Напрасно ждали её воины, напрасно ждали вожди с больших равнин. Грустные они возвращались в свои земли.
И наконец настал день, когда старый Сумак решил покончить с этим. Он созвал совет старейшин, на который привели с озера зазнавшуюся и упрямую девушку.
На большой поляне совета сели в ряд вожди, которым время побелило головы, как солнце белит кору берёз. В шлемах с громадными бизоньими рогами, в накидках из медвежьих шкур, отделанных бахромой, они выглядели величественно и грозно.
Тишина воцарилась вокруг, даже собаки, которые обычно с лаем бегали между типи, попрятались по углам. Перед колдуном племени лежал череп бизона с ярко-красными острыми рогами. Белая кость при свете огня казалась отражением луны. Лицо колдуна, расписанное красной краской, не выдавало никаких чувств, только грозно сверкали глаза под сурово сведёнными бровями. В них можно было бы прочитать приговор, который должен был обрушиться на голову девушки.
Загремел барабан, и на площадку перед костром вывели Гануаутэ.
Она стояла в отсветах пламени, гордая и неприступная, словно каменное изваяние, не показывая ни покорности, ни страха.
Барабан умолк. Молчали вожди. В глухой тишине был слышен лишь треск пылающих сучьев.
Но вот колдун резко вскинул голову, посмотрел на девушку, левой рукой оперся на череп бизона, правую вытянул перед собой и начал неторопливо говорить глубоким басом:
— Заклинаю тебя, Гануаутэ, рогами бизона, опущенными в кровь, заклинаю огнём, который уничтожает всё и оставляет на земле лишь серый летучий пепел. Заклинаю тебя темнотой ночи, громом и молнией, заклинаю тебя могучими когтями серого медведя, которые крошат скалы. Заклинаю тебя и приказываю тебе выйти замуж за первого же воина, который появится перед твоим шатром и запоёт свадебную песню. Этого требует совет вождей. А если ты воспротивишься нашей воле, ты погибнешь между скалами и тело твоё растерзают стервятники.
Но девушка не испугалась мрачного заклятия колдуна.
— Ой вы, старые вожди! — громко засмеялась она. — Видно, долгие годы затуманили вам глаза, а седина ваших голов высосала из них разум, потому что вы хотите от меня такого, чему не бывать никогда. Скажи мне, — обратилась она к колдуну, — разве я не такая красивая, как говорит мне об этом вода озера? Скажи мне и ты, отец: разве моя красота не заставляет петь птиц?
— Уф-ф, ты красива, Гануаутэ, — ответили оба старика.
— Ну, а если я так красива, то я не могу стать женой ни одного воина. Я подожду, пока не придёт к моему типи сам Нана-бошо. Только он, Дух Лесов, сможет взять меня в жёны. Я всё сказала!
И едва промолвила это, как пламя костра взлетело вверх, до макушек сосен, ветер подхватил дым и бросил его между скал, как порванный лоскут берёзовой коры, а с неба с пронзительным криком упал на девушку огромный чёрный стервятник и вцепился в неё когтями.
Ужас охватил всех.
Прежде чем успели сообразить, что же произошло, стервятник взмыл вверх, заслонив своими чёрными крыльями звёзды, и растаял во тьме.
Когда из-за гор выглянуло солнце, осветив вершины скал, селение племени ивахо было пустым. В нём не было даже собак. Все, кто там жили, побежали на берег озера, где обычно проводила время гордая Гануаутэ.
Высоко-высоко — над самой серединой озера — парил стервятник с девушкой в когтях. Потрясённые люди упали на колени, а собаки, поджав хвосты, приникли к земле. Откуда-то издали, словно из глубины озера или из скал, загремел голос:
— Слушайте меня, люди ивахо! Я покарал Гануаутэ за её спесь и глупость. Отныне будет она на дне озера до тех пор, пока не придёт сюда человек с белым лицом, который разрушит скалы и спустит воду. Тогда Гануаутэ перейдёт в страну Покоя... Вас и людей всех племён предостерегаю: обходите это место, так как злая владычица озера Гануаутэ не любит людей и будет мстить каждому живому. Запомните эти слова. Так сказал я, Нана-бошо!
Когда голос умолк, оцепеневшие люди увидели, как тело Гануаутэ, выпущенное стервятником, с плеском упало в воду. Озеро вздохнуло, гневно ударили волны о берег, словно не хотели принимать девушку. Постепенно всё успокоилось, только вода в озере стала тёмной, непроглядной.
Долго ещё стояли люди на берегу, неподвижные и задумчивые. Тяжёлое молчание прервал наконец колдун:
— Пойдёмте отсюда. Наказание свершилось, чтобы в нашем племени больше не было таких женщин. Великий Дух забрал её у нас. Она хотела этого. Покинем эти места навсегда, а озеро отныне будет называться Гануаутэ.
