— Вот как! — сказала дама. — Я вас слушаю. Она пыталась сохранять равнодушный вид, чтобы Моховая Борода ничего не понял.

— Вашего малыша собираются снять с окна с помощью хобота, — сообщила сестра Кирси. — Вы меня поняли?

Дама не поняла, и сестре Кирси пришлось разъяснить ей подробнее. Она рассказала обо всём, что слышала в палате Вольдемара, и в заключение добавила:

— Таким образом план похищения у них, видимо, готов, но трудно сказать, когда они приступят к его осуществлению. Вольдемару предстоит ещё несколько недель полежать в постели, но я совсем не удивлюсь, если в один прекрасный день он вдруг исчезнет из палаты. От такого медведя всего можно ожидать.

— В самом деле? — спросила дама. — Он действительно такой силач?

— Страшный силач, — ответила сестра Кирси. — Ростом два метра. С чёрной, как смоль, бородой. Как у разбойника. Но при этом очень добр.

— Добр? — удивилась дама. — При такой внешности?

— Вот именно, — подтвердила сестра Кирси, — иначе с чего бы он так сильно сочувствовал вашему Моховой Бороде?

Это последнее замечание даме не очень понравилось.

— Хорошо, — сухо сказала она. — Я буду ждать новостей.

Положив трубку на рычаг, она снова села за стол и добавила себе и Моховой Бороде блинчиков. Затем она пристально посмотрела на Моховую Бороду и неожиданно заявила:

— На ночь уложу тебя спать в комнате. Моховая Борода побледнел.

— Почему? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Ты такой бледный, — сказала дама. — Я серьёзно обеспокоена твоим здоровьем.

— Но я же никогда не спал в комнате, — попытался возразить Моховая Борода. — Никогда в жизни.

— Ты никогда в жизни и не болел, — напомнила дама. — Поэтому я тем более должна заботиться о твоём здоровье.

У Моховой Бороды кусок застрял в горле.

До чего ж не везёт! Именно теперь, когда ему посчастливилось дать знать Муфте и Полботинку, где он живёт, его запирают на ночь в четырёх стенах! А что, если Муфта и Полботинка ночью внезапно придут, чтобы освободить его, а хозяйственной сумки за окном не окажется?

— Я вижу, что и аппетит у тебя плохой, — сказала дама. — Меня ничуть не удивит, если окажется, что ты уже болен. Нет, за окном, на ветру, тебе ни в коем случае нельзя спать.

Моховая Борода не ответил. Он был занят своими мыслями. И дама, казалось, погрузилась в задумчивость.

Беседа уже не клеилась, хотя они ещё некоторое время и сидели за столом.

Наконец, когда уже стало смеркаться, дама убрала со стола посуду и постелила Моховой Бороде на диване. Велико было его удивление, когда он заметил, что дама взяла пустую сумку и вывесила её за окно.

— Зачем? — воскликнул Моховая Борода. — Зачем вы это делаете?

— Просто так, — ответила она. — По привычке.

Она велела Моховой Бороде лечь под одеяло, а сама отправилась на кухню мыть посуду. Спустя некоторое время она вернулась в комнату и села в уголке в кресло. Она сидела там и о чём-то думала. И слушала, как Моховая Борода беспокойно ворочался в своей постели.

— А теперь спи, — тихо сказала она. — Спи, мой бедный малыш!

Но Моховая Борода всё ворочался.

«Мой бедный малыш», — повторила дама про себя.

Зазвонил телефон, и дама взяла трубку.

— Он исчез! — послышался взволнованный голос сестры Кирси. — То есть Вольдемар исчез. Он бежал через окно. Я уверена, что вскоре вы можете ждать гостей.

— Ох, — вздохнула дама.

— Так что будьте настороже.

— Благодарю вас. И повесила трубку.

Город окутала ночь. Улицы совсем опустели. Только изредка мелькали фары автомобилей или торопился домой запоздалый прохожий.

Фургон свернул на проспект Свободы.

— Теперь уж скоро, — прошептал Полботинка. Муфта ехал очень медленно, чтобы Вольдемар, ехавший за ними на слоне, не отстал.

— Поезжай всё-таки чуточку побыстрее, — попросил Полботинка. — У меня нервы не выдерживают.

Муфта взглянул в автомобильное зеркало, где был виден слон, и покачал головой.

— Терпение, — сказал он. — Терпение и труд долго живут. Полботинка понял, что Муфта волнуется сильно. Иначе он не перепутал бы поговорку. Полботинка и сам очень волновался. Это было понятно, потому что с каждой секундой они приближались к своему другу Моховой Бороде.

— Двадцать один… девятнадцать… семнадцать, — читал Полботинка номера на домах.

Теперь или никогда! На чаше весов лежала судьба друга, Моховой Бороды. Или, вернее, не столько на чаше весов, сколько в хозяйственной сумке.

