Подойдя к самой кромке прибоя, Вилли увидел приблизившуюся к берегу шлюпку с гребцами и рулевым на борту.

— Так ты и есть обладатель янтарного кораблика? — спросил его рулевой. — Тогда садись в шлюпку. Нам по пути.

Через несколько минут Вилли был на борту «Фламинго». Капитан корабля, пожилой, но подтянутый офицер по имени Лансен, построил команду и тут же, на палубе, представил своему юному гостю матросов, судового врача и кока. Потом капитан встал за штурвал, скомандовал сняться с якоря и поднять паруса. Матросы четко, без суеты делали свое дело.

Но вот «Фламинго» вышел в открытое море; Лансен передал штурвал рулевому, потом внимательно взглянул на Вилли и, немного подумав, сказал:

— Если хочешь, отныне можешь считать себя членом экипажа.

— Настоящим матросом? — недоверчиво спросил Вилли.

— Настоящим моряком, — уточнил Лансен, — для начала юнгой.

Тут капитан распорядился, чтобы все, кроме рулевого и впередсмотрящего, спустились в кубрик.

Когда все собрались, он разложил на столе старую, видавшую виды карту, разгладил ее на сгибах, потом вдруг недоуменно пожал плечами и сказал:

— Видите ли, друзья, у меня возникает странное чувство, словно на борту «Фламинго» чего-то недостает, словно мы совершенно забыли взять с собой нечто крайне необходимое. Что бы это могло быть? — Тут он остановил свой взгляд на Вилли и добавил: — Нам не хватает главного, нет верного курса, который приведет «Фламинго» к цели.

Вилли понял, что от него ждут ответа. Но что он мог предложить?

— Я попал сюда благодаря янтарной брошке, — как бы оправдываясь, сказал он. — Это все, что я могу сообщить.

— Вот и хорошо, — заключил капитан, — значит, нужно обратиться к брошке.

Вилли достал из кармана янтарный кораблик и положил его на карту. К его удивлению, кораблик медленно повернулся на месте и указал курс зюйдвест. Вилли не поверил своим глазам. Он снова взял янтарную брошку, повернул в противоположном направлении и опять положил на карту. Результат не заставил себя ждать — и в этот раз кораблик принял прежнее направление.

Все стало ясно. Лансен занял свое место на капитанском мостике, матросы принялись за паруса, и «Фламинго» лег на курс, указанный янтарным корабликом.

Но вот прошла ночь, прошел день, потом — еще ночь и еще день. Минула неделя, еще и еще одна, а «Фламинго» все шел и шел прежним курсом. За это время Вилли заметно окреп, многому научился, привык к удобной, ладно скроенной морской форме. Он успел подружиться с моряками, увидел массу нового, интересного и ни чуточки не жалел о том, что расстался с тетушкой Барбарой.

Однажды вечером, когда солнце уже клонилось к горизонту, раздался пронзительный крик впередсмотрящего: "Земля! Остров прямо по курсу!"

Действительно, впереди показался остров. Над скалистыми берегами возвышались живописные, укрытые лесами горы, за ними просматривались величественные очертания какой-то усеченной конусообразной махины, по всей видимости, вершины потухшего вулкана. Но самое интересное заключалось в том, что этого острова… не было на карте. Не было — и все! Лансен взял подзорную трубу, внимательно оглядел открывшееся перед ним побережье и обнаружил у основания горы старый, полуразрушенный дом, а рядом с ним колодец. Капитан решил высадиться на сушу, чтобы пополнить запасы пресной воды.

Но вот «Фламинго» приблизился к острову. На воду спустили шлюпки, и вскоре Лансен с несколькими моряками, среди которых, конечно же, был и Вилли, ступили на берег. Вскоре они дошли до колодца, заглянули в него, посветили фонарем, но так ничего и не увидели. Бросили вниз камень, прислушались, но опять без толку — так ничего и не услышали. Тогда Вилли вызвался спуститься в колодец на веревке, чтобы определить, наконец, есть в нем вода или нет. Двое матросов держали веревку, а Вилли, крепко вцепившись в нее руками, медленно опускался все ниже и ниже, пока не увидел в стенке колодца некое подобие дверки. Дверка давала начало какому-то коридору. Вилли осветил ее фонарем, как вдруг услышал позади себя чей-то жалобный стон и слова: "Нет, не будет мне покоя. За что эти муки?"

Едва не свалившись вниз от неожиданности, он обернулся и увидел — что бы вы думали? — некое полупрозрачное существо, парившее в воздухе. Это был призрак. Едва совладав с собой, Вилли спросил:

— Если вам действительно плохо, уважаемый, то не следует ли обратиться к лекарю? На нашем корабле прекрасный врач, он не откажет вам в помощи.

