– Не расскажешь, в чем дело?

– Нет, – отрезала опер-ловец Бодден. – Ну что расселся? Веди по своим злачным местам, тусовщик.

– О, Бристоль… – Жозеф подскочил, сверкая улыбкой.

– Шагай, котяра. Надо развеяться.

Рейс 651 из Лондона приземлился в аэропорту Осло в 12.20. Клаус Хампельман прошел таможенный контроль, забрал багаж – небольшой чемодан на колесиках и прошел к стойке проката машин. Вскоре черная «Ауди А6» вырулила с многоуровневой стоянки и влилась в городской поток. А через двадцать минут Клаус Хампельман очень быстро, злостно нарушая скоростной режим, уже ехал на север по трассе Осло – Ставангер. Он воткнул в держатель навигатор и указал конечную точку маршрута – город Форсанн, округ Рюльке.

– Потерпи, Дженни, я скоро буду. Очень скоро.

Он перестроился, обгоняя тяжело ползущий в гору рейсовый автобус, и вжал педаль газа в пол.

Едва контейнеровоз «Звезда Севера» вошел в гавань славного города Берген, началось невероятное. Ни матросы, ни старпом, ни механик, ни даже капитан никогда не видели ничего подобного. Из трюмов хлынула волна крыс, визжа и пища на сотни глоток. Серо-рыжая масса, как одно живое существо, нахлынула к бортам, перевалила через них и ринулась вниз – с десятиметровой высоты в ледяную свинцовую воду. Команда в ошеломлении наблюдала за происходящим и потому не сразу заметила огромного рыжего кота, сидящего на крышке трюма. Кот лениво умывался, а его роскошный хвост – длинный и толстый, чуть подрагивал. Размером он был с добрую рысь.

Капитан навел бинокль на палубу. Видимо, при приближении кот показался ему еще больше, поскольку бровь у него несколько нервно дернулась.

– Мистер Стурлсон, что это у нас на палубе? – Капитан Торвальдсон славился своим умением задавать простые вопросы, на которые крайне трудно было ответить.

– Заяц, кэп. – Впрочем, Эрик тоже был не лыком шит.

– Заяц?!

– Ну, образно выражаясь, – поправился старпом. – Я этого котика еще в Гринсби приметил. Видимо, ему захотелось в Норвегию.

– Котика?..

Капитан задумчиво постучал биноклем по ладони.

– По мне, так отличный кот, – продолжал Эрик. – Я бы взял его на довольствие. Он один стоит целой команды истребителей грызунов.

– Ты бывал на Мадагаскаре, Эрик?

– Нет. – Старпом сбился с мысли.

– Этот котик очень похож на молодую фоссу.

– Фоссу?

– Их также называют мадагаскарскими львами, хотя это неверно. Строго говоря, фоссы родственники хорьков и куниц. Кошкам они двоюродные братья.

– Куниц?! Это такие юркие твари, которые цыплят воруют? – Эрик был обескуражен – и непонятно, чем больше. Тем ли, что рыжий кот оказался малоизвестной африканской тварью, или тем, что капитан проявил столь неожиданные познания в зоологии.

– Я провел пять лет на Мадагаскаре, – пояснил капитан. – Это было давно. Контракт с университетом Осло. Работал старпомом на научно-исследовательском судне «Фридрих Нансен». Это была большая программа по изучению биоразнообразия прибрежных вод Мадагаскара. Ну, знаешь, рачки, водоросли, планктон, акулы и прочая морская тварь. На суше ученые тоже работали. Вот там я и увидел фоссу живьем. Могу тебе сказать, что на палубе облизывается отменный экземпляр. Я таких крупных не встречал.

– А они дорогие? – В глазах Стурлсона зажегся алчный огонек. – Эти фоссы?

Капитан покачал головой:

– Забудь, Эрик. Они в Красной книге. Понятия не имею, откуда она здесь. Но лучше от нее быстрее избавиться. Иначе у нас будут большие проблемы. За контрабанду редких животных можно получить немалый срок.

– Так что же – за борт ее? – Эрик поглядел на «как бы кота». Тот вытянул заднюю ногу и блаженно вылизывал живот. – Это неправильно. Он же нас избавил от крыс.

– За что ему большое спасибо. Считай, что он оплатил проезд. А теперь надо списать его на берег.

Эрик взял бинокль у капитана и поглядел на фоссу. Внимательно изучил белоснежные клыки, мелькающие в приоткрытой пасти, уделил внимание и длинным загнутым когтям, не прошел мимо жил мощных мышц, вспухающих под рыжей шкурой.

– Кэп, я думаю, он сам сойдет на берег, – заключил старпом. – Животина умная. Раз сумел залезть к нам на корабль, сумеет и исчезнуть. Зачем торопить события? Должны же мы проявить хотя бы минимальное уважение.

Фосса, будто понимая, что речь на мостике идет о ней, вытянулась и вонзила когти в палубу.

