— Кто там играет? — изумлённо спросила она.

— Сегодня молодые деревья собираются водить хоровод на поляне, — ответила горлинка. — Весь день будет играть волынка и бить барабан.

— Пойду и я попляшу с тополями! — радостно воскликнула ель.

— Прошу тебя, не ходи сегодня! — взмолилась горлинка. Подожди до следующего воскресенья. Тогда крылья моего птенчика окрепнут, и он сможет летать. А если ты отправишься плясать сегодня, то, чего доброго, вытряхнешь его из гнезда и лисицы схватят птенчика! Все лисицы уже собрались на поляне, сидят и смотрят на хоровод.

— Мама, пропищал из гнезда птенчик, — принеси мне винограду.

— Сейчас, моё дитятко! — и горлинка полетела на виноградник.

Но ель не послушала горлинку и ушла на поляну. Весь день она плясала между двумя тополями, да как лихо! Прыгала, приседала, трясла ветвями. Птенчик не долго продержался в гнезде. Он выпал и полетел на землю. Лисицы бросились к нему, но, к счастью, воробьи успели его подхватить и отнести на ветку старого дуба, который спокойно стоял в стороне и не собирался пускаться в пляс.

Вечером, когда закончились танцы и ель отправилась к своему колодцу, на полпути её встретила горлинка.

— Где моё золотое дитятко? — крикнула она, увидев пустое гнездо.

— Откуда я знаю? — надменно ответила ель. — Я тебе не служанка, чтобы сторожить твоего птенца.

Бедная горлинка страшно перепугалась. И прежде чем её разыскали воробьи и рассказали, где прячется птенчик, она в отчаянии воскликнула:

— Пусть деревья разучатся плясать! Пусть они останется стоять там, где застал их сегодняшний день! Пусть наши птенчики спокойно сидят в своих гнёздах!

В тот же вечер все деревья пустили в земле корни и навсегда остались стоять на месте!

Тихо повеял тёплый ветер. Заколыхалась нива, на которой дозревало просо. Из тяжёлого, набухшего колоса выскользнуло маленькое жёлтое зёрнышко. Оно ударилось о землю, скатилось на тропинку, поохало и сказало, обращаясь к земле:

— Я тебя ударило? Прости, пожалуйста. Это ветер виноват. Он подул, вот я и свалилось.

— Ничего страшного, — ответила земля.

Зерно полежало, подумало и глубоко вздохнуло.

— Что ты вздыхаешь? — спросила земля.

— Жаль, нет у меня крыльев.

— А зачем они тебе?

— Я бы поднялось кверху и улетело. Я не хочу так сильно давить на тебя.

Земля прыснула со смеху.

— Почему ты смеёшься? — обиженно спросило зёрнышко.

— Ещё бы мне не смеяться! Какая же от тебя тяжесть? Видишь, идёт буйвол? А мне хоть бы что, ничуть не тяжело. Глупое ты, зёрнышко! Рассмешило меня на старости лет.

Зёрнышко подпрыгнуло и увидело старого чёрного буйвола. Он был очень крупным, с огромными рогами. Буйвол медленно брёл по тропинке.

— Я думаю, этот буйвол не тяжелее меня, — с достоинством сказало зерно.

— Не тяжелее тебя? — ещё сильнее прыснула земля и даже закачалась от смеха. — Ох ты, глупый мои малыш!

— Что ты так расхохоталась? — воскликнул буйвол, с удивлением глядя на землю. — Прекрати качаться, а то я упаду.

— Я смеюсь над одним маленьким просяным зёрнышком. Оно решило выяснить, кто из вас тяжелее, ты или оно.

— Что? — изумился буйвол. — Где это зёрнышко? Я хочу на него посмотреть.

— Да вот, лежит на тропинке.

Буйвол повернул голову, вытянул толстую шею и стал искать глазами просяное зерно.

— Где ты, зернышко? — промычал он наконец, водя носом по земле.

— Здесь я! — ответило ему зерно топким голоском, тоньше комариного писка. — Неужели ты меня не видишь?

Буйвол повёл глазами в ту сторону, откуда раздавался писк, но ничего не увидел и тяжело вздохнул. Зерно покатилось по земле, подхваченное его дыханием, и упало в маленькое отверстие, вырытое муравьями. Скатившись вниз по тонкому муравьиному ходу, оно притихло и подумало:

— Хорошо, что подул сильный ветер и отнёс меня в сторону. А то бы я рассердилось и стукнуло буйвола. Вот было бы смеху, если бы этот важный, надутый буйвол покатился кубарем по дороге!

Бабушка разожгла в плите огонь и стала готовить ужин. Готовила и что-то про себя напевала. Достала из корзины свежие куриные яички, положила несколько штук в чёрный котелок, налила воды и поставила на огонь. Её внук Ваня и внучка Куня пристроились на рогожке возле плиты. Жара разморила их, и они задремали. Рядом с Ваней, мурлыча, разлёгся серый кот. Когда он мурлыкал, его длинные усы шевелились и щекотали Ване ухо. Ваня улыбался во сне, и кот тоже улыбался.

