— Нет, — сказал он разбитыми губами. И поморгал. Залитые слезами глаза видели только размытые пятна света.

— Где очки? — простонал он.

— Очки? Не знаю… ой, вот они, Только одно растрескалось…

— Дай…

Ника нацепила на него очки и сказала:

— Вставай.

— Ага, «вставай». Тебе бы так… Где «Кречет»?

— Вон, у мыса.

Владик снова поморгал. И различил наконец правее мыса улетающий клипер. Он казался теперь совсем небольшим — как модель в Корабельном музее.

— Ушел, — сказал Владик. И заплакал от боли и от горечи.

— Наверно, он не смог опуститься, — вздохнула Ника. — Он ведь родился в воздухе, значит, и будет навсегда воздушный корабль. Волшебный.

Владик продолжал плакать.

— Ну-ка встань, — сказала Ника. Всхлипывая, он встал.

— Здорово ты треснулся, — заметила Ника. — Ладно, перестань. Пройдет.

— Дура ты, — всхлипнул Владик. — Что пройдет? Мастер не будет делать новую бутылку. И Гоша не вернется…

— Ну… почему не вернется? — неуверенно сказала Ника. — Корабль-то есть. По-моему, Гоша уже там,

Владик забыл про боль.

— Откуда ты знаешь?

— По-моему, я видела… На корме…

— Гошу?

— Я же не знаю: Гоша там или кто. Но кто-то был…

— Врешь, — сквозь слезы сказал Владик.

Ника вскинула в салюте руку с зажатой рогаткой.

— Честное железное, надежное-якорное: видела, как мелькала на корме тельняшка.

Владик опять всхлипнул, но уже обрадованно.

— Перестань реветь, — сказала Ника. — Ох и нытик ты, честное слово…

— А ты… — сказал Владик. — А ты…

— Давай-ка спустимся к воде, — усмехнулась она. — Промоешь боевые раны.

Владик облизнул распухшие губы, потрогал ушибленное плечо, осторожно переступил побитыми ногами. Царапины набухали темной кровью. Ника взяла его за локоть. Хромая и постанывая, Владик пошел с ней к обрыву.

Медленно и осторожно они спустились по изломанной тропинке среди нависающих глыб. На узком галечном пляже Владик начал расстегивать сандалии, чтобы войти в воду.

— Не разувайся, иди так, — сказала Ника. — Здесь дракончики водятся. Наступишь на плавник — вот тогда повизжишь.

Владик сердито хмыкнул, но послушался. Прямо в сандалиях забрел по скользкой гальке в воду. Выше колен. Плеснул пригоршней в лицо, потом окунул руки до локтей. Ссадины сильно защипало, но это была уже не страшная боль: в морской воде много йода, от нее ничего, кроме пользы. Владик выпрямился. С пальцев, с подбородка и с ушей капало. Очки были в брызгах, но все-таки Владик снова разглядел в небе клипер. Тот был уже далеко и казался светлым пятнышком. На мысу, у подножия маяка, бегали и махали руками люди. Маяк вдруг замигал красными вспышками. При свете дня это было удивительно…

Когда поднялись по тропинке, Владик опять охнул и присел на плоский камень.

— Подожди, передохну. Кости трещат.

— Только не строй из себя инвалида, — сурово сказала Ника.

— Как ты мне надоела, — вздохнул Владик. — Только и знаешь воспитывать…

Он опять отыскал глазами «Кречет». Тот был еле виден — тающая белая звездочка.

— Пора домой, — тихо сказала Ника. — Сказка про воздушный корабль кончилась. Все хорошо.

— Что хорошего? — отозвался Владик. — Гоша-то не вернулся.

— Да, — кивнула Ника. — Но главное не в этом.

— А в чем?

— В том, что он все-таки ожил.

— Если бы это знать точно, — печально проговорил Владик.

Ника серьезно сказала:

— Посуди сам. Все вышло, как было задумано: бутылку сделали, деревяшку от «Кречета» нашли, корабль появился. Значит, и последнее чудо обязательно получилось, только мы не видели. Гоша наверняка на «Кречете».

— Правильно! — обрадовался Владик и вскочил. Сморщился от боли и снова сел. — Да… Но тогда, я думаю, Гоша еще прилетит.

Ника смотрела внимательно и немножко грустно.

— Может быть… — сказала она. — Только ни в одной сказке я не читала, чтобы летучие волшебные корабли возвращались.

— Потому что им незачем было возвращаться, — возразил Владик. — А на этот раз есть зачем… Гоша вернется. Спорим?

— Не буду я спорить, — вздохнула Ника. — Пусть вернется… Все равно это будет совсем другая сказка…

— Почему? Какая еще другая?

