Через несколько часов впереди показались стены аббатства, и Куроед стал карабкаться наверх. Цепляясь за свешивающиеся в канаву кусты, лис в конце концов выбрался на дорогу.

Совершенно выбившись из сил, Куроед упал в дорожную пыль. Он не мог сделать больше ни шагу.

Молчун Сэм ходил за Василикой по пятам — он охранял ее, пока она разносила горячий суп ночным часовым на стенах аббатства. Перепрыгивая с камня на камень, он разил своим маленьким кинжалом воображаемых врагов.

Неожиданно бельчонок застыл над главными воротами аббатства и, указывая кинжалом вниз, на дорогу, поманил Василику и Амброзия.

Амброзии вперевалку подошел к Сэму и глянул вниз.

— Оказывается, наш солдатик очень зорок. Там внизу кто-то лежит, но, лопни мои глаза, он так вымазан в глине, что и не разберешь, кто это такой, — проворчал еж. — Пойду за подмогой.

Василика и Сэм остались на стене и видели, как Амброзии, белка Джесс и Кротоначальник вышли из ворот. Ворота охранял отряд мышей под началом Бэзила Оленя.

— Смотрите в оба! — вполголоса сказал заяц. — Вдруг там засада?

Куроеда внесли в ворота аббатства. Любопытные мыши тотчас стали расспрашивать его:

— Тебя так отделали твои друзья крысы?

— И с чего это ты удумал на дороге-то валяться?

Голова Куроеда бессильно моталась из стороны в сторону в такт шагам носильщиков, он твердил одно:

— Я должен видеть аббата. Только уберите от меня подальше эту барсучиху, а то я ничего не скажу. Бэзил догнал Амброзия:

— Наверное, надо и впрямь отнести этого негодяя к аббату. А то он, чего доброго, так и отдаст концы, не успев рта раскрыть.

Куроеда внесли в главное здание аббатства и положили на скамью. Вскоре, протирая заспанные глаза, появился аббат Мортимер в ночной рубашке. Он бегло осмотрел раны лиса и спросил:

— Что тебе от нас нужно? Клуни послал тебя шпионить за нами?

Куроед отрицательно покачал головой:

— Дайте мне воды.

Белка Джесс показала лису кувшин с водой, но пить не дала.

— Сначала скажи отцу настоятелю, чего тебе нужно от него, пройдоха, — сурово сказала она.

Лис протянул дрожащую лапу к кувшину, но Джесс тотчас отступила назад.

— Сперва говори. Потом получишь воду, — настаивала она.

Вид раненого вызывал у настоятеля жалость, но он все-таки решил пока не вмешиваться — Джесс знает, что делает.

— Крысы хотели меня убить, — прохрипел лис. — Моя мать, Села… она убита. Я знаю, что задумал Клуни на самом деле. Дайте мне воды, я вам все расскажу. — С этими словами Куроед потерял сознание.

— Будь моя воля, я не стала бы тратить время и переводить лекарства на эту падаль, — проворчала Джесс. Амброзии Пика в задумчивости поскреб затылок:

— Это точно, Джесс, я бы тоже не стал. Но, может, он и вправду хочет сообщить нам нечто важное, иначе зачем ему было тащиться сюда, да еще в таком виде?

— Амброзии, пожалуй, прав, — сказал аббат. — Отнесите раненого в лазарет.

Выдра Винифред и аббат Мортимер сидели у постели Куроеда, ожидая, когда он придет в сознание. Наконец лис заскулил и, открыв глаза, обвел взглядом маленькую уютную комнату.

— Как больно! Где я? — простонал он. Винифред заботливо поднесла миску воды к потрескавшимся губам лиса.

— Выпей и лежи спокойно, — сказала она. Куроед принялся жадно хлебать воду, а аббат заговорил:

— Сейчас ты в лазарете аббатства Рэдволл. Пока я еще не знаю, насколько серьезны твои раны. Когда ты немного окрепнешь, мои друзья отмоют тебя от глины и перевяжут.

Куроед не верил своим ушам:

— Я могу здесь остаться? Вы мне верите? Аббат вытер капли воды с подбородка лиса.

— Послушай меня, сын мой. Мы не прогоняем никого, кроме врагов, которые являются сюда, чтобы причинить нам зло. В аббатстве Рэдволл ухаживают за всеми больными и ранеными — это наш долг. Ты можешь пользоваться нашим гостеприимством до тех пор, пока не поправишься.

— Таран — только прикрытие! — выпалил Куроед. — Пока вы будете оборонять ворота, Клуни сделает подкоп. Я не знаю точно, где он станет копать, но мне известно, что он готовит подкоп.

— Этот Клуни — настоящее исчадие ада, — сказал аббат. — Он не остановится ни перед чем, сын мой. Я верю, что ты сказал правду. Но почему ты, рискуя жизнью, приполз к нам? Какое тебе дело до аббатства?

