— Что с вами? — испугался Эрик. — Вам плохо?

Эмиль погасил свечу, а слуга Гаррата жалобно, с мукой в голосе произнес:

— Мой сын — главарь банды. Его руки в крови невинных людей! О горе мне! Чем я прогневал всевышнего?

Тут он затих. Наконец-то до братьев дошло, что в главаре банды он узнал своего единственного сына.

— Может быть, вы ошиблись? — спросил Эрик. — Может быть, это не он?

Фабиас только покачал головой. До конца осознав увиденное, он уже не мог говорить. Лишь выйдя из подвалов, он немного пришел в себя и тихо сказал:

— Вы открыли мне страшную правду. Теперь я знаю, как поступить, когда Гаррат вернется в замок.

— Дорогой Фабиас, — обратился к нему Эрик, — не торопитесь действовать, я очень прошу вас. Гаррат — колдун, он расправится с вами.

— Но он заслуживает смерти! И именно я должен уничтожить его! Он сделал моего сына разбойником, пособником в своих кровавых злодеяниях!

— Но Гаррата не одолеть силой…

— А мой арбалет?! Стрела прошьет этого негодяя насквозь.

— Едва ли. Оружие против него бессильно.

— Так что же, спокойно терпеть его?

— Не горячитесь, Фабиас, это лишь погубит всех нас, и тогда Гаррат, как и прежде, будет творить зло. Мы должны взять его хитростью. Будьте благоразумны, постарайтесь вести себя так, как будто бы ничего не произошло. Хорошо?

— Хорошо! Я обещаю…

Следующим утром Эмиль и Эрик были заняты заготовкой дров. Взяв топоры, они отправились в лес. И так уж получилось, что в их отсутствие в замок вернулся Гаррат.

Пока Фабиас распрягал коней, хозяин расспрашивал его о мастерах: где они сейчас, не скучают ли по отцу, как им живется в замке, как идет работа, какие витражи сделаны за последние дни. Выслушав ответы на все свои вопросы, Гаррат немного помолчал, а потом с сожалением в голосе отметил:

— Все это хорошо, мой добрый и верный слуга, мой отважный Фабиас. Но мне не нравится, что ты почему-то прячешь свои глаза, свои прекрасные, честные глаза. Раньше я такого не замечал…

— Просто мне немного нездоровится, — уклончиво ответил Фабиас. — Извините меня, хозяин.

— И седины у тебя прибавилось. Заметно прибавилось. Так что же произошло в мое отсутствие?

— Да все как обычно, хозяин.

— А ведь у меня добрая весть. Твой сын выгодно купил большую партию отменного товара. Он шлет тебе поклон и добрые пожелания…

Услышав о сыне, Фабиас невольно закрыл глаза и еще ниже опустил голову, что не ускользнуло от пристального взгляда колдуна.

— Вот оно что?! — грозно воскликнул он. — Что тебе известно о сыне? От кого? Отвечай!

Фабиас понял, что выдал себя. Он не боялся смерти, но душу резануло чувство невыносимой досады — из-за его неосторожности могли погибнуть Эмиль и Эрик. Что было делать? Тут его взгляд непроизвольно остановился на груде оружия, лежавшей неподалеку, возле мастерской.

— Так что же ты молчишь? — переспросил колдун. — Отвечай, даю тебе ровно одну минуту!

Терять было нечего, Фабиас схватил первый попавшийся меч и бросился на Гаррата. Все свои силы и праведный гнев он вложил в мощнейший удар, который должен был бы рассечь колдуна пополам, но тот лишь расхохотался и насмешливо спросил:

— Не утомился ли ты, мой любезный Фабиас? Не пора ли и отдохнуть?

Тут он повернулся на месте и мгновенно превратился в смерч. Ревущий поток подхватил Фабиаса и стремительно поднял в воздух. Несколько секунд — и он исчез в вышине. Смерч утих так же внезапно, как и начался. Вновь появившись в человеческом облике, Гаррат держал в руке огромный алмаз. Он внимательно, не торопясь, рассмотрел камень и, не найдя в нем ни малейшего изъяна, задумчиво заключил: "Ну что же, он был честен и полон отваги, этот Фабиас".

Вечером, когда Эмиль и Эрик вернулись из леса, Гаррат принялся расспрашивать их о Фабиасе. Больше всего его интересовало, рассказывал ли Фабиас что-либо о своем сыне, а если рассказывал, то что конкретно. Но и Эмиль, и Эрик — оба твердили, что разговоров с Фабиасом на эту тему не было, что они будто бы впервые слышат о том, что у него есть сын. Но, когда братья спросили колдуна о Фабиасе, почему его нет в замке, тот лишь недовольно поморщился и нехотя ответил, что он ушел в лес, чтобы добыть чтонибудь к ужину: несколько зайцев, уток или пару гусей.

Так и не дождавшись Фабиаса, братья отправились спать, хотя в эту ночь ни один из них не смог уснуть. А утром, едва рассвело, они нашли в замковом дворе арбалет Фабиаса, и им стало ясно, что Гаррат обманул их, сказав, будто бы его слуга ушел на охоту — он не мог уйти в лес без своего любимого оружия.

И в это самое время до слуха братьев донесся бой часов — тех самых часов, что стояли в покоях колдуна, в одной из башен замка.

И тогда, взяв арбалет и стрелы, Эмиль и Эрик взобрались на крепостную стену и осторожно, вымеряя каждое движение, подкрались к небольшому стрельчатому окошечку, расположенному под самой крышей башни.

Заглянув в окошечко, они увидели Гаррата, стоявшего на коленях перед своими часами. Гаррат молился, и до чего же странные были его молитвы.

— О, мои благословенные часы, — тихо повторял он. — О, повелители моего сердца! Я заставлю Торвила найти украденные казначеем камни! Об одном молю: ходите без остановки — и Гаррат будет жить вечно…

Но вот, закончив молитву, он встал с колен, низко поклонился часам, потом медленно вышел из своих покоев и спустился в замковый двор. А Эмиль зарядил арбалет, просунул его в окошечко, тщательно прицелился и спустил курок. И раздался резкий хлопок тетивы, отрывистый свист стрелы и, наконец, гулкий, громкий удар — это стрела пробила золотой корпус часов. И тут же снизу, из замкового двора братья услышали отчаянный вопль Гаррата. Схватившись за сердце, с выражением муки на лице он замер посреди двора, но потом, собрав последние силы, еле передвигая ногами, побрел обратно, в свои покои.

— Часы… — еле слышно шептал колдун. — Что случилось? Отчего мне так больно?

Тем временем Эмиль перезарядил арбалет и выстрелил еще раз — и стрела угодила прямо в циферблат. И посыпались золотые стрелки, и заскрипели перебитые пружины, а снизу, из замкового двора послышался новый вопль Гаррата. Он уже не мог идти и, с трудом удерживаясь на ногах, звал юных мастеров:

— Эмиль! Эрик! Где вы? Запрягайте коней, вам нужно съездить к отцу нужно срочно починить часы…

Но тут Эмиль выстрелил третий раз — и из часов посыпались шестеренки. А колдун тотчас рухнул на землю, и сердце его остановилось.

Покончив с Гарратом, братья спустились с крепостной стены и в первую очередь освободили пленниц колдуна: сестренок и их маму, но при этом они не стали искать вход в камеру, а попросту выломали оконные решетки и вытащили пленниц из-под земли. Потом они запрягли коней в прекрасную карету, на которой раньше разъезжал Гаррат, и отправились в путь. Сначала отвезли домой сестренок и их маму, а потом и сами вернулись в родной город, к отцу.

Это была радостная встреча. Часовщик до поздней ночи засиделся с сыновьями за столом, а они все рассказывали и рассказывали о своих приключениях. Утром братья уже трудились в мастерской — жизнь шла своим чередом. Как и прежде, от заказчиков не было отбоя, а изготовленные Эмилем и Эриком витражи украшали лучшие дома города.

Мастерство братьев было оценено по достоинству, со временем они возглавили городской цех витражистов. Оба обзавелись семьями, жили честно и счастливо до конца своих дней.

А колдун канул в небытие И часы его уже никогда не пойдут — покидая страшный замок, братья разобрали часы по деталям, а по пути домой разбросали их одну за другой в разные стороны.

Вот и вся история. Не знаю уж, насколько она правдива, но, на всякий случай, вот мой совет: если где-нибудь поблизости от дороги вам доведется найти в земле колесико от часов, то заройте его еще глубже.

Жил в большом портовом городе вдовый купец. Был у него единственный сын, мальчик лет десяти по имени Вилли. Как-то раз купец оставил сына на попечение Барбары, своей кузины, а сам отправился к берегам далекой Америки за табаком, сахаром, кофе. Настало время вернуться купцу, а его все нет и нет. Шли дни, недели, месяцы, но он так и не возвратился домой, и корабль его пропал.

Что было делать? Мальчику по закону принадлежало большое наследство: и склады с товарами, и магазины, и торговые суда, но он был слишком мал, чтобы распорядиться всем этим добром. Поэтому тетушке Барбаре пришлось опекать Вилли до его совершеннолетия.

При всей своей строгости и скупости Барбара была очень набожна, ежедневно водила Вилли в церковь, самозабвенно слушала проповеди, подолгу молилась. Она определила Вилли в церковный хор, после чего не раз была удостоена похвалы настоятеля собора за столь способного и благочестивого воспитанника.