Чем ближе подходила очередь Азалии, тем сильнее она нервничала. И не потому, что всех лучших и перспективных принцев уже разобрали, а потому, что не была уверена — действительно ли она хочет сегодня стать замужней принцессой и поменять свой статус на «несвободную», переехать из домашнего уюта в подземный замок принца-крота или же в многоквартирный дом принца Карла, славившегося своей любовью к прямым линиям. Времени оставалось немного, а она так и не решила, кого из них двоих выбрать.

Но тут случилось непоправимое! Азалия оказалась на девяносто девятом месте (представьте себе, ее обогнала принцесса-улитка из рода самых медлительных улиток!). «Шансов больше нет, как и нет возможности выбрать себе даже самого замшелого принца», — со страхом подумала Азалия и сунула руку в потаенный карман юбки, цепляясь за рукоять клинка, будто бы он был способен спасти ее от падения с обрыва (а некоторые клинки в действительности были на такое способны, примером тому была спасенная принцесса Львёнок-Ева из королевства черепах, но это уже совсем другая история).

Азалия переглянулась с принцессой Карлиной из Пуговичного королевства (производившего лучшие пуговицы во всей стране) и услышала имя последней претендентки на замужество. Ее сердце ёкнуло и на секунду остановилось. Присутствующие разразились громом аплодисментов, а будущая супруга Карла XXVIII разрыдалась счастливыми слезами облегчения оттого, что ей выпала честь выбрать себе оставшегося единственного принца и не стать обедом для дракона.

Азалия не плакала, но принцесса Карлина, славившаяся дурным пением, видимо, тоже знала о драконах, потому-то у нее возникла столь бурная реакция на доставшийся по праву очередного выбора приз в виде непутевого принца (хотя это могла быть и истинная любовь, о которой так часто шла молва среди простого люда и знатных особ).

Девушка закрыла глаза и замерла, ибо ей казалось, что прямо сейчас, вот в эту секунду, площадь огласит страшный рев чудовища, содрогнутся скалы, заскулит и подует северный ветер, а мир погрузится во мрак, поскольку солнце (славившееся своими нежными нервами) трусливо сбежит за небосклон, игнорируя непреложные обязанности утреннего светила.

Азалия сбилась со счету, сколько простояла в оцепенении. Время, похоже, тоже струсило и замерло, изредка подрагивая секундными стрелками на чьих-то часах. Никому не нужная принцесса приоткрыла глаз, затем распахнула второе веко и изумленно оглядела ошарашенную публику. Никто из них не сводил с нее глаза, страшась поднять к небу свой взор. Но ничего не происходило. Кто-то из толпы стал приходить в себя, послышались тихие перешептывания: мол, если очень долго не вспоминать и не думать о драконах, то они, должно быть, зачахли и усохли от всеобщего безразличия к ним.

Постояв несколько минут в ожидании, Азалия наконец расслабила плечи и с невероятным наслаждением втянула в себя воздух, напоенный морским бризом. Еще никогда ей не был так приятен и вкусен этот аромат. Это был запах свободы! Она по-настоящему сбросила с себя невидимые оковы, нацепленные на нее с первого дня жизни по праву рождения под сводами королевского замка. И более не обязана была соответствовать претившему ей титулу, соблюдать миллионы причудливых правил поведения, такта, образа мысли и умонастроения принцесс. Сегодня она сбросила с себя бремя безальтернативного выбора между двух тождественных вариантов, которые по своей сути являлись ничем иным, как очередными путами. Она теперь могла быть кем угодно! Пускай по всеобщему утверждению — одинокой, но зато впервые в своей жизни свободной.

Нежные губы расцветали искренней улыбкой, голубые глаза светились неподдельной счастьем, а хрупкие ребра, сдавленные китовыми пластинами корсета, казалось, в одном своем облегченном вздохе могли разорвать неподдающуюся удавку.