Ника сорвала головку белоцвета, дунула и, глядя, как улетают семена, сказала:

— Другая. Твоя… А до сих пор была наша с тобой, общая…

Владик моргнул. Поправил треснувшие очки, чтобы внимательней взглянуть на Нику. Но почему-то смутился и стал смотреть на прилипшую к разбитому колену паутинку. Один ее конец дрожал на ветерке. В паутинке играла крошечная искорка. Будто на плече у Тильки.

Владик сипловато спросил:

— А теперь?

— Что? — тихо отозвалась Ника.

— Сказка… Теперь уже, что ли, не общая? Ника усмехнулась.

— Ты забыл, — сказала она снисходительно, как маленькому. — Я же обещала: кончим возню с твоим «Кречетом» и я больше не буду надоедать. Ну, пока…

Она медленно шагнула от камня. Остановилась. Сделала еще шаг. Владик вскочил. Ойкнул от боли в колене и все же прыгнул за Никой. И крепко схватил ее за руку.

— Ты куда?

— Домой, — сказала Ника насупленно и не очень уверенно. — Ты чего? Пусти…

Владик сказал:

— Но это же… Ника! Просто свинство непрозрачное!

— Почему? — Она отвернулась.

— Конечно, — пробормотал Владик. — Тут человек весь ободранный, искалеченный… а она домой.

— Ах ты несчастненький! — воскликнула Ника. — Ладно уж, провожу. А может, на ручках отнести?

— Обойдусь, — буркнул Владик и, морщась, пошел по тропинке к шоссе.

На шоссе мелькали разноцветные машины, их было гораздо больше, чем всегда. Среди этих машин мчались лиловые «Жигули». Конечно, Владик и Ника не знали, что это едет профессор Чайнозаварский. Он спешил в редакцию со срочной статьей, в которой говорилось, что никакого летучего корабля над городом не было. Потому что, если он был, его следует отнести к неопознанным летающим объектам (НЛО), а таких объектов не бывает. Это знают все, кто читал его книгу «Небесный бред — опасный вред»…

Ника шла рядом с Владиком. Тропинка была очень узкая, и Нике пришлось шагать по траве. Они с Владиком быстро посмотрели друг на друга. Отвернулись и прикусили губы, потому что у обоих поползли улыбки. Владик споткнулся, опять охнул и захромал сильнее.

— Может, палочку найти? — торопливо спросила Ника. То ли всерьез, то ли с подковыркой.

— Все-таки ты ужасная вредина, — вздохнул Владик.

— А ты кошмарный нытик.

— Ах ты… Ох… Наверно, у меня трещина в коленной чашечке.

— В языке у тебя трещина! — рассердилась Ника. — Давай держись за меня, мученик…

Владик подумал и легонько оперся о ее плечо. Потом вдруг взял покрепче. И сказал:

— Теперь не убежишь.

Ника растерянно мигнула. Отвернулась и хмыкнула:

— Хитрюга.

Они прошли еще с десяток метров и увидели, что из-за камня шагнул им навстречу мальчишка.

Мальчишке было лет семь.

У него были волосы, как стеклянное волокно, и дерзкие голубые глаза.

Он был худой, незагорелый и голый.

Ника смущенно замигала, но тут же строго сказала:

— Ты чего это так гуляешь!

— Я не гуляю, а вас жду, — сказал мальчишка звонким и немного капризным голоском.

— Ну, все равно… в таком виде.

— А в каком же мне быть виде, если я такой появился?

— Откуда ты появился? — удивилась Ника.

— Из бутылки, конечно!

Владик обалдело заморгал.

— Из какой бутылки?

— Да вы что! — закричал мальчишка. — Совсем не видите, что ли? Совсем не понимаете?

Он выхватил из высокой травы и надел через плечо большущий сверкающий барабан.

— Тилька-а… — ахнул Владик.

— А кто же еще!

— Как это ты… получился?

— Потому что я хотел стать настоящим! Я в бутылке спрятался под корабликом и ногами за руль зацепился, чтобы о стенку не длинькнуться. А когда бутылка лопнула, меня ка-ак кинет! Вон туда, в траву! Воздушной волной! Я же не знал, что бутылка в воздухе разорвется. Думал, что мне совсем длинь…

— Тут такая заваруха была… — сказал Владик.

— Я все видел, — отозвался Тилька. — И как ты о тень дзынькнулся. Думал сперва, ты совсем вдребез-з-зги.

— О какую тень? — удивился Владик.

— Ты разве ничего не понял? Тень от веревки. Она качалась на траве. А когда ты зацепился, она — динь! — и пропала.

— Чертовы веревочницы! — сказала Ника. — Завтра я объявлю им решительную войну. А пока пора домой… Владик, дай Тильке рубашку, она ему до колен будет, сойдет за весь костюм.

Владик остался в майке. Тильку обрядили. Он сказал капризно:

— Как платье. Все смотреть будут.