– Так, отойдите в сторонку, – отодвинула Янка рыдающую над телом дочери мать.

Она взяла зеркальце и приставила её ко рту девочки. Зеркальце затуманилось.

– Дышит она ещё, можете не убиваться. Но как-то слабо дышит. Ну-ка.

Янка начала расстёгивать пуговицы жёлтой кофточки. Они расстёгивались со звоном. С помощью матери кофточку удалось стянуть с девочки.

– Понятно. Вы, уважаемая, когда кофточку дочери купили?

Янка держала на вытянутой руке, перед лицом матери кофточку размером на пятилетнего ребёнка.

– Когда она в старшую группу пошла, в са-а-адике, – зарыдала мать.

– А сейчас она у вас в какой группе?

– В третьем кла-а-ассе! – провыла мать.

– Гражданочка, ну чем вы себе думаете? Если на ребёнка кофточку надеть в два раза меньше по размеру, чем нужно, кто угодно задушится. Она вам ни на что больше не жаловалась? Что ноги в сапожки не входят?

– Жа-а-аловалась, – мать размазывала по лицу слезы.

– Гражданочка, вы бы как-то обращали внимание, на то, что у вас ребёнок вырос. Хватит реветь, идите одежду покупайте.

– Ха-а-арашо!

Мать с дочерью исчезли.

– И что? Ещё страшилки будут? – спросила Янка пустоту внутри стены. – Вася, ты как там? Видно ещё страшилки? А то тут какая-то уже мелочь пошла.

Вдалеке, там, где в наружной стене виднелся подоконник окна в гостиной, начали собираться полупрозрачные привидения.

– Как можно было в такие дурацкие страшилки попадаться, я не знаю.

Янка скрестила руки на груди и даже надулась от возмущения.

– Вот не ври, что ты не пугалась.

Фёдор не раз вздрагивал, пока она рассказывала.

– Ну… Ну да, пугалась. Знаешь, когда ты внутри стены, а потом ещё и внутри страшилки, и ты не слушаешь её, а это всё с тобой на самом деле происходит… Конечно, страшно.

– А оно на самом деле происходило?

– Да откуда я знаю? Спроси у привидений, если очень хочется.

Фёдор подумал, встал, кашлянул, помялся, и интеллигентно постучал согнутым указательным пальцем в электрическую розетку.

– Кгхм. Василий. Василий, не могли бы вы выйти.

– Дурак, я здесь.

Василий висел в воздухе у него за спиной.

– Ой! – испугался Фёдор. – Ой. А я хотел спросить, а с Янкой это всё на самом деле было?

– Интересуешься? – мрачно усмехнулся Василий. – Ну, давай, сходим, ты проверишь. Вот так сложи руки.

– Нет! – Фёдор поспешно спрятал руки за спину.

Янка улыбнулась.

– То-то же.

– А они там остались ещё? Страшилки?

– Да мелочь всякая, – махнул полупрозрачной рукой Василий. – В общем, и не страшные даже. Ну, знаешь, вроде того, как в детском лагере появилась белая простыня, красная рука и зелёные пальцы. Того, кто этой простыней накрывался, красная рука душила, а зелёные пальцы щекотали до смерти. И когда родители приехали детей забирать, там вместо лагеря было детское кладбище.

– Как же это не страшно? – поёжился Фёдор.

– Конечно, не страшно. От щекотки ещё никто не умирал. Мы специально эту страшилку не трогаем. Когда настроение плохое, ходим в неё посмеяться.

– Ну, вы даёте, – Фёдор оценил особенности повседневной жизни привидений. Вдруг глаза у него загорелись. – Слушайте, у меня есть предложение. Василий, а ты вот всё время в стене сидишь?

– Я там не сижу, а живу, – обиделся Василий.

– Ага. А вот посмотреть другие места, попутешествовать, никогда не хотел?

– Хотел, – вздохнул Василий. – Но нельзя нам по Москве. Строго-настрого запрещено. Если про нас узнают, все начнут стены ковырять, чтобы на нас посмотреть. Что мы тогда, в дырках жить будем?

– Ага. Правильно. Вот я и говорю: айда со мной.

– Куда айда? – не понял Василий.

– Да к нам. В гномью деревню. Ну, в фейскую, то есть, и в гномью. Я тебя с нашими познакомлю, со Степаном, с Машкой, с Толстым, с Малышом, с Профессором, с Белочкой. Ты же знаешь, кто они такие.

– Знаю, конечно, – уверенно сказал Василий.

– Точно, он подслушивал, – хлопнул Фёдор ладонями, – Янка, слышишь, я так и думал, он подслушивал в розетку, когда я рассказывал.

– Не подслушивал, а слушал, – вступилась за привидение Янка. – Я сама ему разрешила. Скучно же всё время в стене.

– Ну, вот и замечательно. Хочешь с ними познакомиться? – спросил Фёдор с хитрющей улыбкой глядя в глаза Василию.

– Хочу, – потупился Василий.

– Прекрасно! Мне всё равно пора. Погнали? Прямо отсюда, чтобы в Москву не выходить?

– Подождите, – заволновался Василий, – как это погнали, мне же надо собраться, предупредить, что меня не будет.

У привидения, никуда никогда не выходившего, начался предотпускной мандраж.