Призрак озадаченно посмотрел на своего неожиданного гостя и грустно изрек:

— О юноша, давно не слышал я добрых слов, слов участия. Но врач не поможет. Лишь одно принесет мне покой — месть за мою смерть.

— То есть как — за вашу смерть? — удивился Вилли. — Кто-то собирается убить вас?

— Нет, юноша. В том-то и дело, что меня… уже убили. Восемнадцать лет назад Хинклер со своими разбойниками захватил мой замок. Эти негодяи убили не только меня, но и всех моих слуг. Мое тело сбросили в море на съедение рыбам и моллюскам, и то, что ты видишь перед собой, — лишь призрак, мятежный дух, но не более того.

Тут Кроффорд — так звали призрака — рассказал о своем замке, попавшем в руки пиратов, возглавляемых разбойником по имени Хинклер. Оказалось, что в подвале замка, расположенного на противоположном конце острова, устроена тюрьма, в которой Хинклер в ожидании выкупа держит более пятидесяти пленников. Там же, рядом с тюрьмой, находится склад артиллерийского и ружейного пороха. Но, что самое интересное, из того самого колодца, в котором обитал призрак, можно было попасть в подвалы замка через тайный коридор, вход в который только что заметил Вилли.

— Я давно бы мог взорвать пороховые погреба и уничтожить банду Хинклера, — завершил рассказ Кроффорд, — но я не хочу смерти несчастных узников.

Тут Вилли попросил Кроффорда подняться вместе с ним к капитану Лансену, чтобы решить, как освободить узников и наказать пиратов.

Так они и сделали. Кроффорд взялся отвлечь внимание разбойников, чтобы моряки смогли вывести пленников из тюрьмы в подземный коридор и отвести в колодец, а оттуда переправить на борт «Фламинго». Потом Кроффорд взорвет пороховой погреб, таким образом уничтожит пиратов и обретет долгожданный покой. Обсудив с моряками все детали предстоящей операции, Кроффорд повел их по подземному ходу.

А в это время во дворе замка царило веселье. Вино лилось рекой. Возле крепостной стены в кресле восседал Хинклер. Надо сказать, что у этого старого разбойника было целых две клички: Кабельтов и Циклоп. Первую из них он получил за свой исполинский рост, а вторую — после того, как однажды в бою лишился правого глаза.

В этот раз, сидя в мягком, правда дырявом и довольно замусоленном кресле, он безразлично созерцал развлечения своих подручных. Рядом шла игра в кости, чуть подальше — в карты. В центре двора за длинным дощатым столом под звон стаканов раздавался хмельной, совершенно невообразимый рев, означавший пение. То и дело вспыхивали ссоры, шумные склоки, переходившие в потасовки. В общем, веселье как веселье, все как обычно.

Но вдруг с крыши замка прозвучал голос Кроффорда:

— Эй, ребята, нельзя ли потише? Вы мешаете мне спать. А ведь я как-никак хозяин этого замка.

Разбойники все как один умолкли и задрали головы вверх. На гребне крыши была отчетливо видна какая-то худенькая фигурка. Хинклер поднялся из кресла, а потом, как бы между делом, без спешки, достал из-за пояса пистолет, взвел его, прицелился и спустил курок. Прогремел выстрел, вслед за ним раздался громкий, ехидный смех Кроффорда.

— Э-эх, мазила! — потешался он. — Когда же ты научишься стрелять, Циклоп? Ну-ка, пальни еще разок, хотя бы из уважения к хозяину замка.

— Не знаю, кто ты, — зловеще пробасил Хинклер, — но только не хозяин замка. Хозяин я, а его прежний владелец уже восемнадцать лет как на том свете. Скоро и ты там будешь.

Не дожидаясь команды, пираты открыли беспорядочную пальбу. Каждому из них хотелось «снять» с крыши этого дерзкого, неизвестно откуда взявшегося шутника и таким образом угодить Хинклеру, но все напрасно. Как и прежде, Кроффорд преспокойно разгуливал по черепичной кровле и донимал бандитов всевозможными задиристыми репликами. Пули одна за другой прошивали его насквозь, но он не обращал на это ни малейшего внимания. Наговорив пиратам массу разных колкостей, осыпав их обидными, язвительными шуточками, он — представьте себе! — принялся ловить пули и швырять их в Хинклера. Первая — мимо, вторая — тоже мимо, а вот третья угодила ему прямо по макушке. Вот была потеха! Старый разбойник взревел словно медведь и, нащупав на голове мгновенно выросшую шишку, пришел в неописуемую ярость. Тут он приказал выкатить во двор мортиру.

— Ну что, ребята, угостим этого парня пушечным ядром? — злился Хинклер. — Для хорошего человека ничего не жалко. Так ведь?