— В таком случае я предпочел бы быть диким кочевником, — заметил Ахт, роняя сеть на пол.

— У вас не было бы выбора, — печально ответил Тенди. — Во главе знати стоят девять законодателей-судей, озамандаринов, и они постановили, что король обязан безвыездно находиться в Белом Городе.

— Ладно, а что это за Белые и Серые? — спросил капитан. Он достал трубку и протянул её к камину, а резвящаяся в огне Салли немедленно зажгла её.

— Белые — это мои подданные. Они так называются, потому что носят белые халаты и тюрбаны. А Серые — это амы, жители Амастана. Они кочуют по своим равнинам, и им дороже всего на свете их быстроногие серые кони. Они часто пересекают границу и нападают на нас. Тогда нашей верблюжьей кавалерии и слоновой гвардии приходится обороняться.

— Эх, вот это я понимаю, это настоящее сражение! — У Ахта загорелись глаза. Но, поймав неодобрительный взгляд капитана, он опомнился, поджал губы, покачал головой и быстро добавил: — Нехорошо, мой мальчик, это дикость и безобразие. Белые и Серые должны разрешать свои недоразумения мирным путем.

— Конечно, — серьезно ответил Тенди, — и я часто думал, что, когда вырасту, сяду на белого слона, навещу Серых и выясню, почему они так недружелюбны.

— Это ты хорошо придумал. А зачем ждать, когда вырастешь? Я бы на твоём месте сделал это сразу, как только вернулся, — посоветовал Несалага, глубоко затянувшись.

— И его, скорее всего, обезоружат и захватят в плен! — Ахт вздрогнул и покачал головой.

— Ну он ведь и так был фактически в плену, верно? — спокойно возразил капитан. — А какая же тётка тебя похитила, как ты думаешь? Сколько их у тебя вообще?

Тенди неторопливо посчитал по пальцам.

— Три, — ответил он. — И все они ласковые и красивые. Но после того, как Лесной Старец предсказал, что какая-то тётушка меня похитит, всех троих заточили в дворцовую темницу, а меня заперли в башне.

Тенди опустил голову на руки и печально уставился на пылающий в камине огонь, размышляя о тайне своего похищения и появления в лесу на Острове Спотыкач.

— Если б я только не спал, когда меня похищали! — воскликнул он.

— Тебя, наверное, опоили сонным зельем, — предположил Ахт, значительно кивая головой. — Но вот как тебя перенесли на такое расстояние? Если у твоей тётушки нет крыльев или, к примеру, ручного обученного орла, то непонятно, как ей удалось забросить тебя так далеко и быстро.

— Ну, мы-то должны спасибо сказать тому, кто это сделал, кто бы это ни был, — заявил капитан, с любовью глядя на мальчика голубыми глазами. — Уж на что Питер был молодец, но и от него пользы было не больше, а?

— Тенди — способный художник и прирождённый моряк, — согласился Ахт. — Когда мы попадём в этот самый Озамастан, я поговорю с твоими тётушками по-свойски. Ты им скажешь, что я твой восьмиугольный дядюшка! Да и с мандаринов ваших как бы тюрбаны не слетели!

— Они не в тюрбанах ходят, а в квадратных шапках! — вскричал Тенди, так расхохотавшись, что чуть не упал со стула: он представил себе, как толстый и добродушный Ахт сурово отчитывает высокомерных судей Озамастана.

— Над чем смеётесь? — полюбопытствовал Роджер, влетая в открытую дверь и направляясь прямиком к камину — Б-р-р! Сыро как, ребята! Сыро, холодно и мрачно! Я вымок, как устрица, и весь продрог. Как насчёт чашки горячего шоколада бедной птичке, явившейся с вахты, а, величество? Следи за парусами, капитан, мы в тумане. А туман густой, как гороховый суп!

— Пожалуй, нам всем не помешает выпить горячего шоколада, — решил кок. Капитан поспешил на палубу посмотреть, что делается снаружи.

Позже, когда все сидели у камина и пили вкуснейший горячий шоколад, заботливо сваренный Ахтом, Тенди снова подумал о том, как отличается его вольная и приятная жизнь на «Полумесяце» от тоскливого и одинокого существования, которое он вёл в столице своих царственных предков.

— Хоть бы Серые завоевали Белых! — мстительно пожелал он и вышел вслед за Роджером на скользкую от влаги палубу. — Тогда я мог бы остаться на корабле!

Заботливый Роджер предложил отнести ведро шоколада Никобо. Гиппопотамья морда в ведро не лезла, поэтому она открыла громадную пасть и Роджер просто вылил туда шоколад.

— Ну вот, ты согрелась, и теперь ночной холод тебе не страшен, — засмеялся Роджер и вернулся на палубу к Тенди. — А ты, юноша, шёл бы спать! Тебя ведь ждёт утренняя вахта. Не успеешь оглянуться, как пробьёт восемь склянок.

