– Если кого-то можно назвать правящей Катриной, так это маму, – сказала Кэт, посмеиваясь над Мэдди. Она была странной женщиной, иногда загадочной и всегда забавной. Кэт её любила.

– Ну, я просто счастлива, что ты вернулась домой целой и невредимой. Твоя мать, конечно, рассказала мне, что произошло. Снова допоздна читала книги. Клянусь, с каждым днём ты всё больше походишь на первую Катрину. Ты знаешь, она любила читать. Она хотела стать писательницей. – Мэдди достала яйца и молоко из большого старомодного холодильника. – Я всё говорю твоей матери заменить эти реликвии, но она настаивает на том, чтобы оставить старый холодильник и плиту. Будь её воля, у нас до сих пор стояла бы дровяная печь и ящик со льдом, – сказала она, разбивая яйцо в жёлтую миску.

Кэт подумала, что Мэдди права. Её мама старалась сохранять историю Ван Тасселов любыми возможными способами. Кэт было интересно, что подумает мама, когда она скажет, что порвала с Блейком. Кэт пока не была готова говорить с ней об этом. Она не хотела слышать о том, как родители надеялись, что они с Блейком поженятся и будут вместе управлять поместьем. Её тошнило от таких разговоров.

– Я не знала, что Катрина хотела стать писательницей, – сказала Кэт, наливая себе чашку кофе.

– Большинство людей почти ничего о ней не знают, но я полагаю, что теперь всё изменится, раз уж ты читаешь её дневник. Я давным-давно говорила твоей матери отдать его тебе. Рада, что Трина наконец это сделала, – сказала Мэдди, смешивая с мукой яйца и молоко.

– Я тоже, Мэдди. И она действительно хороша в этом. Она пишет очень красочно. Я вижу всё, о чём она говорит, – как будто в голове крутится маленький фильм, пока я читаю её дневник. – Кэт облокотилась на стойку, попивая кофе. Ей нравилось болтать с Мэдди. Они часто так делали, пока Мэдди пекла пироги.

– Я уже представляю, как ты однажды объявишь, что уезжаешь в Нью-Йорк становиться писательницей, – сказала та, посыпая деревянный стол мукой.

Кэт никому не говорила, что именно это она и планировала.

– С чего ты это взяла, Мэдди? – спросила она, прищурившись.

– Давай просто скажем, что Мэдди кое-что знает, – ответила та. Её хриплый смех был похож на шелест ветвей на ветру.

– Что, если я действительно решу уехать и стать писательницей? Как думаешь, что будет чувствовать моя мама? – спросила Кэт, искоса взглянув на Мэдди.

– Конечно, это разобьёт ей сердце, – ответила та, – но ты должна делать то, что лучше для тебя, Кэт. Хотя Катрина сама выбрала свой путь, у неё остались сожаления о мечтах, которые она не смогла исполнить.

Кэт прищурилась, глядя на Мэдди.

– Ты говоришь так, будто она до сих пор жива, – сказала Кэт, наблюдая, как Мэдди раскатывает тесто для пирогов.

– Сейчас она живёт во всех сердцах и умах Сонной Лощины, – ответила Мэдди с необычно серьёзным выражением лица.

– Ты же не хочешь сказать, что она одна из призраков, которыми одержима Сонная Лощина?

– Именно это я и хочу сказать, Кэт. Я часто болтаю с ней под Старейшим деревом. – Мэдди обрезала корж для пирога большим металлическим штампом в форме тыквы с таким видом, будто её последние слова были самыми обыденными в мире. Так всё и происходило в Сонной Лощине. Кэт окружали люди, которые не только верили в привидений, но и думали, что разговаривали с ними, и девушка начала задумываться, во что верить ей самой. Особенно теперь, прочтя рассказ Катрины про Брома с Всадником без головы и встретившись с таинственной женщиной, которая преследовала её повсюду.

– Мэдди, ты знаешь, что я тебя люблю, но ты правда думаешь, что я поверю, будто ты общаешься с призраком Катрины? Я часто сижу у Старейшего дерева и никогда её там не видела.

Мэдди хрипло рассмеялась.

– Я знаю, моя дорогая. Она часто рассказывает о твоих визитах к её любимому дереву. Катрине нравится твоё общество.

