— Да, Типунчик, — сказал он вернувшемуся Токо, — быть дедушкой, доложу я тебе, совсем, оказывается, не так приятно, как я думал. Надо же, в Страну Оз они не верят! И так прямо в лицо мне и заявляют! А сыновья мои — вообще кошмар какой-то. Б-р-р!

— Пробелы воспитания! — дипломатично заметил Токо. — А вот я был бы счастлив, если бы ваше пресветлое величество изволил рассказать мне ещё что-нибудь о замечательной Стране Оз.

Токо сказал это, потому что знал, что для Страшилы нет большего удовольствия, чем рассказывать о своей чудесной стране, но, по правде говоря, он и в самом деле не прочь был ещё раз о ней послушать. И вот император со своим забавником тихонько выскользнули в дворцовый парк, и Страшила в четырнадцатый раз рассказал, как Дороти нашла его на кукурузном поле и как Озма стала править Изумрудным городом. К нему вернулось хорошее настроение, и он почти забыл, что он — император.

— Ваше величество очень близко к сердцу принимает всё, что относится к Стране Оз, — заметил Типун-чик, когда Страшила сделал паузу.

— Ты не прав, — ласково сказал Страшила, — потому что, понимаешь ли, Типунчик, сердца-то у меня как раз и нет.

— Тогда я хотел бы, чтобы и у нас его не было! — воскликнул Того, закатывая глаза.

Страшила смутился, а императорский забавник откинул голову и запел песню, которую он успел сочинить, пока Страшила рассказывал свои истории:

— Здорово! — расхохотался Страшила. — Ты стихи сочиняешь, прямо как наша Лоскутушка. Спиши для меня слова, я ей потом покажу.

— Тс-с! — прошептал Токо и предостерегающе поднял палец. Страшила обернулся так быстро, что серебряная коса, прикреплённая к его шляпе, захлестнулась вокруг шеи. И неудивительно! По другую сторону живой изгороди прохаживались трое принцев-сыновей, беседуя свистящим шёпотом.

— Сколь ужасен облик, в котором изволил вернуться к нам пресветлый папочка! Я слышал, что он не подвержен старости. Значит, он будет править ещё долгие годы. А я-то как же, наследник? Когда же я унаследую престол? Да ведь он может пережить нас троих!

— Может, сбросить его в серебряную реку? — предложил второй сын.

— Бесполезно, — печально ответил третий. — Я только что беседовал с придворным предсказателем. Он говорит, что выходцев из этого мерзкого царства Оз вообще нельзя убить. Но у меня есть план, почтенные братья, извольте послушать.

И принцы стали шептаться так тихо, что Страшила и Токо не могли больше расслышать ни слова.

— Измена! — ахнул Токо и приготовился прыгнуть через изгородь, но Страшила схватил его за руку и потащил в сторону.

— Да, похоже, мои детки не слишком любят своего бедного папочку, — сказал Страшила, когда они вернулись в тронный зал. — Каким стариком я себя чувствую! Ах, Типунчик, и зачем мне было скользить вниз по фамильному древу! Мне это не принесло ничего, кроме горя!

— Позвольте, я помогу вашему древнему величеству!

— Принеси тросточку!

— Осторожней, ты!

Три принца-сына со всеми проявлениями почтительности сопровождали Страшилу к серебряной скамье в парке, где он обычно сидел, пока во дворце обедали.

— Удобно ли вам? — спросил старший. — Токо, бездельник, ну-ка принеси скорее тёплый шарф. Вам надо быть осторожнее, папочка Страшилочка, в вашем возрасте так легко простудиться!

И вероломный принц с притворной заботой повязал на шею Страшиле шарф.

— Как ты думаешь, что они задумали? — спросил Страшила, глядя на удаляющихся принцев. — С чего вдруг такая внезапная преданность? Меня это беспокоит.

— Наверное, хотят внушить вам, что вы старый и дряхлый, — проворчал Токо.

С тех пор как они подслушали разговор в парке, прошло несколько часов. Страшила решил не спускать с сыновей глаз и делать вид, что соглашается с любыми их предложениями, чтобы они ничего не заподозрили. А когда настанет время, он будет действовать. Он, собственно, и сам ещё не знал, что сделает, но очень надеялся, что знаменитые мозги его не подведут. Везунчик Токо ни на мгновение не покидал Страшилу и старался держаться как можно ближе к нему, а когда приближался кто-нибудь из принцев, Токо весь ощетинивался и мрачнел. В этот день ему приходилось ощетиниваться то и дело, потому что принцы постоянно вертелись вокруг папочки.

