Дженни с превеликим удовольствием отправилась бы на пробежку, но за окном зима, Норвегия и снег по колено. Краем уха она слышала от Анни, что в подвале есть спортзал. Она прошла по коридору, спустилась на первый этаж, затем двинулась вниз. Все встречные смотрели в сторону, и Дженни это устраивало.
Надписи на дверях были на чудно́м норвежском языке – с точками над буквами, черточками и прочими дополнениями к старому доброму латинскому алфавиту. Она стала открывать все двери подряд, и спортзал оказался за последней, самой неприметной дверью.
Там было темно, просторно и гулко. Ни души. В узкие окошки под потолком скреблась вьюга. Дженни включила свет – по потолку протянулись, потрескивая и чуть слышно хлопая, нагреваясь, лампы дневного света.
Такого она не ожидала. Думала, будет пара канатов, турник, маты, шведская стенка. Но батут, гимнастический брус, кольца и даже небольшой – метра на три, скалодром?
«Да, хорошо быть трудным подростком в Норвегии», – Дженни разбежалась, оттолкнулась, взлетела на бревно. Остановилась, сняла обувь, бросила на мат. Застыла, раскинув руки, собираясь перед трюком.
Раз, и прошлась колесом – сначала вперед, потом назад. Соскочила с бревна, покрутилась на турнике, пару раз поднялась на канате и одолела скалодром. Через пятнадцать минут, когда она хорошенько взмокла, пришло время для настоящих трюков.
Дженни запрыгнула на брус. Она хотела выполнить заднее сальто – тот самый элемент, который разучивала с Эдвардом и Эвелиной в последний мирный день своей жизни. Когда она еще не знала о Магусе, Договоре, Первых и колдунах. Когда еще жила обычной жизнью обычной цирковой девчонки…
«Есть в мире вещи необратимые. – Дженни закрыла глаза, дала темноте обнять себя. – Смерть и рождение, предательство и любовь. Нельзя сказать – я пошутила, нельзя попросить кого-то умного и всемогущего, чтобы он исправил твои ошибки. Что сделано, то сделано. Ты совершила выбор, и этот выбор изменил тебя». Дженни чувствовала линию гимнастического бруса. Тонкая прямая пролегала под ее ступнями, тянулась назад и манила.
«Заднее сальто, без страховки и партнера, – отстраненно подумала она. – Что я делаю?»
«Лечу», – ответила она и подпрыгнула.
Движения ее были отточены сотнями тренировок, она подлетела вверх от сильного толчка и закрутилась назад.
…ударилась о брус коленом, потом лицом, слетела на маты, скорчилась в маленький комочек. Втянула воздух со свистом. Боль была страшная.
– Ты в порядке?!
Дженни разлепила глаза. У края матов стояла девушка. Невысокая хрупкая блондинка с длинными, слегка вьющимися волосами. Красивая. Спортивный костюм на ее ладненькой фигурке смотрелся отлично.
– Ты что вытворяешь? – Девушка даже о бойкоте забыла. – Лежи, не вставай! Сейчас принесу аптечку.
Дженни поднялась, провела рукой по лицу. Пальцы были в крови. Болел нос, ныли разбитые губы, быстро опухала щека. Ну и видок, наверное, у нее.
– Не надо… – Дженни, не мудрствуя, вытерла лицо и руки футболкой – все равно это тряпье из шкафов Бьерна она больше носить не может.
– Тебе надо прилечь. – Девушка коснулась ее плеча. – Возможно, сотрясение…
– К черту, – отозвалась Дженни. Запрокинула голову, чтобы унять носовое кровотечение. Губы саднило, а она улыбалась кровавой улыбкой длинным лампам на потолке.
Она была счастлива. Едва кровь унялась, Дженни снова подошла к брусу.
– С ума сошла?! Ты же разобьешься. Мало тебе одного раза?!
– Как зовут? – хрипло спросила Дженни.
– Ольга…
– Принеси водички. После тренировки так пить хочется.
Дженни легко запрыгнула на брус.
– Йоханна! – На пороге появилась Ольга – белая, как пейзаж за окном. – Йоханна, она покалечится!
– Наконец-то, – отозвалась Йоханна, нехотя приглушая звук. В наушниках затихла композиция панк-рок-группы «Бешеные муравьи». – А про кого речь?
– Эта новенькая! Она больная на всю голову! – выпалила девушка. – Там в спортзале такое…
Девушка двинулась дальше по коридору.
– Вот сорока, – проворчала Йоханна. – Разве это новость – что у этой англичанки тормоза сорваны?
Йоханна сняла наушники и пошла вниз. Еще на лестнице она услышала, что в спортзале людно.
– Да что там творится?
В зале собрались все девушки. А в центре зала летала Дженни. Если бы Йоханна разбиралась в гимнастике, то поняла бы, что она отрабатывает передние и задние сальто, курбеты, фляки, один за другим, без перерыва. Но Йоханна понимала только, что англичанка крутится по спортзалу, как заведенная.
