– Визирем – мальчик! Нет усов и бороды.
Все говорили на ухо друг другу:
– Должно быть, он евнух.
Те, у кого были дочери-невесты, вздыхали:
– Как жаль!
Прочие с желчью говорили:
– Хорошо евнухам. Они не думают о женах, – думают только о себе. Оттого и создают себе положение! А тут создавай положение для жен!
Он был мал ростом.
А потому все, когда он проходил, становились на колени. Чтоб, спаси аллах, – не быть ростом выше самого визиря.
Особенно высоких ругали их жены:
– Где же такому дылде, как ты, выслужиться? Визирь тебе по колено. Конечно, ему обидно! Станет он тебя приближать! И все ходили, согнувши колени, чтобы казаться ниже ростом. Из вежливости.
Случалось, что мальчик, увидев играющих детей, сам начинал с ними играть.
В жмурки, в пятнашки, в мячик, сшитый из тряпок. Такие там, на Востоке, мячики. Тогда все в умилении восклицали:
– Какое сердце! Какое золотое сердце! Это удивительно! Как он любит детей!
– Визирь знает, что дети – это завтрашний день человечества. Нет ничего удивительного.
– Визирь думает не только о сегодняшнем, но и о завтрашнем дне.
И все решили:
– Он предусмотрителен!
Мальчик был любопытен, как мальчик.
Он беспрестанно спрашивал:
– Брат моего отца, что это такое?
Но так как это делал визирь, находили, что это очень умно. Часто визирей хвалят за то, за что детей просто секут.
– Какая любознательность!
– Он все хочет узнать сам!
– Он входит во все!
Если это были уж очень детские вопросы, – все прищуривали один глаз и говорили:
– У-у! Хитрая штучка! Он прикидывается ребенком, чтобы выведать все!
Когда визири собирались на совет, мальчик, как хороший мальчик, при старших молчал. И все находили:
– Новый визирь – тонкий человек! Он не бросает слов на ветер. Молчит и гнет свою линию.
А так как он ко всем визирям относился почтенно, как к старшим, то его все любили, и никто из визирей не боялся. Всякий визирь отзывался о нем:
– Самый лучший из визирей, каких мы только видели!
И мало-помалу за ним утвердилась слава:
– Премудрый визирь! Это удивительно.
А может быть, и нет ничего удивительного. Как вдруг однажды случилось происшествие. От которого все пошло вверх дном.
Вам особенно, дети, надо внимательно слушать, чтобы вы не ели много сладкого.
Однажды была назначена большая и длинная, очень длинная церемония.
На которой должны были быть все визири. Хорошо было мальчику, когда у него было шесть или семь мам, – я не помню уж, как начал рассказывать.
Одна запретит одно, другая – другое, третья – третье, четвертая четвертое, пятая – пятое, шестая – шестое, седьмая– седьмое, восьмая восьмое. Ребенок привык иметь столько матерей. А как не стало ни одной!
Мальчик наелся с утра рахат-лукума, халвы, пастилы, винных ягод, изюма, фисташек, миндаля, грецких орехов да еще чернослива.
А церемония была, говорю, длинная.
Уже в начале церемонии мальчик хотел попроситься выйти. Но подумал, что это неловко. Хотел подождать до конца.
В средине церемонии переступил с ноги на ногу и думал: «Все изюм! Зачем только я ел его с черносливом!» И, не дождавшись конца церемонии, бросил палочку-выручалочку и, поддерживая обеими руками шитые золотом шаровары, куда-то побежал. Куда, – неизвестно.
И в ту же минуту, как он бросил палочку-выручалочку, все вдруг увидели:
– Да, ведь, у нас визирем был мальчик! Удивительно!
Это всегда бывает с людьми, когда они выпустят из рук палочку.
Конец был очень печальный. Отец высек мальчика:
– Зачем пропадал из дому!
Сечь за то, что был хорошим визирем! За то, за что визирей награждают, детей секут. Где ж на земле справедливость?
Все удивлялись:
– Мальчик оказался визирем как визирем!
В этом нет ничего удивительного. Быть визирем, как видите, милые дети, вовсе нетрудно. И когда кругом вас все кричат:
– Как такой-то может быть визирем?!
или:
– Почему так часто меняются визири?!
Вы, умные дети, не обращайте никакого внимания. В этом нет ничего удивительного. Те, кто кричат, – бяки.
Сказка о сказке
Однажды Истине пришло в голову попасть во дворец. Во дворец самого Гарун-аль-Рашида. Аллах акбар! [113]Создав женщину, ты создал фантазию.