И тут они увидели эту роковую сумку.

— Дом номер девять, — сказал Полботинка. Они прибыли. Муфта подвёл машину к краю тротуара и выключил мотор.

— Ну, посмотрим, на что способен слон, — сказал Муфта. Теперь всё зависело только от слона. Сами они больше ничего не могли предпринять.

Вскоре подошёл и слон. Вольдемар остановил его под самой сумкой.

— Это она и есть? — указал Вольдемар на сумку.

— Она самая, — ответил Муфта.

Вольдемар уселся поудобнее на спине слона.

— И Моховая Борода в ней? — спросил он.

— Точно, — подтвердил Полботинка. — Он, наверное, спит.

— Гм, — пробурчал Вольдемар и погрузился в свои мысли. Он думал довольно долго, а слон в это время покачивал хоботом.

— Приступим к делу? — наконец спросил Вольдемар.

— Пожалуй, можно и приступить, — ответил Муфта. А Полботинка добавил:

— Чего уж там ждать!

— Верно, — сказал Вольдемар. — Ждать не имеет смысла.

Он наклонился к уху слона и что-то прошептал.

Муфта и Полботинка сгорали от нетерпения.

Сумеет ли Вольдемар объяснить слону, что эту хозяйственную сумку необходимо достать и опустить вниз?

В конце концов, ведь Вольдемар не дрессировщик из цирка, а самый обычный работник зоопарка. И ведь слон не цирковой слон, а самый обыкновенный, зоопарковский, и его задача состоит в том, чтобы показывать себя людям.

Но сомнения Муфты и Полботинка оказались напрасными. Хобот слона уже поднимался к хозяйственной сумке. По-видимому, Вольдемар так сроднился душой со слоном, что между ними установилось полнейшее взаимопонимание.

Хобот подобрался к сумке и схватил её.

— Только бы не выронил его из сумки! — забеспокоился Муфта.

К счастью, и это опасение оказалось необоснованным. Слон снял сумку с палки настолько ловко, что Муфта и Полботинка ахнули от удивления.

— Видал? — воскликнул Полботинка. Муфта кивнул.

— Чистая работа! — восхитился он.

Вольдемар тоже был доволен слоном и признательно похлопал его по шее.

Висевшая на хоботе сумка медленно приближалась к земле. Слон, казалось, понимал, что с сумкой надо обращаться бережно, и осторожно опустил её наземь.

— Готово! — Полботинка был в восторге. И вместе с Муфтой побежал к сумке.

— Он сейчас в сумке? — спросил Вольдемар, сидя верхом на слоне.

— В сумке, в сумке! — радостно улыбнулся Муфта. — И спит!

Муфта и Полботинка, растроганные до глубины души, смотрели на своего спящего друга. Вот он, их дорогой Моховая Борода! Наконец-то он тут! После стольких злоключений наконец они вместе! Наконец-то на свободе!

Вдруг Моховая Борода открыл глаза и, ничего не понимая, уставился на Муфту и Полботинка.

— Что случилось? — растерянно спросил он. — Где я?

— Ты на свободе, — улыбнулся Муфта. Полботинка тоже улыбнулся.

— Мы сняли тебя хоботом оттуда, с окна.

Моховая Борода сел в своей сумке.

— Невероятно, — пробормотал он. — Совершенно невероятно.

— Он ещё толком не проснулся, — подмигнул Полботинка Муфте. — И пока вообще ничего не понимает. И тут Моховая Борода заговорил.

— Положение и впрямь непонятное, — сказал он. — Мне кажется, что я проснулся, но я боюсь этому верить. Неужели это в самом деле вы, мои друзья?

— Конечно же мы! — воскликнул Полботинка.

— А верхом на слоне восседает Вольдемар, — показал Муфта. — Ему-то ты и обязан своим освобождением.

Тогда Моховая Борода вылез из сумки и отвесил Вольдемару глубокий поклон.

— Большое вам спасибо, — сказал он. — Благодарю вас от всей души.

Затем он опять недоверчиво огляделся по сторонам и вздохнул:

— А всё-таки я боюсь, что всё это лишь прекрасный сон. На этот раз я ведь улёгся спать совсем не в сумке, а на диване в комнате дамы, и, следовательно, меня никто не мог освободить.

— Да приди ты в себя наконец, — чуть не рассердился Полботинка. — Садись-ка лучше в машину и поехали. О сне мы ещё успеем поговорить.

Моховая Борода послушался и уже сделал несколько шагов к машине, как вдруг где-то поблизости послышался взволнованный женский голос:

— О, позволь, мой малыш, хоть попрощаться с тобой. Позволь мне на прощание ещё разок приласкать тебя.

Ошарашенные накситралли застыли на месте. Воротник в машине испуганно залаял, а Вольдемар, сидя верхом на слоне, удивлённо ахнул.