– Как кто? – загромыхало чудовище в ответ. – Нет в мире могущественнее меня никого! Я все могу! Ха-ха-ха-ха!

Захохотало страшилище, умолкли от страха птицы, а деревья к земле пригнулись. Не испугался смельчак, подождал, пока утихнут раскаты хохота, и снова прокричал:

– Мы бы поверили, что нет на свете никого могущественнее тебя, только сделай сначала что-нибудь необыкновенное. А то пока вся твоя сила на вред нам уходит да на разорение. Мог бы ты, к примеру, до первого петуха построить лестницу в сто ступенек от деревни до вершины горы? Построишь – будь по-твоему: станем мы тебе каждый вечер присылать на съедение кого-нибудь, а не построишь – уходи из наших мест и не мешай нам жить!

– Ох, ох, не могу, насмешил ты меня, ничтожный! – пуще прежнего захохотало страшилище. – Да мне это сделать – тьфу! – ничего не стоит! Гляди, завтра еще до первого петуха будет вам лестница готова!

На том и порешили. Разошлись вечером люди по домам, а заснуть не могут. «Что такому чудовищу стоит лестницу в сто ступеней построить! Он ведь и впрямь могуч! От одного его крика камни с горы падают», – думают.

А страшилище, как стемнело, потихоньку в деревню спустилось, всех петухов повылавливало и в корзину запрятало. А потом камни на гору стало таскать. Часа не прошло, а уж девяносто девять ступенек готовы!

– Вот глупец! Нашел, чем меня испугать! – усмехалось страшилище.

На небе звездочки мерцают, до рассвета еще далеко.

– Вздремну-ка я, пока не светает, – решило страшилище. – Не сторожить же мне камни. Последнюю ступеньку уложу, как проснусь, все равно глупые петухи сидят в корзине, им и невдомек, что скоро утро.

Крепко заснуло чудовище, и в деревне все задремали. Только смельчак юноша за ночь глаз не сомкнул. Как стала заря заниматься, подошел он к корзине и выпустил петуха. Видит петух, новый день начинается, заголосил во все горло: «Ку-ка-ре-ку!» А за ним и остальные петухи «ку-ка-ре-ку» запели.

Проснулось страшилище: что такое? Снится ему, что ли, петушиное пенье? Смотрит, солнышко уже вовсю сияет, из деревни крестьяне бегут, а камень для сотой ступеньки как лежал, так и лежит у его ног.

– Вижу я, не удалось тебе до первого петуха лестницу закончить, – сказал юноша.

Нечего чудищу сказать в ответ. Раз слово дано, надо его держать, даже страшилищам.

Печально вздохнуло страшилище, придется, видно, собирать свои пожитки и уходить куда подальше.

Больше никто не мешал крестьянам работать на полях. Уложили они последнюю, сотую ступеньку и часто поднимались на вершину горы – восход солнца встречать.

Перевод А. Садоковой.

Жили в горной деревушке старик со старухой, жили бедно. Сплетут несколько соломенных шляп, старик несет их в город, продаст – купит чего-нибудь поесть, не продаст – голодными старики спать ложатся. Так кое-как и перебивались.

Раз перед Новым годом старик и говорит:

– Страсть как хочется отведать на Новый год рисовых лепешек. Да вот беда, в доме ни одного рисового зернышка!

– Да, – вздохнула старуха, – сходил бы ты, старый, в город, продал бы шляпы да купил риса.

– И то правда, – обрадовался старик.

Встал пораньше, перекинул шляпы через плечо и зашагал в город. Целый день бродил по городу, а ни одной шляпы так и не продал. Уж смеркаться стало. Побрел старик домой, думы невеселые его одолевают. Вдруг видит, у моста стоят в ряд шесть статуй Дзидзо. Всякий знает, что добрый дух Дзидзо покровительствует путникам и детям.

Удивился старик:

– Откуда в такой глуши статуи Дзидзо?

Подошел он ближе, смотрит, статуи все снегом запорошило. И показалось вдруг старику, что каменные статуи съежились от холода.

«Совсем, бедняжки, замерзли», – подумал старик. Взял он непроданные шляпы и надел их статуям на головы. Только вот незадача: шляп-то пять, а статуй – шесть. Не долго думал старик. Снял с головы старенькую шляпу и шестую статую одел.

– Хоть моя шляпа и дырява, но и это все же лучше, чем ничего, – пробормотал он.