– Это паркур? – ошеломленно спросила она у Ольги. Та была самой главной спортсменкой в приюте. Не вылезала из спортзала. Все мечтала взять медаль на олимпийских играх по художественной гимнастике, глупая. Впрочем, Карл Фридрихсон, поджарый дядька лет пятидесяти, который два раза в неделю приезжал к ним вести спорткружок, утверждал, что у Ольги есть данные для гимнастки, говорил, что та летает, как «ангел», и сулил ей блестящее будущее. Все у Ольги было бы хорошо, если бы не вооруженное нападение на школьного учителя.
– Нет, – Ольга покачала головой, кусая длинный локон. – Это не художественная гимнастика – некоторые элементы я не знаю, другие она выполняет совсем по-другому. Это больше похоже на акробатику. Цирковую акробатику…
Дженни сорвалась. Рука ее соскользнула с бруса, когда она заканчивала сальто, и девушка рухнула на маты. Зал ахнул, Йоханна шагнула вперед. Но Ольга ее остановила:
– Смотри…
Дженни поднялась, пошатываясь. По лицу ее бежала струйка крови из разбитого носа. Она небрежно смахнула кровь, рассмеялась в лицо подбежавшим девушкам – те отшатнулись, и упрямо полезла на брус.
– Она так четвертый раз падает, – пояснила Ольга.
– Зачем?!
– Даже думать боюсь. – Ольга зябко передернула плечами. – Что должно случиться с человеком, чтобы он вот так себя мучил…
– Интересно, о чем она думает?
– Сейчас, скорее всего, ни о чем. Просто выполняет на автомате все, что умеет. А умеет, я тебе скажу, она много.
Дженни опять упала – она начала уставать. Поднялась, отпихнула плачущую Мириам и пошла вперед, не разбирая дороги.
– Отстаньте вы от меня. – Дженни с трудом вскарабкалась на брус. – Я вас не звала.
– Хватит… мы отменим бойкот! – выкрикнула Мириам. – Не надо больше…
– Вот глупая. – Дженни устало легла животом на брус. – Неужели вы думали, что я это делаю, чтобы вы со мной начали говорить?!
– Но… – Мириам захлопала красивыми загнутыми ресницами – черными, пушистыми.
– Слушай, роза востока, просто оставь меня, – попросила Дженни. – Вы все – просто представьте, что меня нет. Зачем вы сюда сбежались? Дайте отдохнуть, а?
Она закрыла глаза. Девушки постояли еще немного, а затем в полном молчании разошлись. Дженни осталась одна.
– Как же хорошо, – выдохнула она. Боль от разбитых коленей и локтей, отбитые бока и ушибы по всему телу. Пару раз она чуть не выбила себе зубы, один раз чуть не сломала нос. И кажется, одно ребро все-таки треснуло. И все же она очень давно не чувствовала себя так хорошо.
– Хорошо! – Она перевернулась и выкрикнула в потолок: – Я живая! Слышишь, Фреймус, я живая!
– Живая, кто же сомневается. Только больная на всю голову, – иронически отозвались из темного угла.
Дженни скосила глаза:
– А… это ты, фиолетовые перышки?
– Ну, у меня хотя бы есть прическа. – Йоханна сидела на мате. – Что ты вытворяешь?
Дженни не отвечала.
– Помолчи, – согласилась Йоханна, – ты так умнее выглядишь. У тебя это не в первый раз, да?
Дженни не хотелось отвечать, но она почувствовала, что за вопросом Йоханны скрывалось нечто важное:
– В смысле?
– Не в первый раз счеты с жизнью хочешь свести? Вены резала, таблетки глотала, верно? Вон у тебя шрам на запястье, скажешь, не от бритвы? Только ты на публику работаешь. На самом деле ты хочешь, чтобы только на тебя все и смотрели, только о тебе и думали, так ведь?
Дженни повернула голову, сфокусировалась на Йоханне. Разговор свернул в неожиданное русло.
– Неужели?
– Да! – Йоханна вскочила. – Только об этом и мечтаешь с самого детства. Потому что ничего из себя не представляешь! Поэтому и сбегаешь из дому, режешь вены, устраиваешь погромы! Только и думаешь, как бы обратить на себя внимание, как бы доказать всем, что ты что-то значишь!
– Я тебя не понимаю, – сказала Дженни. – Ты про свои проблемы мне рассказываешь…
– Не притворяйся! – закричала Йоханна, и Дженни поняла, что задела ее. – Не смей делать вид, что тебя это не касается. Ты никто, Дженни Далфин. Я все про тебя знаю!
– Все? – Дженни медленно села. – Откуда?
– Все. – Йоханна скрестила руки. – Про твою жизнь в Англии. И про опекуна. Он тебя бил, Дженни? А может, что похуже? Поэтому ты сбежала?
– Опекуна?!
– Я читала твое досье. У него такая немецкая фамилия… Хампельман!