Даже сквозь сон — а ему снились Серые и Белые — Тенди слышал пронзительное гудение сирены, и, когда он, ещё не до конца проснувшись, вылез из койки, чтобы сменить Ахта, оказалось, что корабль почти не движется.

— Этот туман опасен? — спросил он капитана не столько со страхом, сколько с надеждой, и Несалага, присмотревшись к мальчику, одетому в застёгнутый на все пуговицы старый бушлат Питера, одобрительно улыбнулся.

. — Да не очень! — бодро ответил он. — Примерно как тигр-людоед, не больше. Ну что нам грозит? Столкнуться с другим судном, налететь на скалы, сесть на мель или протаранить днище подводным рифом. Ведь эти воды, как ты знаешь, ещё не исследованы. А посмотри-ка, со мной Салли. Греет мне нос и вообще освещает положение. Мы ведь сдаваться не собираемся, верно, приятель? Сбегай-ка на корму, попробуй что-нибудь рассмотреть в этом тумане.

В четыре часа утра, что соответствует восьми склянкам, всегда было довольно темно и на корабле горели все фонари, но в это утро темнота была особенно непроглядной. Держась за леер, мальчик осторожно прошёл на корму и стал напряжённо вглядываться в туман. Но ничего не было видно, даже плота с Никобо.

— Кобо, Кобо, как ты там?

Ответа не было. Тенди прислушался и уловил размеренное посапывание, после чего, успокоенный, вернулся к капитану Тот в это время зажигал добавочные фонари. Когда он выпрямился, раздался глухой гул и треск ломающихся досок, корабль задрожал, и капитан с Тенди растянулись на палубе. Вскочив на ноги и не обращая внимания на осколки разбившихся фонарей, Несалага схватил один из уцелевших и подбежал к борту.

— Эй вы там, подай назад! Ты нам борт проломил, неумеха чёртов, швабра сухопутная! Где твои огни? Почему сирену не включил? Сто чертей и одна ведьма!..

Несалага высоко поднял фонарь, но его свет не мог пробиться сквозь непроницаемую завесу тумана. Подбежавший к капитану Тенди изо всех сил напрягал глаза, чтобы рассмотреть врезавшийся в них корабль, — в том, что в них врезался какой-то корабль, не было сомнения, ибо звук удара дерева о дерево и треск проломленных бортов ни с чем нельзя было спутать. Однако никто не отвечал на крики Неда Несалаги, слышался только плеск волн и шум ветра в парусах. Второй корабль не подавал признаков жизни. Тенди продолжал безрезультатно всматриваться в темноту. Ахт и Роджер, разбуженные страшным толчком и шумом, выскочили на палубу с фонарями.

— Отдать якорь! — сурово приказал капитан. — Похоже, мы столкнулись с неприятельским кораблём. Внимание!

Свернув паруса, Нед напряжённо ожидал действий невидимого противника.

— Может, это пираты, — прошептал он мальчику уголком рта. Тенди стоял рядом, держа руку на рукоятке сабли, принадлежавшей некогда Питеру — Бросайся на первого, кто прыгнет на борт!

— А если выстрелить в их сторону? — предложил Ахт, для которого молчаливое ожидание было непереносимым.

— Нет уж, первые мы в драку не ввяжемся! — мрачно ответил капитан. — А вот если они начнут, дело другое. Принеси-ка мои ходули, Роджер, да побыстрее!

— Ходули? — поразилась Грамотная Птица, выронив мушкет, которым вооружилась на всякий случай. — В прошлый раз твои ходули чуть не погубили нас всех! Неужели тебе мало неприятностей?

— Ходули! — свирепо рявкнул Несалага, и Роджер понял, что это приказ, не подлежащий обсуждению. Не пытаясь больше спорить, дисциплинированная птица полетела в трюм. Когда она вернулась, зажав ходули в лапах, капитан выхватил их и неслышно, как кот, направился к левому борту. Там он осторожно протянул один из шестов в туман и немедленно натолкнулся на что-то твёрдое и неподвижное, так что еле устоял на ногах. Убеждённый, что это неприятельский корабль, капитан вернулся к остальным и выстроил их шеренгой. Застыв в напряжённом ожидании, они ждали, либо пока развеется туман, либо пока первый неприятель ступит на палубу.

— Бьюсь об заклад, что это брошенное командой судно, — прошептал Ахт, усаживаясь на перевёрнутое пожарное ведро, чтобы ждать было не так утомительно.

Первый час ожидания Тенди выстоял молодцом, но второй казался нескончаемым. Мерцающий свет фонарей, напряжённая тишина, густой влажный туман, в котором было трудно дышать, ритмичное покачивание корабля — всё это нагоняло на мальчика непреодолимый сон, и в конце концов он действительно заснул, за что потом долго казнил себя.