Вскоре после этого племя ивахо свернуло свои шатры и покинуло горы. И уже никогда ни один из охотников этого племени не стоял на берегу озера Гануаутэ».
Костёр почти погас, когда Овасес закончил свой рассказ.
— С тех пор Гануаутэ мстит каждому человеку, которому хочется погрузить своё тело в прохладные воды. Со дна озера бьют ледяные ключи. Там, с правой стороны, где берег пониже, лежат кости тех, кто купался в этой воде. Это жертвы Гануаутэ. Сходите и убедитесь.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
На огромной скале, выросшей посреди зеленой прерии, словно одинокое облако на чистом небе, сидел Великий Дух — Гитчи Маниту.
Он задумчиво курил трубку-калюти, вылепленную из священной красной глины, и смотрел на расстилавшуюся перед ним прерию. Среди душистых степей паслись стада бородатых горбатых бизонов, а поодаль, в высокой траве, лежали серые волки, подстерегавшие одиноких молодых и неопытных коров.
Тут и там среди трав проносились антилопы, приостанавливались на миг, чтобы щипнуть травы и снова умчаться стремглав без всякого повода. Проворство ног, осторожность и чуткость спасали их от грозных волков и не менее грозных, хотя и менее крупных шакалов.
Великий Дух видел и серых сипов, пировавших на бизоньей туше — неоконченной волчьей трапезе.
А дальше, там, где небо смыкалось с землёй, простиралась извечная дремучая чаща, затканная озёрами и изрезанная реками, как паучья сеть. Могучие деревья почти касались туч. Среди тёмных сосен и елей выделялись белоснежностью стволов стройные берёзы. Ветви деревьев, сплетённые словно в братском объятии, образовывали зелёный полог, охранявший землю-мать от палящих солнечных лучей.
Между корнями деревьев грелись ядовитые гремучие змеи, равнодушные ко всему на свете, верившие лишь в свой страшный яд.
Леса были царством медведей, пум, рысей, оленей и разных маленьких зверушек. Поближе к озёрам и трясинам прятался высокий и гордый лось — владыка болот. В них гнездились крикливые разноцветные птицы.
В прибрежных камышах и зарослях осоки мелькал порой, словно красная молния, рыжий лис; через мгновение раздавался крик загубленной им жертвы, трепетание и шум крыльев всполошённых обитателей трясины, а потом снова над болотами плыл беззаботный птичий гомон. Только чибисы дольше, чем другие птицы, кружились в воздухе с жалобным плачем, но в конце концов и они опускались в травы, а рыжий лис вытягивался в тени прибрежных кустов и облизывал морду после удачно завершённого пиршества.
Быстроногие олени спускались к реке, чтобы утолить жажду. Они погружали бархатные морды в холодную, прозрачную воду, но через мгновение поднимали головы, увенчанные острыми рогами, и зорким взглядом окидывали всё вокруг. Рядом с ними шли лани со своими малышами.
Когда у соседних берёз раздавался хруст ветки, семейство напуганных оленей в мгновение ока скрывалось в густой зелени деревьев.
Это бобры острыми зубами подрезали одну из берёз на постройку своих куполообразных домиков.
Вдруг резкий хлопок бобрового хвоста по воде — предупреждающий знак дозорного — побудил всех работающих бобров к бегству. Разгладились морщинки на поверхности воды, и уже ничто не говорило о том, что совсем незадолго до этого здесь кипела горячая работа.
На берегу показалась выдра — самый опасный враг бобра. Она обвела всё вокруг ленивым взглядом и неслышно скрылась в кустах.
На всё это смотрел с высокой горы Великий Дух, смотрел и размышлял, а из его трубки уносился дым-пуквана, который в небе становился большими тучами.
Но не только глаза Великого Духа видели всё. Его уши слышали шелест каждого листика и травинки, отзвук падающих капель росы и шум ветра в ветвях деревьев. Его уши слышали, как звери хвастались между собой силой и отвагой. Здесь побеждало право клыков и когтей, и каждый зверь хотел быть владыкой. Они выли, рычали, лаяли друг на друга.
— Я — владыка дремучего леса! Кто хочет померяться со мной силой? — рычал медведь и в подтверждение своей мощи вырывал молодые деревца с корнями и сдирал с них кору своими острыми когтями. — Кто может перевернуть валуны и одним ударом раздробить череп бизону? Я, владыка дремучего леса!
— Перестань, перестань, зимний соня, пожиратель личинок майского жука! — завыли волки. — Это от нас удирают стада бизонов, оленей и лосей. Когда раздаётся наш охотничий зов, замолкают и дрожат от страха звери в прерии и в лесу, а ты, медведь, тоже сходишь с нашей дороги, как рыжая белка, что прячется на дереве. При виде нашей грозной охотничьей стаи в твоей большой голове остается больше страха, чем ума!