— Не болит ли премудрая голова вашего страшильего величества?

— Не изволит ли государь страдать от высочайшей подагры?

— Не послать ли за императорским лекарем?

Страшила, который за всю свою соломенную жизнь

ни разу не думал о своём возрасте, стал нервничать. Неужели он и вправду такой старый? Может, у него действительно болит голова? Когда на него никто не смотрел, он тщательно ощупывал себя с головы до ног. Но потом к нему вернулась прежняя беспечность. Он схватил подушку, которую старший сын заботливо подложил ему под бок, зашвырнул её повыше и, соскочив с трона, прошёлся колесом.

— Не беспокойтесь о своём почтенном старом папочке, — усмехнулся он, подмигивая Везунчику Токо. — На пару столетий его ещё хватит!

При этом взрыве веселья у принцев вытянулись физиономии.

— Но ваше сердце… — пробормотал старший.

— А у меня его и нет! — засмеялся Страшила. Он схватил серебряный шнурок, которым был подпоясан его халат, и запрыгал через него, как через верёвочку, бегая по всему залу. Принцы со значением стукнули себя в лоб и удалились, а Страшила, обняв Везунчика Токо, начал с ним шептаться. Он тоже составил план. Посмотрим ещё, чья возьмёт!

А в это время в тёмной пещере, в самом сердце Серебряных гор, Великий Чародей Серебряного Острова варил, помешивая, в большом котле волшебное снадобье. Время от времени он заглядывал в толстую жёлтую книгу, которую поставил стоймя тут же на плите. Огонь в печи ярко пылал, варево в чёрном закопчённом котле кипело и клокотало, оплывающие свечи, которые стояли по обе стороны книги, отбрасывали причудливые тени в полумрак пещеры. Пещера была уставлена шкафами и шкафчиками, на полках громоздились толстые книги, стены были увешаны пучками трав, золото и серебро лежали грудами прямо на полу. Когда Чародей отворачивался, старый страдающий ревматизмом дракон, весь в серебряной чешуе, подкрадывался к огню и жадно заглатывал раскалённые уголья. Наконец волшебник заметил его проделки и приковал его цепью к стене.

— Не печалься, отрада моего сердца! Скоро мы с тобой разбогатеем! — шептал маленький сморщенный старичок Чародей, помахивая длинной железной ложкой. — Ты будешь получать ведро лучших раскалённых угольев каждый час, а я буду ходить в серебряной шапке с кисточкой. Мне это обещали великие принцы-сыновья.

Дракон подёргался-подёргался на цепи и наконец заснул. Во сне он угрюмо сопел, выбрасывая из ноздрей клубы дыма.

— Ну что, готово, сын жёлтой собаки?

В узком отверстии, служившем входом в пещеру, показалась голова младшего принца.

— Я работаю не покладая рук, светлейший принц, но снадобье должно покипеть хотя бы ещё одну ночь. Завтра, когда первые солнечные лучи позолотят окно вашей спальни, приходите — всё будет готово.

— А ты уверен, что оно сработает? — спросил принц, убирая голову из входного проёма — в пещере было так душно из-за пара, поднимающегося над котлом, и дыма, вырывающегося из ноздрей дракона, что принц раскашлялся.

— Обязательно сработает, — заверил его Чародей и принялся энергично мешать в котле ложкой.

Как ни поглощён был Страшила государственными делами — а он весь день вершил суд в дворцовой Палате Справедливости — он не мог не чувствовать, что во дворце что-то затевается. Принцы то и дело перемигивались, а Великий Чав-Чав и маршал Руби-Бей подозрительно часто шептались.

— Что-то надвигается, Типунчик, я чувствую это своей соломой, — прошептал Страшила, закончив разбирать последнее дело.

И в эту самую минуту Великий Чав-Чав вышел вперёд и поднял руку, требуя тишины. Расходящаяся публика замерла, с удивлением глядя на старого придворного.

— Извещаю всех и каждого, — торжественно начал Чав-Чав, — что наш великий и победоносный император не далее как завтра вернёт себе свой истинный и надлежащий облик. Великий Чародей нашей империи составил волшебное снадобье, которое снимет заклятье и избавит государя от позорящего его обличья соломенного чучела. Созерцайте в последний раз Страшилу из Страны Оз, ибо завтра вы увидите на его месте нашего древнего прославленного императора!