— Только детсада нам не хватало в походе! — проворчал Лягушонок.

Виолка мигом очутилась около верблюда и стала подпрыгивать, пытаясь взобраться на него. Но верблюд был очень большой, а Виолка — маленькая. Она оглянулась на Лягушонка, который оказался поблизости, в надежде, что он подсадит её, но Лягушонок с пренебрежением посмотрел на неё и показал ей спину.

Девочка хотела обидеться, но потом опять стала подпрыгивать, и так подпрыгивала бы ещё долго, если бы не появился Чик со стулом. Он подставил стул, и Виолка влезла на верблюда, благодарно взглянув на Чика.

А маэстро в это время говорил учителю Минусу:

— Я не уверен, увижу ли снова родину, может быть, и не доживу до такого счастья... Возьмите от меня хотя бы вот это... — И, нервно подмаргивая, он протянул учителю свёрток нот — «Победную симфонию».

Потом маэстро торопливо засеменил к сидящей на верблюде Виолке. Все терпеливо ждали, каждый понимал, как нелегко несчастному отцу разлучаться с единственной дочерью.

Но отец и дочь, кажется, вовсе не предавались прощальным нежностям. Тромбус деловито говорил что-то, а Виолка в ответ кивала бантом.

Любопытный Лягушонок приблизился было к ним, делая вид, будто хочет осмотреть верблюда. Но маэстро уже в последний раз обнял дочь и отдал ей футляр с розовой скрипкой.

— Возьми ноты у учителя и каждый день упражняйся! — шепнул он на прощанье и отошёл от Виолкиного верблюда, который был не в духе и намеревался плюнуть в доброго маэстро.

— Прощайте! Добрый вам путь! Привет родине! — дрожащим голоском выкрикивал Тромбус, страдальчески подмаргивая.

А Гарпун дымил своей трубкой так яростно, что скоро из-за дыма все потеряли его из виду.

Впереди двигались грузовики и бульдозеры, за ними шёл отряд трудолюбивых осликов, а замыкал шествие караван верблюдов, с удовольствием переваливающих с бархана на бархан.

Возглавлял караван важный двугорбый верблюд. За его хвост был привязан второй верблюд, за хвост второго — третий, и так весь караван — будто цепочка. Только трёх молоденьких верблюдов не стали привязывать, и они, шагая в хвосте каравана, могли беседовать друг с дружкой и резвиться.

На первом верблюде-вожаке мирно восседали Коренёк и Лягушонок. А ведь сначала из-за этого верблюда они чуть-чуть не поссорились.

Первым вознамерился взобраться на верблюда Коренёк, но к нему подскочил Лягушонок.

— Я — главный строитель Свирелии, я должен ехать на первом верблюде! — напустился он на Коренька, намереваясь попросту столкнуть его с верблюда.

— Зато я — главный лесовод, меня послал сам Гранат! — закричал в ответ Коренёк.

Они долго размахивали руками и спорили, кто из них главнее, пока в спор не вмешался рассудительный Минус.

— Ну что вы, маленькие, что ли! — сказал он с укором и удивлённо добавил: — И из-за чего, собственно, ссора? Один будет командовать строительством канала, другой — посадкой леса. Значит, оба вы главные, так и садитесь на первого верблюда вдвоём.

Коренёк и Лягушонок простили друг другу обиды и взобрались на верблюда-вожака. Каждый из них по очереди сидел то между горбами, то на хвосте, и спорить больше было не о чем. Наоборот, скоро выяснилось, что Коренёк и Лягушонок очень похожи, оба люди деловые, силачи и любят поворчать. Не удивительно, что они быстро подружились.

Ехать на верблюдах хотелось всем, но всем мест не досталось. Минусу, Грушке и ещё кое-кому пришлось ехать на осликах и в кабинах грузовиков. Оркестр занял весь кузов самой большой машины. Хвойка сидел в кабине и бережно придерживал на коленях рюкзак Коренька, где были спрятаны мешочки с материнской землёй и эликсирными порошками.

Чик верхом на Аргамаке ехал то около одного верблюда, то около другого, стараясь держаться подальше от Коренька. Он что-то строчил в свою записную книжку и звонко распевал песни собственного сочинения. Оркестр аккомпанировал ему, а участники похода дружно подхватывали припев. На плечах Чика и на спине Аргамака бесцеремонно хозяйничали семь воробьев. Чем дальше в пустыню, тем меньше встречалось птиц. И хотя воробьи были крикливы и драчливы, хотя они беспокоили Чика и его Желтопузика, Чик всё равно любил их.

— Развёл тут птичий базар! — не упустил случая поддеть Чика Лягушонок.

Но когда на него никто не смотрел» Лягушонок забывал важничать и, наблюдая, как хорохорятся и шумят воробьи, тоже усмехался.