От слов Мэдди по телу Кэт пробежал холодок. Мысль о первой Катрине, живущей в Старейшем дереве, пробудила в ней панику. Когда Кэт была маленькой, она жила в постоянном страхе перед призраками, и, только перестав верить, девочка больше не тревожилась. Теперь, когда Кэт снова не была ни в чём уверена, она чувствовала, что в ней растёт ужас. Вот почему ей нужно было поговорить с Айседорой. Хотя Айседора верила в духов, она относилась к сверхъестественному рациональнее большинства людей в Сонной Лощине. Возможно, потому, что была посторонней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кэт посмотрела на телефон; было почти одиннадцать. Кэт потеряла счёт времени, болтая с Мэдди, и почти забыла, что в полдень у неё встреча с Айседорой,

В этот момент на кухню вошла Трина. Девушка хотела поговорить с ней, рассказать, как она счастлива, что мама отдала ей дневник Катрины, но она боялась, что если начнёт обсуждать эту тему, то никогда не остановится, и она не хотела заговаривать про Блейка. Кэт застряла бы дома надолго, если бы призналась, что они расстались. В её голове крутилось слишком много мыслей, и она многого не понимала, поэтому Кэт хотела подождать, пока во всём не разберётся, прежде чем кому-то о чём-то рассказывать.

– Доброе утро, мам. Прости, что убегаю, мне нужно подготовиться. Примерно через час я встречаюсь с новой подругой, – сказала она, наливая себе ещё кофе и виновато улыбаясь маме.

– Что за подруга? – спросила Трина. – Я знаю всех твоих друзей.

– Её зовут Айседора Кроу. Она новенькая в городе, – сказала Кэт и попыталась улизнуть из кухни. Но выражение лица матери её остановило. Та выглядела так, словно увидела привидение.

– Ты сказала – Айседора Кроу? – Трина приложила руку к сердцу и посмотрела на Мэдди.

– Я так и сказала. Почему у тебя такое лицо?

– Ничего, дорогая, я просто... – Трина сделала паузу и взяла себя в руки. – Новенькая в Сонной Лощине! У нас их не так много, и, наверное, я просто тревожусь, что ты проводишь время с тем, кого я не встречала. – На её лице застыло обеспокоенное выражение, но Трина пыталась его скрыть.

– Она действительно классная, мам; думаю, она тебе понравится. – Кэт перевела взгляд с мамы на Мэдди, гадая, о чём они умалчивают, потому что между ними явно шёл какой-то молчаливый диалог. – Что с вами двумя? – спросила она, нахмурившись.

– Ничего, Кэт, – сказала Трина, возясь с подносом, на котором звенели формы для выпечки. – Кроу, какая интересная фамилия. Откуда она родом?

– Знаешь, мы не говорили о её предках при первой встрече, – сказала Кэт. – Серьёзно, что случилось? Вы обе подозрительно себя ведёте.

– Ничего не случилось. Я просто не доверяю новеньким в городе. Обычно они охотники за привидениями или туристы, которых интересует только одно. Я не уверена, что мне нравится, что ты проводишь с ней время.

– С вами точно что-то не так! Мне кажется, вы чего-то боитесь, и я не понимаю почему. Айседора потрясающая, она мне действительно нравится, и если вы не скажете мне, в чём проблема, я буду и дальше с ней видеться.

– Просто эта ситуация кажется слишком знакомой, Кэт. Как много ты прочла в дневнике Катрины?

– При чём здесь это? – спросила Кэт, хотя была уверена, что точно знает, что имела в виду Трина. Она просто хотела услышать это от матери: её жизнь казалась до жути похожей на жизнь Катрины. – Мам, вы с Мэдди можете перестать вести себя странно хотя бы на минуту и успокоиться? Она моя новая подруга, и она мне сильно нравится. То есть очень сильно.

– Ладно, но я хочу встретиться с этой Айседорой Кроу. Скажи ей, что сегодня вечером мы ждём её на ужин.

Глава двенадцатая

СТАРЕЙШЕЕ ДЕРЕВО

Кэт быстро шагала по дороге Сонной Лощины. Тропа была усыпана осенними листьями, которые хрустели под ногами, превращаясь в красную, оранжевую и жёлтую пыль. Кэт невольно вспомнила, как читала о Броме, идущем по тому же пути, и ей почудился хруст костей. Каждый шаг вызывал дрожь во всём теле. Хотя, из семейной легенды было известно, что Бром порой был шутником и смутьяном, Кэт не могла представить, чтобы он мог просто выдумать историю о Всаднике без головы, не говоря уже о том, чтобы рассказать Катрине, как сильно тот его напугал. Бром не был похож на человека, который добровольно признается, что ему страшно. Кэт снова почувствовала, что её мир меняется. Она не могла придумать логичной причины, по которой Бром стал бы врать о встрече с Всадником без головы, а это означало, что, возможно – только возможно, – призрак мог быть реален. И это заставило Кэт задуматься, сказал ли Блейк правду о том, что с ним случилось.