— Он купил тебе билет в один конец, — сказал Валтасар. — Ты должна заплатить за выход. Есть ли у тебя золото?
Катя покачала головой.
Валтасар подумал, развязал седельную сумку и, достав ларец, наполненный золотыми монетами, протянул одну Кате.
— Возьми, — сказал он. — Мы приготовили это золото для другого Ребёнка, но, думаю, Он не упрекнёт нас. Этой монеты тебе хватит, чтобы покинуть ёлку.
— Сегодня особая ночь, — вымолвил Мельхиор. — Я всего лишь ёлочный волхв и ничего не знаю о людских судьбах, но сердце говорит мне, что когда окажешься в своем мире, то всё вернётся на круги своя. Верь в это. А теперь прощай.
И волхвы, встряхнув поводьями, поехали прочь. Растерянная Катя смотрела им вслед. Внезапно Гаспар остановил коня.
— Постойте! — крикнул он.
Мельхиор и Валтасар обернулись.
— Господа мои, — сказал молодой волхв, — сердце не велит мне оставлять девочку одну. У неё ещё мало мудрости, господин мой Мельхиор. Сможет ли она идти, как мы, руководствуясь одной только верой? Она испугана и растеряна, и подобные Фокуснику могут причинить ей зло. Я провожу её.
— Брат мой Гаспар… — начал было Валтасар.
— Я не могу удерживать вас, господа мои. Не теряйте ни минуты, спешите за звездой. Если судьба ко мне благосклонна, я догоню вас. Если же не догоню, значит, я недостоин видеть Царя Царей.
Мельхиор и Валтасар обменялись взглядами, поклонились Гаспару и исчезли в разноцветной дымке леса.
Гаспар подал Кате руку, поднял её и усадил на лошадь впереди себя. Она ужасно боялась, что он передумает и оставит её, и не смела с ним заговорить. Молчал и волхв. Лошадка рысью бежала вниз по склону. Наконец Катя осмелела и спросила:
— Что мне делать, если Фокусник снова захочет меня заколдовать? У него ведь волшебная палочка!
— Она была дана ему, — ответил Гаспар — чтобы нести в ваш мир радость и веселье нашего мира. Плохо же он ею воспользовался! А всё, что сделано плохо, непременно исчезнет сегодня. Владыка Мельхиор прав — эта ночь всё исправит и поставит на свои места.
— Разве всё-всё можно исправить? — спросила Катя, думая о разбитом ангеле.
— Рождение Царя исправляет всё, — твёрдо сказал Гаспар. — Если бы не это, наша жизнь не имела бы смысла. Если бы не это, мы не шли бы за неизвестной звездой.
— Вы можете двигаться по ёлке, — тихо сказала Катя. — Почему же вы не приближаетесь к звезде?
— Зачем? — удивился Гаспар. — Нам нужна не звезда, а Тот, к Кому она ведет нас. Пока звезда светит нам с неба, мы видим дорогу. Если же мы подойдём к ней слишком близко, то ослепнем и не увидим больше ничего.
Лес кончился. На опушке Гаспар ссадил Катю с коня и показал на тропинку.
— Иди по тропинке через поле пастухов. Попроси их проводить тебя до ворот. Я не могу проводить тебя дальше — слишком велик я для нижних ветвей. Прощай.
Катя посмотрела волхву в глаза. Ей хотелось отблагодарить его, но она не знала, как это сделать.
И ещё её не покидало чувство, что она должна сказать ему что-то важное…
— Не возвращайтесь к Ироду, — горячо попросила она. — Он хочет убить Младенца.
Волхв пристально поглядел на неё и покачал головой.
— Я так и думал, что ты не простая девочка, — сказал он. — Благодарю тебя. — Он поклонился, развернул лошадь и галопом помчался в лес.
«Только бы он догнал остальных», — подумала Катя.
Она твёрдым шагом пошла по тропинке. Было темно; Катя слышала за спиной какой-то шорох, но не оборачивалась. В конце концов, Мельхиор велел ей не бояться.
Недалеко от тропинки горел алый костер, около него сидели трое пастухов. Катя подошла к ним почти вплотную, но они, не замечая её, продолжали разговаривать. Катя негромко кашлянула, чтобы привлечь их внимание.
Пастухи вскочили на ноги. Катя никогда не видела на человеческом лице столько изумления и страха. Они стояли оцепенев и смотрели куда-то поверх её головы. Катя обернулась.
Два огромных белых крыла росли у неё из плеч.
Головой Катя ещё только начинала понимать, что происходит, но сердцем уже всё поняла и прекрасно знала, что сейчас будет — сейчас, в эту самую минуту, ёлочный ангел должен явиться пастухам и позвать их в Вифлеем.
И хотя ангела больше нет, и всё, что от него осталось, — пёрышко в Катином кармане, однако и этого пёрышка достаточно, чтобы исправить то, что Катя натворила…
— Не бойтесь! — сказала она очень громко и отчётливо, хотя внутри у неё всё трепетало — так боялась она ошибиться и подвести ангела ещё раз. Слова из Евангелия, которое они с мамой читали вчера, вспоминались сами, одно за другим. — Я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям; ибо родился в Вифлееме Спаситель… И вот вам знак: вы найдёте Младенца в пеленах, лежащего в яслях.
Она постояла секунду, проверяя, всё ли сказала как надо, и спокойно пошла прочь, осторожно неся на плечах вверенные ей белые крылья, прямо по тропинке к заметённым снегом воротам, с золотой монетой в одной руке и белым пёрышком в другой…
Фокусник всё ещё был в комнате. Ужас появился на его нарумяненном лице при виде будто бы выросшей из-под ёлки Кати.
— Это ты? — проскрипел он, отступая. — Или… или?.. — он глядел за Катину спину.
— Совершенно никакой разницы! — передразнила Фокусника Катя. — Для вас, во всяком случае. Кто бы я ни была, вы сейчас же отправляетесь обратно на ёлку!
— Но ведь полночь, и чудеса закончились! — пискнул Фокусник.
— Фокусы закончились! — сказала Катя. Она взмахнула белым пёрышком, и к её ногам покатилась стеклянная игрушка — человечек в цилиндре и плаще, с золотой палочкой, прижатой к груди.
Катя подняла Фокусника и повесила на ёлку. Отошла и полюбовалась. На ёлке всё было как обычно. Покачивались три мудрых волхва, белые овечки застыли на нижних ветках, на макушке сияла путеводная звезда, а под ней… под ней было пусто.
Катя бросила взгляд за спину, но крыльев больше не было, да она и сама знала — они исчезли сразу же после того как Фокусник превратился обратно в игрушку.
Она подошла к окну и приоткрыла его. На улице было морозно, с неба густо сыпались большие белые хлопья. Катя высунула руку с пёрышком в окно, разжала ладонь. Пёрышко радостно выпорхнуло из руки и затерялось среди снежинок.
Открылась дверь, и вошла мама.
— Чего ты не спишь, Катюша? — спросила она. — Уже ведь час ночи!
— Мамочка! — воскликнула Катя. — С Рождеством!