Она сказала себе:
– А почему бы и нет? Много гурий в раю пророка, много красавиц в земном раю, – в гареме халифа. В садах пророка не была бы я последней из гурий, среди жен падишаха я, быть может, была бы первой из жен, и среди одалисок – первой из его одалисок. Где кораллы ярче моих губ, и дыхание их – как воздух полудня. Стройны мои ноги, и как две лилии грудь моя, – лилии, на которых выступили пятнышки крови. Счастлив тот, кто склонит голову на мою грудь. Чудные сны приснятся ему. Как луна в первый день полнолуния, светло лицо мое. Как черные бриллианты горят мои глаза, и тот, кто в минуту страсти заглянет в них близко-близко, как бы велик он ни был! – увидит себя в них таким маленьким, таким маленьким, что рассмеется. Аллах создал меня в минуту радости, и вся я – песнь своему творцу.
Взяла и пошла.
Одетая только в свою красоту. На пороге дворца ее с ужасом остановил страж.
– Чего ты хочешь здесь, женщина, забывшая надеть не только чадру!
– Я хочу видеть славного и могущественного султана Гарун-аль-Рашида, падишаха и халифа, нашего великого повелителя. Аллах один да будет повелителем на земле.
– Да будет во всем воля аллаха. Как твое имя? Бесстыдство?
– Мое имя: Истина. Я не сержусь на тебя, воин. Истину часто принимают за бесстыдство, так же, как ложь за стыд. Иди и доложи обо мне.
Во дворце халифа все пришли в волнение, узнав, что пришла Истина.
– Ее приход часто означает уход для многих! – задумчиво сказал великий визирь Джиаффар.
И все визири почувствовали опасность.
– Но она женщина! – сказал Джиаффар. – У нас принято, что всяким делом занимается тот, кто в нем ничего не понимает. И потому женщинами ведают евнухи.
Он обратился к великому евнуху. Хранителю покоя, чести и счастья падишаха. И сказал ему:
– Величайший из евнухов! Там пришла женщина, полагающаяся на свою красоту. Удали ее. Помня, однако, что все это происходит во дворце. Удали ее по-придворному. Так, чтоб все было красиво и пристойно.
Великий евнух вышел на крыльцо и мертвыми глазами взглянул на обнаженную женщину.
– Ты хочешь видеть халифа? Но халиф не должен видеть тебя в таком виде.
– Почему?
– В таком виде приходят на этот свет. В таком виде уходят с него. Но ходить в таком виде на этом едете нельзя.
– Истина только тогда и хороша, когда она голая истина.
– Твои слова звучат правильно, как закон. Но падишах выше закона. И падишах не увидит тебя такой!
– Такою создал меня аллах. Берегись, евнух, осуждать или порицать. Осуждение было бы безумием, порицание – дерзостью.
– Я не смею осуждать или порицать того, что создал аллах. Но аллах создал картофель сырым. Однако, прежде чем есть картофель, его варят. Аллах создал мясо барашка полным крови. Но чтобы есть мясо барашка, его сначала жарят. Аллах создал рис твердым, как кость. И чтобы есть рис, люди варят его и посыпают шафраном. Что сказали бы о человеке, который стал бы есть сырой картофель, сырое баранье мясо и грызть сырой рис, говоря: «Такими создал их аллах!» Так и женщина. Для того, чтобы быть раздетой, она должна быть сначала одета.
– Картофель, баранина, рис! – с негодованием воскликнула Истина. – А яблоки, а груши, душистые дыни? Их тоже варят, евнух, прежде, чем есть?
Евнух улыбнулся так, как улыбаются евнухи и жабы.
– У дыни срезают корку. С яблок и груш снимают кожу. Если ты хочешь, чтоб мы поступили также с тобою…
Истина поспешила уйти.
– С кем ты говорил сегодня утром, у входа во дворец и, кажется, говорил сурово? – спросил Гарун-аль-Рашид у хранителя его покоя, чести и счастья. – И почему во дворце было такое смятение?
– Какая-то женщина, бесстыдная до того, что желает ходить так, как ее создал аллах, хотела тебя видеть! – ответил великий евнух.
– Боль родит страх, а страх родит стыд! – сказал халиф. – Если эта женщина бесстыдна, поступите с ней по закону!
– Мы исполняем твою волю, прежде чем она произнесена! – сказал великий визирь Джиаффар, целуя землю у ног повелителя. – С женщиной так и поступлено!
И султан, с благосклонностью глядя на него, сказал: