— Нам попросту не везёт, — ворчал петух, всматриваясь в гущу леса. Деревни нет как нет…

Друзья двинулись в путь, их тени вытянулись далеко вперёд, предвкушая близкий ночлег и ужин.

— У меня нет уже ни гроша, — шепнула Хитраска, когда они взбирались по песчаной дороге на пригорок.

— Хуже всего то, что нечего продать; мы пропадём, если нам не помогут добрые люди.

начала сопя Виолинка; ей ужасно нравились стихи Пробки.

закончила Хитраска.

Все рассмеялись. Махая узкими крыльями и вереща, над головами друзей кружились ласточки.

— Смотрите, ласточки!

— Что же тут особенного?

— Раз есть ласточки, должны быть и дома.

Прибавив шагу и миновав огромные, сонно вздыхающие поля клевера, друзья остановились на холме. Перед путниками сверкала речушка, над ней шелестели раскидистые вербы. Дорога вела через мост и была перегорожена шлагбаумом, который кто-то украсил затейливыми лиловыми полосками. Чуть дальше виднелись зелёные домики городишка. Разрезая предвечернюю тишину, словно серебряная наковальня, звонил церковный колокол.

Звери перешли мост. Королевна не утерпела и бросила два камня в сонную воду.

Вскоре друзья разыскали трактир. Приоткрыв дверь, они услышали весёлое бульканье супа в кастрюлях. Мышибрат потянул носом.

— Здесь и заночуем. Поужинаем, а утром — ищи ветра в поле, — шепнул коту Пыпец. Но, прежде чем друзья положили котомку на скамью, к ним подбежал хозяин и, подозрительно оглядев их залатанную одежду и запылённые лица, грозно крикнул: «Хотя это харчевня третьего класса, но и она для вас слишком хороша!»

— Дайте нам минутку отдохнуть и чего-нибудь перекусить, — просила Хитраска.

— Денежки на стол или вон со двора! — закричал трактирщик, массивным животом подталкивая друзей к двери. — Коли вам нечем платить, так марш в трактир «Под ста клопами», но я заранее вас предупреждаю, что их там гораздо больше.

— Что теперь делать? — огорчённо спросил капрал Пыпец.

— Я голодна и хочу спать, — грустно и тихо жаловалась Виолинка.

Как раз в это время мимо проходил какой-то старичок. Его синие очки были подняты высоко на лоб, в широко открытых глазах отражалось ясное бледнеющее небо.

— Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? — спросил он.

Это был местный настройщик роялей и приходский органист Тимпан Звенящий. Он начал рыться в карманах и достал по очереди: табакерку, в которой ползала гусеница, два грязных клетчатых носовых платка, кусочек пилёного сахара, который старичок быстро спрятал, потому что это предназначалось для канарейки, как он тотчас же объяснил; три связки ключей, камертон, сломанную стамеску и перышко для смазывания оливковым маслом органных труб. По мере того, как росла эта куча, Тимпан Звенящий худел, и его можно было бы принять за сбежавшую с партитуры ноту, если бы не седые волосы, спадавшие на хрустящий резиновый воротничок.

— Надежды, пожалуй, нет, а я хотел с вами поделиться…

Но тут он нашёл дыру в кармане; исследовав направление и удостоверившись, что дыра соединяется с брюками, Тимпан снял ботинок, потом штопаный носок и с триумфом достал потёртый медяк.

— Это всё, — грустно объявил старичок. Медяк он вручил петуху, а самый чистый из платков — Хитраске. — У меня больше ничего нет, — печально насупился органист и, заложив руки за спину, собрался уйти.

— Дорогой господин Тимпан, — удерживал его Мышибрат.

— Дорогой маэстро Звенящий, — ухватился за полы его сюртука петух, — может быть, за какую-нибудь работу… Дров наколоть, воды принести?..

Тимпан замечтался, подняв глаза к небу. Но вдруг очки соскочили у него со лба и уселись на носу, вернув старичка к земным делам.

— Вероятно, вы могли бы что-нибудь продать… Есть тут один старьёвщик, вон там, — показал он, — где стучат огромные ножницы на ветру. Видите эту портновскую вывеску?

Органист сунул в карман платок и ключи. Он коснулся пальцем гусеницы в табакерке. Та покачала брюшком.

— Грози, мне, грози, — улыбнулся старик, закрывая крышечку. — Дальше действуйте сами, — бросил он друзьям, засмотревшись на драку воробьев, которые собрались в лозах дикого винограда, пышно разросшегося на глухой стене дома.

— Пойдём, попробуем что-нибудь продать.

И друзья побрели к портновской мастерской, где на вечернем ветру щёлкали ножницы, словно клюв хищной птицы.