Повалил снег еще сильнее, еле добрался старик до дому. Старуха уж и не чаяла живым его увидеть. Малость отогрелся старик и поведал ей о том, как у моста попались ему неизвестно откуда взявшиеся статуи Дзидзо и как он их шляпами одарил.

– Ты у меня добрый! – вздохнула старуха. – Не печалься! Нет у нас шляп, нет рисовых лепешек. Ну, да ничего! Все на свете рисовые лепешки не стоят одного доброго дела.

Вздохнули старики да спать пошли. Только легли, слышат, вроде поет кто-то:

Песня все ближе, ближе. Вот и шаги у дверей. Теперь затихло все, и вдруг раздался страшный грохот.

Вскочили старики, бросились к двери, распахнули… и остановились как вкопанные: на самом пороге лежал огромный сверток! А на свежем снегу – следы необычные: и не человеческие, и не звериные. Глянули старики в сторону леса и видят: шесть статуй мерно шагают, а на голове у каждой широкополая шляпа покачивается.

Подняли старики сверток, внесли в дом, развернули – там целая гора рисовых лепешек! Никогда еще в жизни старик со старухой не праздновали так весело Новый год!

Перевод А. Садоковой.

Давно-давно жили старик со старухой. Вот как-то утром стали они дом подметать. Старуха горницу подметает, а старик кухню. Нашел в углу горошину и радуется:

Стал старик советоваться со своей старухой, как тут быть, горошинка и проскользни у него между пальцев. Упала на земляной пол и покатилась. Катилась, катилась и попала в мышиную норку.

– Стой, стой, держи! Вот горе, вот беда! В кои веки горошинку нашел, круглую, сладкую, а она от меня укатилась. Старуха, неси топор!

Шумит дед, из себя выходит. Принесла старуха топор. Раскопал старик топором проход пошире и полез в мышиную норку. Лез, лез и очутился под землей. Пошел он вперед, громко распевая:

Вдруг видит он: стоит у самой дороги каменный Дзидзо-сама{50}.

– Не видал ли ты, Дзидзо-сама, моей горошинки? – спрашивает старик.

– Видать-то видал, но вот беда, поднял я ее с земли, сварил и съел, – отвечает Дзидзо-сама.

– Ха-ха, вот оно как! Ну, тогда не о чем и толковать. Съел, и на здоровье. Пойду к себе домой.

Собрался старик идти домой ни с чем. Дзидзо-сама пожалел его:

– Дедушка, дедушка, подожди немного. Не отпущу тебя с пустыми руками.

– Что ж ты для меня можешь сделать, Дзидзо-сама?

– Я дам тебе добрый совет. Ступай дальше по этой дороге, увидишь красные сёдзи, это мышиный домик. Мыши сейчас к свадьбе готовятся, рис в ступке толкут. Ты им подсоби. Потом иди дальше. Увидишь черные сёдзи, это логово чертей. Будут черти в кости играть. Крикни петухом три раза, черти убегут, а тебе все их деньги достанутся.

– Вот спасибо тебе за науку, – сказал старик и пошел дальше, все вниз и вниз. Вдруг увидел он красные сёдзи.

– Эй, хозяева! Есть ли кто дома? – крикнул старик.

Выглянула тут мышка-невеста в свадебном наряде, спрашивает:

– Ты зачем к нам, дедушка, пожаловал?

– Слышал я, что у вас свадьба, вот и пришел вам подсобить рис в ступке толочь.

– А, вот это хорошо! Нам как раз помощник нужен. Подсоби нам, дедушка, скорее, – и пригласила старика я дом.

А в доме все так красиво убрано! В первой комнате стоят красные лакированные чашки на красных лакированных столиках и бронзовые жаровни. Во второй комнате шелковые халаты развешаны. Столько их, что и не счесть! А в третьей комнате много-много мышей. Толкут они в ступке чистое золото – звяк-звяк-звяк, припевая:

Взял старик пестик и начал толочь, да так проворно и ловко! Обрадовались мыши и подарили ему два халата из красного шелка.

Взял старик подарки, поблагодарил мышей и пошел дальше по крутому склону, в самую глубь подземного царства. Вдруг увидел он черные сёдзи, а из-за них стук и бренчанье доносится. Это черти в кости играют. Забрался старик на стропила в конюшне, чтобы его не приметили. Когда настала глубокая ночь, взял он веялку и давай ею хлопать. Поднял страшный шум, а потом как закричит петухом: «кэкэро-о». Черти загалдели:

– Ого, да уж, никак, первые петухи пропели! Подождал дед немного, а потом опять давай хлопать веялкой и кричать: «кэкэро-о».