— Балам[68], потерпи, не стреляй. Твои братья-сёстры во мне, целёхоньки. Я дам тебе поручение. Если выполнишь его, освобожу твоих родных. Посреди океана-мохита живёт падишах, у него есть дочь, имя дочери — Кенекяй. Нет возможности описать её красоту. Коли привезёшь её, гуляй на свободе. А не привезёшь — братья-сёстры твои навек останутся во мне.

Дутан выслушал её слова, согласился и стал собираться в путь.

— Я один туда не доберусь, отдай мне живыми моих братьев-сестёр. Они моими спутниками будут, — попросил он.

— А даёшь слово, что привезёшь девицу?

— Даю.

— Тогда возьми.

Старуха вьшлюнула по одному всех проглоченных ею братьев и сестёр Дутана. Все живы-невредимы.

— Ну, братья, — сказал Дутан, — эта старуха дала мне одно поручение. Кто из вас поедет со мной?

Братья наотрез отказались:

— Мы не можем туда поехать.

Решил Дутан поехать один. Стал расспрашивать про дорогу. Жалмавыз объяснила подробно, как ехать. Потом дала два самородка золота, каждый величиной с конскую голову. Сказала, что пригодятся.

Выехал Дутан в дорогу. Тай мчится как ветер. Дутан с каждым днём всё больше восхищался его ходом. «Первейший конь будет», — думал он.

Прошёл месяц. Дутан доехал до огромной низины, поехал вдоль берега реки. Увидел на дороге лежавшего ничком человека. Подъехал, поклонившись, поздоровался. Лежавший на земле старик ответил на приветствие, приподняв голову.

— Бабай, — обратился к нему Дутан-батыр, — что ты здесь один делаешь?

Тут был наш аул[69], — сказал старик. — Однажды напали враги и разорили страну. Я был на охоте, а когда вернулся, нет моей страны. Не хотел я покидать родное место. Ещё одна причина моего лежания: хан подземного царства играет свадьбу, отдаёт замуж свою дочь. Я слушаю всё, что там происходит. Сам-то ты какими судьбами здесь оказался?

— Старуха Жалмавыз дала мне поручение. Еду за падишахской дочерью, — ответил Дутан-батыр.

— В таком случае я стану твоим спутником. Что мне одному здесь делать.

Отправились они, один на коне, другой пеший. Беседуют. У Дутана стало весело на душе.

Ехали — проехали ещё месяц и встретили сидящего человека. В руке он держал ружьё, взгляд его был обращен вверх. Путники поздоровались с ним.

— Кто ты, почему сидишь здесь в пустынном месте?

— Мой аул разорили враги, потому и остался один-одинёшенек, — ответил человек. — Вчера в полдень подстрелил утку. Выстрел из моего ружья подбросил утку очень высоко. Сегодня жду, когда утка упадёт на землю. А вы по какой надобности оказались в этих краях?

Пока разговаривали так, с неба упала утка. Ощипали утку, зажарили и съели. Стрелок сказал:

— Чем мыкаться здесь одному, пойду-ка я вместе с вами, чудеса увижу.

Тронулись в путь. Один конный, двое пеших.

Проходит месяц. Встречают они человека, который на горе гоняется за волком. К ногам человека камни привязаны, каждый с котёл величиной. Поймал-таки волка. Удивились путники, подошли к человеку. Смотрят — это красивый джигит лет двадцати.

— Что ты за человек? Ты так резво бегаешь и ловишь зверя с камнями на ногах, — спрашивают его.

— Коль спросили, отвечу: зовусь я Жилаяком, то есть Ноги-ветер. Если не привязать к ногам камни, сам даже не почую, куда умчусь. Меня никто, кроме летящей птицы, не обгонит, — ответил джигит.

Дутан тоже рассказал о себе и своих товарищах.

— В таком случае и я с вами. Повидаю свет, чудеса разные, —говорит Жилаяк.

Стало их четверо. Отправились, один конный, трое пеших. Прошёл ещё месяц, когда путники пришли в горы. Видят человека. Над его головой летают разные птицы. Похож он на блаженного дивану[70], приручившего птиц. Подошли, поздоровались с ним, спрашивают:

— Что ты делаешь здесь, один в горах?

Он тоже поведал им о разорённой врагами деревне и о нежелании покидать родные горные места.

— Одинок я, не с кем поговорить, надо же душу отвести. Вот и приручил птиц, развлекаюсь таким образом.

Путники тоже рассказали о себе всё.

— Чем жить здесь одному, пойду с вами, — решил человек.

Отправились дальше. Один конный, четверо пеших.

Идут-идут, уже месяц на исходе. Идут они по склону горы. С одной стороны — лес, дубняк. Из лесу вышел седобородый старик. Это был Див-чал, что значит седой див. На плече он нёс целое дубовое дерево, а в руке держал огромный жернов. Поздоровались путники с ним.

— Бабай, что ты здесь делаешь?