– Пожалуй, ты прав, Эрик, – после недолгого молчания сказал капитан. – Животное выглядит упитанным и вполне самостоятельным. Очевидно, у него в Бергене свои дела. Дождемся, пока фосса сама покинет корабль. И предупреди команду, чтобы они воздержались от попыток приласкать этого котика. Мне на борту лишние травмы ни к чему.

Разбитая моторная лодка Сивертсенов лежала, как белуга, выбросившаяся на берег. Нос ее, расколотый о камни, покоился на берегу, а уцелевшую в столкновении корму качали набегающие волны. Руль бессильно болтало, а в баке не осталось и капли горючего. Когда полицейский катер, негромко стуча мотором, подошел к берегу, в лодке давно уже никого не было. Едва заметные следы на гальке и каменистых отвалах вели к скалам, поднимающимся на стометровую высоту.

Полицейский поглядел на склон с большим сомнением. Конечно, при должной скалолазной подготовке туда можно подняться, но ведь это всего лишь пятнадцатилетний мальчишка. Поссорился с бабкой, с кем не бывает. Сложный возраст, гормоны в крови можно на вес продавать. К тому же… эта история с девчонкой-англичанкой. Сложный возраст, в общем.

– Вряд ли, – прочитал его мысли напарник. – Угнал лодку, разбил, испугался. Прячется на берегу. Или его проходящий катер снял. Я свяжусь с управлением, может быть, кто-то видел.

Первый кивнул. Они забрались в катер и повели его на малой скорости вперед, вдоль берега. Спустя некоторое время офицер добавил:

– На всякий случай, пусть патруль проверит шоссе вдоль берега. А вдруг?

– Это вряд ли, – сказал напарник. – Но сейчас свяжусь.

По его мнению, Бьорн Эгиль, «рост сто шестьдесят пять, плотное телосложение, темно-русые волосы, голубые глаза, пятнадцать лет, угон лодки, побег из дома», так вот этот непутевый парнишка покоился где-то в глубине фьорда. Полицейский слишком много повидал на своем веку, чтобы верить в счастливый конец подобных историй.

Дженни провалялась на кровати до ужина. В какой-то момент она провалилась в легкую дремоту, и ей пригрезилось, что Лас рядом – совсем близко, протянешь руку и почешешь за ухом, пощекочешь ему усы. А он в ответ урчит и подходит все ближе, глаза его горят все ярче, и Дженни чудится, что он что-то говорит ей…

Потом она проснулась. И стала думать про Арвета. Он ничего не сделал, когда пришла полиция. Ничего…

«А что он мог? – спросила у себя Дженни. – Не стрелять же в них? Никто ничего не может сделать. Надо забыть о чудесах».

– Дженни, ты пойдешь на ужин? – В комнату заглянула Анни. – Все уже собрались внизу.

– Да, спускаюсь.

«Надо жить дальше», – повторила она и поплелась в гостиную. Аппетита не было совершенно.

За столом в гостиной собрались десять девушек – самой младшей было лет двенадцать, самой старшей была Йоханна, которая встретила ее неласковым взором.

– Ребята! – поднялась Анни. – У нас сегодня пополнение. Знакомьтесь – это Дженни. Она из Англии, так что общайтесь при ней, пожалуйста, по-английски.

– Здрасте. – Девушка застыла у стола в неудобной позе – уже не стояла, но еще не села. – Очень рада и все такое. Всем, в общем, привет.

– Привет, Дженни, – улыбнулась психолог. – Мы все очень рады. Да?

Девушки отозвались нестройным хором, общий смысл которого сводился к тому, что, мол, они тоже безумно счастливы и ждут не дождутся, когда же Дженни вольется в их дружную семью.

Дженни хмуро кивнула, уселась за стол. Больше всего ей хотелось сейчас забиться под одеяло и пролежать там лет тридцать, не меньше. А когда выберется, все проблемы будут уже решены и забыты.

Что именно давали на ужин, она не запомнила – какая-то рыба с гарниром. Уж больно откровенно ее рассматривали обитатели «временного приюта для подростков с трудностями общения» – так, что кусок в горло не лез. Дженни быстренько смела все с тарелки, залпом выпила морс и намылилась смотаться наверх, но из-за стола почему-то никто не торопился. Анни выразительно поглядела на нее, и Дженни решила еще посидеть.

«Черт с ним, буду жить по законам стаи, – решила она. – Выучу норвежский, буду лосося ловить. И готовить. На ужин».

От такой перспективы ей взгрустнулось. Соседки тоже не ликовали – кто-то задумчиво разглядывал потолок, кто-то царапал вилкой тарелку, кто-то ковырял останки еды.

Как Дженни досидела до конца этого невыносимого вечера, она и сама не знала. На автопилоте добралась до кровати и рухнула, зарылась в одеяло с головой. А когда пришли соседки, она уже спала глубоким сном без сновидений, не обращая внимания на их шепот за полночь.