Куроед изобразил на своей морде скорбь и ярость:

— Потому что они убили мою мать Селу. Я не успокоюсь, пока не отомщу убийцам. Аббат легонько пожал лисью лапу:

— Благодарю тебя за правдивые слова. А теперь закрой глаза и постарайся заснуть.

Как только аббат вышел, Куроед блаженно растянулся на чистых белых простынях. Он уже чувствовал себя намного лучше и тихо засмеялся. Пусть мыши воюют с крысами, пусть крысы воюют с мышами, ему-то что за дело до этого? О, Рэдволл — настоящий клад для хитрого лиса!

Темное Крыло была матерью Клювы и сестрой грозного короля Быка. Когда она узнала, что ее дочь сбили стрелой, она решила, что ее убили. Теперь, увидев дочь живой и невредимой, она то ругала ее, то обнимала. Среди стоявшего вокруг шума и гама Клюва, быстро чирикая, рассказала матери обо всем, что с ней случилось.

А Матиас в это время лежал на полу, прижатый лапами свирепых воробьев. Повернув голову набок, он попытался рассмотреть чердак, который король Бык предпочитал именовать Воробьиным Двором.

Чердак, над которым буквой «Л» сходилась остроконечная крыша аббатства, служил приютом беспокойному и драчливому воробьиному народу. Повсюду были воробьиные гнезда, все до одного, казалось, набитые пищащими птенцами. Один угол отгораживала неровная стена, сложенная из черепицы, — за стеной находились покои короля. А выше, как понял Матиас, был только флюгер.

Король воробьев отличался крутым нравом. Заметив, что Матиас с любопытством оглядывается по сторонам, он тут же сильно пнул его ногой.

— Что хочет мышечервь при дворе короля? — выкрикнул он.

Матиас, понимая, что сейчас не время для непринужденной светской беседы, прокричал в ответ громко, словно глашатай:

— О король! Я пришел вернуть тебе одного из твоих храбрых воинов!

Эти слова были встречены оглушительным чириканьем, но король хлопнул крыльями, и все мгновенно стихло. В наступившей тишине он, наклонив голову набок, стал внимательно разглядывать наглеца, осмелившегося вторгнуться в его владения.

— Лжешь, мышечервь! Ты не друг воробьям! Мышь — враг! — прочирикал он. — Слово короля — убей врага, бей, беи!

Матиасу пришлось ох как несладко! Воробьи, яростно чирикая, старались разодрать его когтями и заклевать. И все же ему удалось высвободить одну лапу и оттолкнуть нескольких птиц. Но все новые и новые воробьи налетали на него. Почти над самым ухом звучал безумный голос короля:

— Беи, бей, смерть мыши, бей!

И вдруг Матиас почувствовал, что воробьиный натиск ослаб, — ему на помощь пришли Клюва и Темное Крыло.

— Не убивай мышь! Он спас Клюву! Я давала воробьиное слово.

Выслушав любимую племянницу, король одним прыжком подскочил к воинам-воробьям и разметал их, словно солому. Те бросились врассыпную, а король уже провозглашал новый указ:

— Король сказал не убивать мышь! Птенец моей сестры дал воробьиное слово!

Почувствовав себя свободным, Матиас поднялся и отряхнулся.

— Спасибо тебе еще раз, Клюва. Ты мой друг, и я уже дважды обязан тебе жизнью. Король обернулся к двум воробьям:

— Острый Клюв, Быстрый Ветер! Взять мешок. Проверить, что имеет мышь.

Воробьи быстро сорвали мешок у Матиаса со спины, но никак не могли сообразить, как его открыть. Тогда они разорвали материю коготками и клювами, и содержимое мешка посыпалось на пол. Матиас отошел в сторону, а король самолично принялся рыться в его скромных съестных припасах.

Вот король отпил воды из фляжки и тотчас выплюнул ее.

— Червей нет, только мышиный червекус, — недовольно объявил он.

Клюва, с тоской глядя, как ее дядюшка разрывает пакетик с засахаренными орехами, печально вздохнула. Король недоверчиво попробовал один из них, и лицо его просияло.

— Вот хорошая еда для короля. Плохая для мышечервя. Беру себе.

Он запихал орехи себе под крыло, потом поднял с пола ошейник и поводок и поманил к себе Матиаса:

— Мышечервь, сюда. Мышечервь счастливый — король Бык тебя не убивает.

Матиас, опасаясь перечить взбалмошному королю, подошел. Король туго, едва не задушив Матиаса, затянул ошейник вокруг его шеи, затем пристегнул поводок и громко захохотал. Остальные воробьи подобострастно засмеялись вслед за ним.

У Матиаса закипела кровь в жилах, но он постарался ничем не выказать свой гнев, он отлично понимал: при дворе короля Быка гневаться имеет право только сам король.

Король вручил поводок Клюве и указал своим подданным на Матиаса:

— Воробьиный король милует мышь. Подарок, племянница. Мышь, теперь ты раб моей сестры и ее птенца.