— Недалеко вниз по склону есть река, на берегу — мой дом. Мельник я. В половодье жернов треснул, подпятник сломался. Я подыскал на соседней горе подходящий валун и за десять дней смастерил мельничный жернов. Зачем, думаю, два раза ходить и на обратном пути зашёл в лес и выбрал дуб для подпятника. Несу теперь всё это домой. Есть, конечно, у меня и помощники — дети, да малы ещё. Пойдёмте ко мне, угостимся.

Приходят, видят: деревенька в полтора десятка домов — деревня дивов.

— Про себя я рассказал. А как вы здесь очутились? — спросил старик.

Дутан поведал о себе.

— В таком случае я тоже с вами отправлюсь, посмотрю на мир, на чудеса, — решил старик.

Передал дела детям и отправился с путниками. Пять пеших, один конный.

Через месяц подошли к одинокому дому— карачу[71] у дороги. Уже и до города недалеко осталось. В доме живут в бедности брат и сестра. Даже наготу нечем прикрыть, нет платьев. Встретили путников, чаем попотчевали, ночевать оставили. Спрашивают:

— Что вы за люди, куда путь держите?

— У падишаха, правителя этого города, есть, оказывается, единственная дочь, за ней еду, — сказал Дутан-батыр.

— Откажись от своего намерения, — посоветовал хозяин дома, — вернись домой. Город этот осадило десятитысячное войско.

— Нет, — ответил Дутан, — не для того я прошёл путь в семь месяцев, чтобы испугаться войска.

В тот самый день дочь падишаха Кенекей видит сон. Приснилось ей, что Дутан-батыр вошёл в город, что от него в страхе бежали дивы и пэри[72]. Кенекей проснулась, и её бросило в жар. Она пребывала в прекрасном саду с подружками и не показывалась в свет. Наутро она пошла к своему брату. Брат спросил у неё:

— Что случилось, сестрица? Ты же никуда не выходила.

Кенекей и в самом деле проводила время в прекрасном саду в обществе своих подруг, никуда не выходя.

— Во сне я увидела шестерых людей: один на коне, пятеро пешие. Поразилась я коню, его ржание как сейчас слышу. Они вшестером могут выстоять против десяти тысяч воинов. Джигит приехал за мной.

— Потерпи, сестрица, не радуйся своему сну до поры до времени. Как знаешь, перед нами вражеская рать. Испытаем силу этого джигита, поручим ему дело.

Девушка, обрадовавшись словам брата, вернулась к себе во дворец.

В эти дни десятитысячное вражеское войско осадило город, собираясь ворваться в него, крушить и жечь. Весь город пребывал в отчаянии, и падишах велел дочери:

— Дочь моя, садись с подругами на лучших коней и покажись уж воинам.

Дочь падишаха с двумя подругами выехала на улицу. Красота девушки была подобна выглянувшему из-за туч солнцу и враг-падишах влюбился в Кенекей с первого взгляда. И он обратился к падишаху города:

— Не трону твои богатства, не разрушу твой город, не убью твоих воинов. Только отдай мне свою дочь.

Падишах, чтобы спасти город, решает отдать свою единственную дочь.

— Приедешь за ней через сорок дней. Отдам её через сорок дней.

Чужеземный владыка уехал, не начав битвы, чтобы вернуться через сорок дней.

Дутан-батыр, проснувшись утром, отправился с товарищами в город. Их встретил брат девушки. Пригласил к себе домой, угощает. Тут же посылает за сестрой: «Прибыли люди, которых ты видела во сне, приходи посмотреть». Девушка, как и раньше, берёт подруг, и приезжает к брату. Увидев Дутана, она полюбила его. Ничего не говоря, Кенекей вернулась домой. Теперь ей никто, кроме Дутана, не нужен. Собрала она нищих и раздала им золотые и серебряные монеты, говоря при этом: «Пусть чужой падишах оставит надежду на моё согласие».

Весть о прибывших дошла и до самого падишаха. Пригласил он Дутана к себе во дворец, угостил разными яствами.

— Братья ли вы, кто вы, из каких краёв? — стал расспрашивать падишах.

— Земля, называемая Саригу — наш край. Отец мой — падишах, — не моргнув глазом сказал Дутан-батыр. — Во сне он увидел твою дочку и влюбился. Твоя дочь ему написала свой адрес. Вот так, по поручению отца, я и прибыл сюда, увезти с собой Кенекей. Как отдадите, по согласию или по принуждению?

Падишах говорит Дутану:

— Очень хорошо. Значит, тестем меня определили. Только вот какие дела: Враги хотели разорить мой город, условие поставили: «Отдашь свою дочь — отступимся». И я ради народа пожертвовал своей дочерью, ответил их повелителю: «Через сорок дней приедешь за ней». Вот, улым[73], каково наше положение. Тот падишах отсюда в девяти днях перехода.

Дутан-батыр решил отправиться туда. Падишах дал Дутану на смену своего коня по кличке Тел-Конгыз. Дутан-батыр оставил в городе своих товарищей, выехал один. В ту пору было Дутану двенадцать лет.