— А можно нам во время банкета сесть поближе к тебе? — неожиданно попросила Кэтлин. — Тут все так непривычно, и ты могла бы давать нам разные пояснения.

— Конечно, моя дорогая. Вы будете сидеть рядом со мной.

— Все это очень хорошо и приятно, — сказал Бернард, — однако нам уже пора возвращаться наверх. Нас ждут дома.

— Нет-нет, пожалуйста, не торопитесь, — взмолилась русалка. — Вы ведь только что пришли.

В ответ Бернард проворчал что-то насчет вечернего чая и нежелательности опозданий.

— Брось, Берни, у нас еще уйма времени, — сказал Фрэнсис. — Вечно ты понапрасну мутишь воду и портишь всем удовольствие.

— Я вообще не имею привычки мутить воду, — хладнокровно отмел обвинение Бернард, — и уж тем более не делаю этого понапрасну. Просто я думаю, что нам пора собираться в обратный путь.

— Вот и думай об этом про себя и не лезь к другим со своими советами и напоминаниями, — покончил с этой темой Фрэнсис и отвернулся, чтобы полюбоваться гирляндами пурпурных цветов, украшавшими белые колонны галереи.

Банкет был воистину великолепен, хотя позднее дети так и не смогли в точности припомнить, какую пищу они ели с серебряных блюд, и что пили из золотых кубков. Зато ни один из них не забыл прислуживавших за столом лакеев в серебристо-чешуйчатой униформе, странных перчатках без пальцев и чем-то вроде шлемов на головах, что в общей сложности делало их больше похожими на рыб, нежели на нормальных людей.

— Но они и есть самые настоящие рыбы, — ответила принцесса на соответствующий вопрос Кэтлин. — Это наши камбалакеи, а вон тот, за спиной мамы — Главный Камбалакей. Он всегда прислуживает за королевским столиком.

— А как же все прочие слуги — они у вас тоже являются рыбами? — спросила Мэвис.

— Разумеется. Права мы не так уж часто пользуемся их услугами — как правило, только во время торжественных церемоний. Единственные из рыб, кого мы эксплуатируем постоянно, это электрические угри: с помощью их энергии работают практически все наши станки и машины.

— А можно узнать, как это происходит? — заинтересовался Бернард, тут же вообразивший себя в роли великого изобретателя, который откроет миру способ коммерческого использования энергии электрических угрей.

— О, это очень просто. Мы держим их в специальном резервуаре, соединенном системой труб со всеми домами города, и если вы хотите, чтобы ваш ткацкий или какой-нибудь другой станок заработал, достаточно только повернуть кран. Сейчас же возникнет постоянный поток электроугрей, которые будут плавать вкруговую по трубам и снабжать вас необходимой энергией.

— Действительно, просто, — сказала Мэвис, — и так прекрасно! Я имею в виду все это, — она обвела движением руки обширный зал со множеством больших окон, за которыми виднелась зелень сада и чистая голубая даль, так сильно напоминавшая обычное воздушное небо. — И вы здесь ничего не делаете, только играете и развлекаетесь? Вот это жизнь!

— Если целыми днями только играть и развлекаться, это очень скоро надоест, — изрек рассудительный Бернард. — Во всяком случае мне бы надоело. А вы не пытались построить паровую машину или еще что-нибудь в этом духе? — обратился он к принцессе. — Вот это была бы настоящая работа.

— Да, для меня это была бы настоящая работа, — согласилась она, — потому что такой работой считается все, что ты обязан делать независимо от того, нравится это тебе или нет. Играя в свое удовольствие, можно сделать ничуть не меньше полезного… Хотите еще морефруктов?

Она подала знак ближайшему камбалакею, и тот подошел к их столу с большим подносом всевозможных яств. Следует отметить, что все участники банкета располагались не за одним длинным столом, как это чаще всего делается у нас, а за множеством небольших столиков, каждый из которых занимала группа из четырех, пяти или шести человек. При таком размещении гости, безусловно, чувствуют себя гораздо свободнее; им легче поддерживать беседу в своей компании и одновременно наблюдать за тем, что происходит вокруг.

— И что же вы делаете в свое удовольствие? — спросила Кэти.

— О, дел такого рода у нас невпроворот. Во-первых, мы следим за правильным течением рек — я имею в виду ваши земные реки; во-вторых, с помощью специальных кранов регулируем выпадение дождя и снега; далее еще есть прилывы и водовороты, а также множество разных ветров, которых мы держим в особых камерах и по мере надобности выпускаем на волю. Знали бы вы, какое это хлопотное дело быть в нашей стране принцессой! А чем, кстати, занимаются ваши принцессы? Они тоже открывают камеры с ветрами?