На последнем в цепочке верблюде ехала Виолка, позади неё уже бежали только три друга-верблюжонка, нагружённые мешками и баками с водой. Присматривать за верблюжатами поручили Шишке, Стружке и Мушке.

Бойко шагая по песку, верблюжата вслух мечтали о том, как хорошо было бы прогуляться на свободе и полакомиться вкусными колючками. Ведь верблюжата выросли в зоопарке и отродясь не видели настоящей пустыни.

— Вы везете важный груз, — строго сказал Шишка, услыхав их разговор.

— Только не потеряйте мешки и не разлейте воду, — попросил Стружка.

— Надеемся, на вас можно положиться, — добавил вежливый Мушка.

Дав наставления верблюжатам, Шишка, Стружка и Мушка заговорили о своих делах. Они то и дело останавливали осликов, подбирали разные камешки и рассовывали их по рюкзакам.

Караван шёл через страны, что лежали по соседству со Свирелией, и тоже превратились в пустыню.

Было так жарко, будто здесь собрали самые горячие пески со всех пустынь света, но поход проходил довольно весело. Даже Виолка переносила жару терпеливо, и только одно чрезвычайно раздражало ее — что в пустыне много пыли.

— Какая гадость! — тихонько говорила она, брезгливо отряхиваясь, и, дёргая Фитилька за рукав, просила его изобрести пустынный пылесос.

Услышь эти слова Лягушонок, бедной Виолке не спастись было бы от его насмешек!

Только Гематоген был задумчив и печален. Поход в Свирелию, неожиданная весть от Граната, которого он считал погибшим, — всё это взволновало старого профессора. Покачиваясь на верблюде, он слушал шуршание песков и думал о тех временах, когда был молод.

Иногда Гематоген отвлекался от грустных размышлений — ему то и дело приходилось посматривать на песок, чтоб верблюд не наступил па змею или ядовитого паука.

Один раз свирельцам повстречался даже удав. Он хотел наброситься на ослика, но Коренёк тут же уложил его на месте из Осечкиного ружья.

— Развелось змей — шагу не сделаешь! — ворчал Лягушонок.

— Как жить и работать в таких условиях! — стонал Витаминчик.

— Сколько всякой нечисти нанесли булыганцы, — бормотал профессор. — Теперь людям и животным каждую минуту будет грозить смерть.... А ведь змеиный яд лечебен... Гм... Надо что-то придумать...

Он поднёс к глазам ладонь козырьком и, прищурившись, посмотрел туда, где ехала машина с нарисованной на боку чашей со змеёй. На машине была нагружена разная аппаратура для походной лаборатории и больницы. В кузове сидели Витаминчик и сестричка Ампулка. Ампулка прижимала к груди санитарную сумку с красным крестом и заботливо придерживала ящик с аппаратурой. Витаминчик, обвязав голову носовым платком, чтобы не случился солнечный удар, то и дело подносил к носу флакончик настойки из трав и громко чихал.

Профессор усмехнулся, поудобнее устроился на своём верблюде и незаметно для самого себя задремал.

Наступила ночь, экспедиция стала располагаться на отдых.

— Есть древний обычай пустыни — ложась на песок, окружать себя шерстяной верёвкой, — сказал учитель Минус. — Колючий верёвочный забор будет отпугивать ползучего гада...

Свирельцы достали из багажных тюков верёвки, разложили их кольцами и каждый улёгся в серединку кольца. Чику не хватило верёвки, и вместо неё он окружил себя Желтопузиком.

До утра по пустыне разносилось дружное похрапывание. Только добрая сестричка Ампулка не сомкнула глаз — по просьбе Витаминчика она за одну ночь связала ему шерстяные носки до самых колен, и Витаминчик, решив спасаться в этих носках от «ползучего гада», не расставался с ними до конца похода.

Утром огромное солнце выплывало из-за барханов, вечером тонуло за ними. Семь дней продолжался поход.

Лягушонок время от времени доставал из сумки карту и, послюнявив карандаш, отмечал на ней путь.

— Мы следуем правильным курсом, — сказал он однажды. — Скоро будет Свирелия.

Но не успели свирельцы ступить на землю своей родины, как им навстречу вырвался столб пыли и песка, а сквозь пыль обозначилось длинное, кишащее змеями туловище Ядозуба. По приказу Булыгана, он охранял границы Свирелии и, завидев людей, качал старательно работать хвостом. Подползти близко к свирельцам он боялся и только пылил и пылил издалека.

Но никто не испугался Ядозуба. Лишь воробьи, всегда такие храбрые, вдруг забеспокоились и полетели было прочь, что-то чирикнув Чику на прощанье.