– И мне кошку надо с кем-то оставить, и цветы полить.

– Ну, тогда поливай. Только недолго. А я тебя здесь подожду.

Привидение тонкой струйкой пара втянулось в розетку.

– Что это ты вдруг решил его в гости позвать? – с подозрением спросила Янка.

– Да ты представь себе! – Фёдор запрыгал по комнате. – Привидение у нас в деревне! Толстый ко мне заходит, а его привидение встречает! Представляешь?

Фёдор был счастлив заранее.

– Ясно, – улыбнулась Янка, – хулиганить будете.

– Да не то слово! А ты сама-то, кстати, к нам когда?

– Ну, когда, на каникулах, как договаривались.

– Вот здорово, вот мы что-нибудь с тобой устроим!

– Устро…

Янке не дал договорить дверной звонок. Они с Фёдором переглянулись.

– Может, соседи, – пожала плечами Янка. – Кто там? – крикнула она через дверь.

– Извините, Яна здесь живёт?

Голос из-за двери звучал глухо, но понятно, что голос детский. Отчего-то ей захотелось сказать «нет».

– Здесь! – крикнула она. – И что? – добавила через несколько секунд, потому что за дверью молчали.

– Как что? Открывай. То есть открой, пожалуйста.

– Сейчас, бегу.

– А откуда ты бежишь? – спросил голос секунд через пятнадцать. – Долго тебе ещё бежать осталось?

Янка вздохнула:

– Издалека бегу.

– Да? – удивился голос. – А когда прибежишь?

Он, похоже, расстроился.

– Послезавтра. Ты вообще, что ли, шуток не понимаешь? Я незнакомым не открываю. До свидания.

Янка замерла, слушая, что будет дальше. Фёдор сопел ей через плечо.

– Ну, я это, Игорь меня зовут.

Сообщив своё имя, Игорь снова замолчал. Янка выждала секунды три. Фёдор пихнул её в бок, она пихнула его.

– И что? Я всех Игорей должна домой пускать? Все Игори тут не поместятся. Весь подъезд забьют и ещё на улице в очередь выстроятся.

За дверью послышалась возня и топот. Кажется, Игорь пытался допрыгнуть до глазка. В чём совершенно не было смысла, заглянуть через глазок внутрь квартиры все равно невозможно.

– Яна! – крикнул он, напрыгавшись.

– Что?

– Яна!

– Да что тебе?

– Меня Эмма послала!

Янка посмотрела на Фёдора, выпучив глаза. Он старательно выпучился ей в поддержку. Ведьму Эмму лично он не знал, но много слышал о ней от гномов, которые при её помощи выгоняли из Москвы бывшую королеву Клавдию.

– Вертолёт, – прошептал Фёдор.

Самым ярким впечатлением гномов от Эммы стал её личный вертолёт. У Фёдора от их рассказов тоже.

Янка задумалась.

С одной стороны, кто попало Эмму не знает. С другой – Эмма наверняка бы позвонила, если бы послала кого-то к Янке. В эту секунду запиликал сотовый телефон.

– Яночка, привет, – читала она СМСку. – Я в отпуске. Нужна твоя помощь. Поговори, будь любезна, с Игорем, он всё расскажет. Целую, вернусь через неделю.

– Леший я, – рассказывал Игорь через пять минут, сидя в кресле напротив Янки и Фёдора. – Отец мой у Эммы садовником работает. А так наши за парками присматривают. Ну там, бутылки собирают, окурки…

– Это лешие? – удивилась Янка.

Тех, кто собирает в парках бутылки, она видела, но думала, что это бродяги.

– Нет. Ну, то есть, не все. Есть лешие, есть люди. Мы им не мешаем, если они ничего не портят. Вооот, – протянул сбившийся с мысли Игорь. – Вооот. В общем, они моему отцу сказали, а Эмма в отпуске. Он ей написал, а она попросила к тебе приехать.

– Ничего не поняла, – нахмурилась Янка, – что рассказали-то?

– Ну…

Игорь нахохлился и посмотрел на Янку и фея холодильника исподлобья.

– В общем, дети в парках стали пропадать.

Фёдор вздрогнул.

В городских парках стали пропадать дети. Не фейские, обычные. Даже внимательные лешие заметили это случайно. Они присматривают за парками, присматривая за людьми, которые в них гуляют. Парк сам себе гадостей не сделает, гадят в нём люди. И вот один леший заметил, что днём в парк пришли два мальчика и три девочки. А что они из парка не вышли, знал уже другой леший. И пока у них разговор случайно зашёл о посетителях, пока один сказал, что дети пришли, а другой понял, что эти самые дети не ушли, пока они вспомнили, когда ещё такое было, пока других леших спросили, неизвестно сколько ещё детей в парках пропали. Не остались, а именно пропали, лешие их поискали, вдруг те заблудились, но никого не нашли. И рассказать об этом ведьме Эмме, через её лешего-садовника, парковые лешие решились не сразу. Им до людей особого дела нет: чем меньше людей, тем лучше. Но они сообразили: если люди поймут, что это не один случай и не с одним ребёнком, если начнут парки толпами прочёсывать, перетопчут всё, что смогут. А что перетоптать не смогут, то переломают.