Двери бесшумно отворились, на улицу высунулся мужчина с чёрной остренькой бородкой. На была старая жилетка; на шее — клеёнчатый сантиметр. Мужчина криво улыбнулся друзьям одной половиной рта, потому что в другую половину у него было засунуто несколько булавок. Потёртый сантиметр соскользнул с тонкой шеи и, обвивая руку, затрепетал в струе ветра.

— Меня зовут Лаокоон Фуляр, я — не обыкновенный портной. Не обыкновенный, — подчеркнул он, а сантиметр тем временем зашевелился, начал ползать по земле, измеряя утомлённые тени друзей.

— Может быть, вы купите куртку? — предложил петух, подталкивая Мышибрата, чтобы тот заслонил заходящее солнце, которое просвечивало сквозь продранные рукава. — Совсем новая вещь… — нахваливал он, бойко размахивая курткой.

— Это не для меня, — покачал головой портной, — но я купил бы кое-что у него, — и тут он указал на Мышибрата.

— Одежду, сапоги? — спросил удивлённый кот, глядя, как сантиметр ползает по тени около его ног и снимает точную мерку.

— Я купил бы тень, — криво улыбнувшись, процедил сквозь зубы портной. — Я хорошо заплачу!

— А зачем вам моя тень?

— Ведь я уже говорил, что я не обыкновенный портной. О, если кто-нибудь разбогатеет и пополнеет… Вы подумайте только! Идёт такой богач с брюхом, а тень у него еще со старых времён, худая да тощая, — просто срам. И тогда у таких, как вы, я покупаю тени, штопаю их, крою, перемётываю. Вы и без теней обойдётесь, а люди зажиточные, известные должны иметь достойные себя тени. И они имеют их благодаря моему волшебному портновскому искусству.

— Не продавай, — пискнула Виолинка, и тень прижалась к самым ногам девочки.

— Возьми мою, — предложил петух, — прямую солдатскую тень.

— У тебя слишком стара, а у лисички изношена по бокам; годится только твоя, славный кот! Ну, соглашаешься? Даю дукат золотом!

Мышибрат задрожал. Он почувствовал на себе вопросительные, тревожные взгляды друзей.

— Нет, Мышибрат, — шепнула Хитраска, — она была с тобой с самого рождения, всюду верно следовала за тобой, не отдавай Пусть лучше голод и ночлег в канаве…

— Сегодня выдержите, а завтра? — засмеялся портной. — Затягивая пояс потуже, не прибавишь сил. Вам предстоит долгий путь. Посмотрите, как вы измучены и слабы.

— Ничего нам не надо, не верь ему! Мы еще и не то выдержим, думай только о себе, Мышибрат, — пробовали улыбнуться Хитраска и Пыпец, но это были жалкие попытки. Мышибрат посмотрел на худую мордочку лисицы, на впалую грудь петуха, и сердце у него защемило.

— Бери! — крикнул он, отворачивая голову.

Лаокоон Фуляр встал на колени, разгладил тень ладонью и пришпилил несколькими булавками, потом свистнул. Сантиметр пополз вверх, оплетая бедро портного, и со вздохом облегчения исчез в кармане. Налетел порыв ветра, ножницы сами соскочили на землю и, алчно скрежеща, начали резать тень у ног Мышибрата. После чего они звонко звякнули и, сверкнув лезвиями, повисли над вывеской.

— Это хорошо, что ты решился сейчас, — в это время дня тень длиннее всего: она растёт перед закатом, выходя навстречу ночным теням. — Портной сунул дукат Мышибрату в лапку и пропал в тёмной внутренности мастерской, держа в руке свёрток более тонкий, чем рулон чёрного шёлка.

— Я самое несчастное из существ, — сетовал бедный кот, — у меня нет даже собственной тени… Впрочем, это чепуха, зато у вас будет хороший ужин и отдых.

— Дорогой друг, верный товарищ, заслужили ли мы такую жертву! — шептали взволнованные звери, обнимая и целуя Мышибрата.

Ярко светило заходящее солнце, когда друзья поднялись на ступеньки трактира. Виолинка внимательно посмотрела на Мышибрата: «Смотрите, — крикнула она, хлопая в ладоши, — смотрите и удивляйтесь!» И действительно, рядом с их длинными вытянутыми тенями на побелённую стену падала куцая и кривая тень Мышибрата, похожая на тень мыши.

Когда друзья ложились в эту ночь на перины и петух, шлёпая ночными туфлями, напевал колыбельную песню сыну, заточённому в яйце, никому из них в голову не пришло, что это была последняя ночь, которую они проведут вместе. Друзья говорили о многом и радовались тому, что Блаблация уже близко.

Чтобы скорее попасть туда, оставалось пройти через Скупицы, через пущи Столесья, а там и граница.