Азалия победоносно посмотрела на весь мир. Руки ее поднялись к волосам, извлекая из них острые и тяжелые гребни. Рыжие локоны неподобающим для принцесс образом упали на белые оголенные плечи, а публика испуганно вздохнула («вероятно, из-за разрушенной прически», — подумала Азалия, но такова была цена победы никому не нужной принцессы, ликующей в своей свободе).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Девушка расправила руки, словно демонстрируя новую себя всему миру, и резко взмыла ввысь, рывками все выше и выше удаляясь от земли, пока до неё не перестали доходить истошные крики и рыдания, полные ужаса.

========== Глава 3. «Свободный полет» ==========

Принцессу, не верующую в случающееся, уносил дракон, крепко держа в своих когтистых лапах.

Резкий встречный ветер с силой бил в лицо и путал волосы, мешая рассмотреть происходящее. Азалия не знала, сколько уже находилась в полете, но по затекшему телу можно было прикинуть, что долго.

Сказания, старательно стираемые из истории, не лгали — драконы существовали и забирали с собой никому не нужных принцесс. Такой была Азалия — принцесса королевства с символом тыквы на гербе.

Ее окатила столь сильная апатия, что девушка уже перестала сопротивляться и биться в лапах чудовища, надеясь выскользнуть из захвата и прямиком упасть в морской Бермудский треугольник, опоясывающий ее страну со всех берегов. Перестала подбирать слова, способные задеть чувства ящера (но она мало таких слов знала, в её арсенале было лишь: дурень, проказник да замшелый мухомор), чтобы тот, уязвленный и оскорбленный, бросил ее в холодные темные пучины.

За длительный полет она смогла справиться с неприятным холодком в животе, вызываемым неровными взмахами широких кожистых крыльев дракона, то набирающих высоту, лавирующих по воздушным потокам, то резко спускающих их к морским темным волнам и вновь рывками поднимающих их вверх, унося за пределы густых белых облаков, пахнущих чем-то свежим, мятным и странно-пряным. Этот запах она еще не скоро забудет. По крайней мере, она будет возрождать в памяти причудливую облачную сладковатость в тот момент, когда острые, как бритва, клыки сожмутся над ней, разрывая плоть и перемалывая кости вместе с драгоценными камнями и узорами, вышитыми на бальном платье. А пока она равнодушно взирала на мир, стремительно проносящийся под ней, и находила в себе силы любоваться открытыми просторами. «Что же, — подумала Азалия, — хоть перед смертью посмотрю на что-то иное, помимо башен и шпилей королевских дворцов».

Дыхание принцессы сорвалось, дракон сложил крылья и резко ушел в пике прямиком на скалистые горы. Азалия взмолилась, чтобы похититель оказался суицидально настроенным ящером, возжелавшим разбиться о скалы и принести им мгновенную безболезненную смерть.

Крылья дракона резко раскрылись, но это не остановило их падения. Азалия всю свою сознательную жизнь считала, что у нее был плохой глазомер, но наступил тот самый непредсказуемый момент (именно так — непредсказуемый момент, ведь вас не каждый день похищают драконы), и все чувства девушки обострились, высчитывая вплоть до метра оставшееся расстояние до смертельного падения. Она пообещала себе, что не закроет глаза. Последний храбрый жест, совершенный ею.

Когда до земли оставалось не больше пятидесяти метров, дракон пару раз взмахнул крыльями, словно забавляясь над существом в его лапах, молящим о скорой кончине, и разжал хватку, выбрасывая девушку в кучу засохших обрезанных роз. На краткий миг она оказалась в свободном полете.

Азалия обомлела. Поскольку никто прежде не проявлял к ней подобную неприкрытую неучтивость (ведь она же, позвольте заметить! — королевских кровей, как-никак).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Девушка на мгновение задержалась в ворохе колючих пожухлых стеблей с завядшими бутонами роз, бессмысленно уставившись в облачное небо. Что-то у нее никак не вязалось в голове (хотя этот недуг сопровождал многих принцесс).

И тут, кое-что осознав, она резко поднялась, деловито поправляя изодранное и истрепавшееся шелковое платье, и обратила взгляд к похитителю, который неудачно приземлился поодаль, пропахав своим телом каменистый пляж, и теперь так же церемониально стряхивал с себя мелкие скалистые обломки и мокрый черный вулканический песок.