Так Белясек стал лучшим по арифметике среди цирковых лошадей, был отмечен особым похвальным листом из Оксфорда и дипломом Гарвардского университета. Газеты писали о нем, как о чуде, он выступал по телевидению, снимался в еженедельных выпусках кинохроники. И директор цирка очень ценил его. Ценил еще и за то, что Белясек помогал молодой кассирше, а когда она болела, то всю бухгалтерию вел сам.

При этом, однако, он был самым грустным конем во всем цирке, печальнее черепахи и крокодила, мало говорил и почти ничего не ел. А когда ему все же приносили овес, он садился и до самой ночи пересчитывал зерна.

— Белясек, нельзя же так, — говорит ему директор, — ты должен есть, иначе будешь плохо выглядеть. Посмотри, у тебя уже ребра торчат. Зрители еще подумают, будто я морю тебя голодом. Ну, в самом деле, съешь немного клеверу, завтра мы выступаем в Зонтике-над-Княжной, ты должен быть в форме.

— Что? — спросил Белясек. — Что вы сказали? Где мы завтра выступаем?

— В Зонтике-над-Княжной, — повторил директор. В ответ на это Белясек взбрыкнул ногами, засмеялся и съел весь клевер разом, так что директор даже подумал: «Ну, все, спятил конь. Чудеса кончились».

А Белясек улыбался, радостно стриг ушами и напевал про себя: «Тра-ляля, тра-ляля, что-то поделывают Филипп с Якубом?»

А Филипп с Якубом как раз в это время сидели в школе и писали сочинение по стилистике на тему «Мои самые приятные воспоминания». Угадайте, о чем оба они писали?

Разумеется, о Белясеке. О том, как они с ним прыгали через ручей, как бегали наперегонки на зеленом лугу. Только в сочинении том они наделали много ошибок. Остальные мальчики тоже наделали множество ошибок, а уж о девочках и говорить не приходится. Учительница очень сердилась, протирала очки и размышляла, как же их за эти ошибки наказать. Думала она, думала, и ей пришло в голову задать детям упражнение по арифметике, да потрудней. И придумала она самый тяжелый пример на свете, такой тяжелый, что когда дети возвращались из школ домой, то под тяжестью его едва волочили ноги.

— Почему вы едва тащите ноги? — спрашивали их мамы.

И дети отвечали:

— Пани учительница задала нам такой тяжелый пример по арифметике, что нам он не под силу.

Мамы удивлялись:

— Да возможно ли такое? Ну-ка, покажите!

Дети вытащили тетради, и мамы принялись считать. Они считали и так и этак, но пример не поддавался решению.

Тогда они позвали на помощь пап. Папы принялись считать, но как ни старались, решить пример не смогли.

«Тут что-то не так!» — подумали папы и отправились к школьному сторожу, который в это время курил трубку. Но школьный сторож решить пример тоже не смог. Не смог решить его даже директор школы, что уже было куда серьезнее. Тогда все — директор, папы, мамы — собрались и отправились к пани учительнице. Пани учительница натянула очки на нос, стала решать, решала, решала, но ничего у нее не получилось.

«Фу, какой позор! — думал про себя директор. — Дети завтра должны прийти в школу с выполненным заданием, а во всем городе не нашлось никого, кто бы смог решить пример. Так это дело оставить нельзя». Он отправился на радио и попросил объявить на весь город: тот, кто решит пример, займет в школе место учителя арифметики.

В городе громкоговорители установлены на каждой улице, а на площади их даже два. Так что объявление слышали все жители, и каждый из них подумал про себя: «Неплохо бы стать учителем. Теплое местечко, особенно когда на улице дождь». И вот все засели за пример. Решали и те, кто уже пытался решить, и те, кто только собирался попытать счастье, так что когда в город въехал цирк, впечатление было такое, будто вокруг все вымерло.

Только Филипп с Якубом, которые никогда особенно не заботились о выполнении домашних заданий, об этом примере начисто забыли, едва вышли из школы, тут же убежали далеко за город поиграть на зеленом лугу, попрыгать через ручей, вспомнить Белясека. На обратном пути они увидели цирк и в тот же миг стали искать дыру в шатре, через которую можно было бы туда пробраться.

Можете представить себе, как они удивились, когда увидели совершенно пустой шатер. Вокруг ни души, только посреди манежа стоит директор с часами в руках и говорит:

— Положение глупое. Через пять минут начало представления, а в цирке ни одного зрителя. Не станем же мы устраивать спектакль для самих себя.

— Как это «для самих себя»? — удивился Филипп. — Да ведь нас тут двое!

Посмотрел директор — кто это говорит? И увидел двух маленьких мальчиков. Тут он засмеялся, посадил их в пустую ложу, хлопнул в ладоши, заиграла музыка, и начался цирк.

