку давить!

Приятель, естественно, промолчал, и Балико тотчас провалился в сон.