Через открытое окно в кухню заглянул светлый месяц. Он пробрался к дому сквозь ветви яблони, сквозь соцветья виноградной лозы. Притих на подоконнике, глаза вытаращил и смотрит. Бабушка стала гнать его с окна:

— Будешь тут вертеться под ногами, бездельник, ещё яйца мне разобьёшь! Иди отсюда, а то возьму метлу да как стукну! Тебе говорю или нет? Уходи! Займись лучше делом! Видишь, вокруг темно, посвети над землёй! Мало ли запоздалых путников идут по дорогам. Посвети им, чтоб не заблудились!

Но месяц не тронулся с места. Очень уж ему захотелось получить в подарок яйцо. Одно-единственное. Он взял бы его с собой на небо. Там его ждёт невеста — утренняя звезда. Когда он вернётся, она спросит, что он принёс ей с зелёной земли? А он покажет ей круглое белое яичко! Другие звёзды лопнут от зависти.

Месяц взмолился:

— Бабушка, дай мне одно яичко! Всего лишь одно! Моя невеста давно уж это яйцо высмотрела. Прошу тебя!

— Не дам, — ответила бабушка, даже не взглянув на него.

— Почему не дашь? Завтра я взойду рано, прилечу к тебе, сяду на ветку напротив окна и буду светить до тех пор, пока ты не спрядёшь три кудели шерсти. Обещаю тебе.

— Обещаешь или не обещаешь, всё равно не дам.

Не дала ему бабушка яичка, и всё тут.

Она приготовила ужин, спрятала корзинку с яйцами под кровать, разгребла угли в плите, закрыла окно и устроилась рядом с внучатами подремать. Вскоре по кухне разнёсся её сладкий храп.

Опечаленный месяц долго бродил вокруг дома, прижимался носом к окну, золотил своими лучами головки детей и никак не мог решить, что ему делать — разбудить бабушку и снова попросить у неё яичко или забраться через трубу в кухню и взять его самому. Наконец он решился. Вскочил на крышу, резво прокатился по черепице, прыгнул на трубу, огляделся по сторонам и юркнул вниз. Пока спускался, измазал лицо сажей, и потому, когда выскочил из плиты, в комнате по-прежнему было темно: месяц не светил. Он быстро забрался под кровать, выбрал самое красивое яичко, сунул яйцо в сумку, снова залез в печку и вылетел в трубу.

Никто не увидел месяца. Только серый кот понял, что случилось, но продолжал тихо лежать, свернувшись клубком за Ваниной спиной. Кот боялся, что месяц обожжёт его своим светом, если он начнёт мяукать и поднимет тревогу. Но едва месяц скрылся в печке, кот вскочил, подбежал к закрытым дверям, заглянул в замочную скважину, позвал косматого пса, который сторожил ворота, и всё ему рассказал.

Рассердился косматый пёс и молча погнался за месяцем. На краю села месяц увидел родник, а под ним корыто с водой. Он остановился, чтоб умыть испачканное сажей лицо, склонился над корытом, и в тот же миг косматый пёс вцепился в него зубами.

Месяц запищал и, как птица, взвился кверху. Яйцо у него было в мешке, и пёс не успел его отнять.

На следующую ночь высоко над землёй взошёл ущербный месяц.

Стоял полуденный зной. Солнце поднялось высоко над холмами. В овчарне заснули разморенные жарой овцы. Желтые утята задремали в корыте под яблоней.

Бабушка подошла к спящему Шишо, потрясла его за плечо и тихо сказала:

— Вставай, внучек, сколько же можно спать! Ты ведь собирался пойти в поле! Вставай, беги скорей, дедушка, наверно, умирает с голоду! Шишо! Шишо, вставай!

Мальчик вскочил, протёр кулачками заспанные глаза, подтянул спустившиеся штаны и вышел во двор умыться. Побрызгал холодной водой в лицо, потом подошёл к корыту: хотел погладить утёнка. Но старая утка зашипела, широко раскрыла клюв и погналась за ним. Шишо побежал на кухню, перекинул через плечо котомку с горячей ржаной лепёшкой, взял в руки котелок с похлёбкой из молодой крапивы и отправился в путь.

Далеко за деревней, на холме, дедушка пахал на буйволах поле. Он то и дело посматривал на дорогу, не появится ли его внучек с горячей похлёбкой и ржаной лепёшкой.

Шишо миновал перекрёсток, вошёл на большой мост и остановился. Поставил возле себя котелок, перегнулся, посмотрел вниз. Река сверкала и искрилась на солнце, прибрежные ивы отражались в воде. Серебристые рыбки взлетали над поверхностью реки. Вдруг Шишо увидел в воде маленького темноволосого мальчика, очень похожего на него самого, с большими оттопыренными ушами и котомкой через плечо. Кто этот мальчик и как он очутился в воде? Шишо обрадовался неожиданной встрече. Он засмеялся, и мальчик в реке тоже засмеялся.