— Н-нет, вряд ли… — неуверенно сказали дети. — Они у нас не открывают ничего — разве только всякие выставки и публичные мероприятия…

— Мама говорила, что наши принцессы ходят по госпиталям и проявляют заботу о больных… — начала Кэтлин, но в этот момент королева поднялась со своего места, и точно так же поступили все присутствующие.

— Банкет окончен, — сказала принцесса. — А сейчас мне пора идти наполнять реки. Идемте, я покажу вам, как это делается.

— А какая работа считается у вас самой трудной? — спросил Фрэнсис, когда они вышли из дворца в сад.

— Сдерживать море, чтобы оно не затопило нашу страну, — был ответ, — и еще сражаться с Людьми Глубин. Мы сдерживаем море все вместе постоянным усилием мысли, не забывая об этом ни на одну секунду. Не последнюю роль в этом играет и наш защитный небосвод.

— А как вы сражаетесь с Людьми Глубин? И кто они такие?

— О, это угрюмые, тяжеловесные и твердолобые люди, живущие в глубоких впадинах и подводных долинах на дне океана.

— И они не похожи на вас? — спросила Кэтлин.

— Похожи? На нас?! Да разве можно вообще нас с ними сравнивать?!

— Она хотела сказать, — поспешила пояснить Мэвис, — что мы не знали о существовании в море других людей кроме вас.

— Вы знаете о нас и нашем подводном мире куда меньше, чем мы знаем о вас, — сказала принцесса. — Разумеется, здесь есть много народов и племен, которые отличаются друг от друга по внешнему виду, одежде, нравам и обычаям. Но если брать в самых общих чертах, под водой кроме нас существуют еще две больших расы, Твердолобые и Тонкокожие, и нам приходится вести войну и с теми, и с другими. Тонкокожие обитают вблизи поверхности моря, поэтому они очень поверхностны и непостоянны, вроде летучих рыб. Первое впечатление от них обычно бывает обманчивым: они могут показаться милыми и симпатичными, но в действительности при всем их легкомыслии они хитры, коварны и склонны к предательству. Твердолобые живут в холодных и темных глубинах. Это очень свирепые и отважные люди.

— Ты когда-нибудь спускалась туда, в их страну?

— Никогда. Еще не хватало! — принцесса поежилась. — И я нисколько туда не стремлюсь, хотя всякое может случиться: если вдруг, например, обрушится небо и морская вода затопит наше королевство, они наверняка на нас нападут, и тогда нам придется выгонять их обратно. А, выгнав врагов, мы, конечно же, не остановимся и будем преследовать их на их собственной территории — таковы законы войны. Когда-то давно, в правление моего дедушки, это уже случалось.

— Но каким образом вы потом снова убрали отсюда воду? — удивился Бернард.

— Пришлось постараться. Основную ее часть выдули киты. Им помогали касатки и дельфины, а потом за дело взялись осьминоги, которые высосали последние лужи своими присосками.

— Как интересно! — вскричала Кэти. — Я всегда считала, что присоски нужны для того, чтобы присасываться, а ими, выходит, можно еще и высасывать!

— А как же, конечно, — сказала принцесса. — Присосаться и высосать — тут, по-моему, нет большой разницы.

У Кэтлин имелось на сей счет иное мнение, но она не успела его высказать, поскольку как раз в этот момент их взорам предстала необычная картина: высокая красивая леди неподвижно стояла на мраморном пьедестале посреди круглого бассейна и держала над головой широкогорлый кувшин, из которого текла вниз тоненькая струйка воды. Такая же струйка вытекала затем из бассейна и, пересекая по мраморному желобу дворцовую площадь, исчезала под темной аркой уходящего вглубь скалы тоннеля.

— Вот мы и пришли, — сказала, останавливаясь, принцесса.

— Что это такое? — спросил долгое время хранивший молчание Рубен.

— Это исток Нила, а также Амазонки и всех прочих земных рек, — пояснила принцесса. — Сейчас моя очередь держать чашу, и я не смогу вас дальше сопровождать. Это очень ответственное дело — когда мы стоим у истоков, мы не имеем права даже разговаривать и вообще отвлекаться на посторонние предметы. Но вы сами можете гулять где захотите, вы ведь наши почетные гости. Только не вздумайте дотрагиваться до неба. Если это сделает чужая неопытная рука, небесный свод рухнет и наша страна будет вновь залита внешним морем.