Филипп с Якубом смотрят на клоунов, на слонов, на львов и их укротителя, на белых медведей, как они перекатывают бочки, смотрят на акробатов, как они перелетают с перекладины на перекладину, Филипп хлопает в ладоши, и Якуб хлопает, оба хлопают до упаду и думают про себя: «Чокнутый какой-то наш город: все сидят дома, а тут столько зверей, столько акробатов». И вдруг не успели они подумать, раздвигается занавес, и в манеж выходят директор с великолепным белым конем. Конь поклонился, а директор говорит:

— Уважаемые зрители! Это конь, который умеет считать так, как никто другой. Ничего подобного свет еще не видел. Он обладатель похвальных листов с признанием особых заслуг из Оксфорда и диплома Гарвардского университета, следите, пожалуйста, внимательно за его действиями. — А затем задает коню примеры, и конь решает их так, что любо-дорого смотреть.

— Послушай, не кажется ли тебе, что этого коня мы где-то уже видели? — говорит Якуб Филиппу. Но Филипп вдруг вспоминает совсем о другом. Он хлопает себя по лбу и говорит:

— Дружище, а ведь нам задали на дом пример по арифметике! Я совсем про это забыл! А что, если нам его решит этот конь? Уж больно здорово у него получается!

Филипп поднимает руку, и директор, прервав представление, спрашивает:

— Чем могу служить, мальчик?

— Мы хотели бы знать, может ли ваш конь решить наш пример? — говорит Филипп.

В ответ на это директор только улыбается.

— Само собой разумеется. Пожалуйста, этот конь может решить любой пример на свете. Скажите только, какой надо решить.

Тут Филипп вытаскивает из портфеля тетрадь и зачитывает пример. Конь принимается считать. Считает долго, сразу видно, что пример весьма трудный. В конце концов он поднимает голову и говорит:

— Дорогой Филипп, получается сто двадцать пять тысяч семьсот восемьдесят семь. Запиши, чтобы не забыть.

А Филипп с Якубом смотрят на него, словно они с луны свалились: откуда этот конь знает, как Филиппа зовут? И вдруг Якуб как вскочит, как закричит:

— Да ведь это Белясек!

И в тот же миг оба, Филипп и Якуб, оказываются в манеже. Белясек ржет, как ненормальный, взбрыкивает задними ногами. Ребята прыгают вокруг него, целуют его, а музыканты не знают, что им делать. В конце концов они принимаются играть марш. А что еще прикажете играть в таком случае?

А утром в школе поднялся переполох: пример решили только — кто бы вы думали? — Филипп с Якубом! Директор схватился за голову и закричал:

— Как теперь быть? Эти двое не могут учить арифметике! До чего мы так докатимся?!

А Филипп с Якубом спрашивают:

— В чем дело? Что значит — мы должны учить арифметике? — А все дело в том, что они никак не могут понять, о чем речь, им не было известно о случившемся вчера в городе, а теперь они вдруг слышат, будто им предстоит учить кого-то арифметике. Перепуганные этим, они от страха направились прямо в дирекцию и заявили:

— Простите нас, этот пример мы решили не самостоятельно.

Тут директор быстро соображает: «Ага! Вот оно что! Им кто-то пример решил, я бы и сам мог об этом догадаться». Камень свалился у него с души. И тут он спрашивает:

— И кто же был этот великолепный мастер счета?

А Филипп в ответ:

— Конь!

— Кто? — восклицает директор.

И Филиппу с Якубом приходится повторять рассказ про коня по меньшей мере раз пять. А когда в конце концов все же удается ему втолковать, он падает в глубокий обморок. Чтобы директор хоть чуть-чуть опомнился, каждый ученик приносит по стакану воды и поливает его, как цикламен.

А когда он пришел в себя, то решил:

— Ничего не поделаешь, дал слово — держи. Я — директор школы, как скажу, так и будет. С понедельника этот конь начнет обучать детей арифметике, а пани учительница возьмет уроки ручного труда.

Белясек пришел в школу и начал с того, что сказал:

— Добрый день, дети, я Белясек и с сегодняшнего дня буду обучать вас арифметике.

В ответ дети закричали:

— Уррра!

Дело в том, что они прекрасно знали, кто такой Белясек. А Белясек засмеялся и говорит:

— Ну, тогда садитесь!

Тут Филипп с Якубом сели на него верхом, а за ними уселся весь класс. После того как все за него крепко уцепились, Белясек двинулся за город. Он побежал по дороге, потом пересек луг, потом опять вышел на дорогу. И вот едет он с детьми по свету, а они считают столбы километровые и телеграфные, деревья, дома, города и все, что только ни встретится им на пути. Вскоре все уже умеют считать так же, как и Белясек, потому что хорошо может считать только тот, кто принимает в расчет весь мир, кто умеет не только складывать, но и отнимать, множить, делить.