Однажды Хранителя отправили с поручением в предгорье. Возвращаясь домой, он попал в умело расставленную засаду. Обиженный индюк не поскупился на монеты, и подосланные убийцы постарались выполнить свою работу на совесть. Дариен убил троих, около пяти ранил, но и ему досталось порядочно. Тяжелораненого волколака бросили умирать в придорожных кустах. Судьбе было угодно, чтобы по той злополучной дороге ехала ведьма Маара. Она подобрала полумервого волка и лично врачевала его. Первое что увидел воин, очнувшись через сутки — это прекрасные василькового цвета глаза. Колдунья ухаживала за красивым оборотнем, ради забавы примерив роль сиделки. Но не смотря на всю благодарность, которую Дариен испытывал к спасительнице, не смотря на все ее чары, не смотря даже на пылкую страсть, вспыхнувшую в его юном сердце — волк смог сохранить независимость воли. Дни бежали за днями, волколак не стремился покинуть колдунью, она же вроде как прониклась к гостю нежными чувствами. Конечно, волк понимал, что любовь эта была сродни урагану, стихийному бедствию — она могла принести с собой только разрушения и боль.

Как-то раз, когда любовники нежились в объятьях друг друга, Маара внезапно посмотрела Дариену в глаза и тихо сказала:

— Я хочу подарить тебе кое-что, — она высвободилась из кольца сильных рук и скользнула к ларцу, который стоял на резном столике у изголовья ложа.

Колдунья быстро обернулась, глаза ее сверкали, в вытянутой руке на длинной серебряной цепи раскачивалась искусно вырезанная из прозрачного минерала звезда.

— Возьми ее, она будет хранить тебя! Никто не сможет причинить тебе вред злым колдовством, ни один прорицатель не найдет твой след.

Тогда Дариен любовался не подарком, а прекрасным изящным телом дарительницы, ее роскошными растрепанными волосами…

— Подойди ко мне, — позвал он.

Маара грациозно скользнула обратно в постель…

— Дариен! — голос Зарена, прозвучал над самым ухом погрузившегося в грезы Хранителя. Он вздрогнул и очнулся.

— Дариен! Я хотел поговорить с тобой, — рыжий волколак тронул его за плечо.

— Говори, — согласился лорд.

— Почему мы потащили с собой пса и перельдар? Без них мы смогли бы двигаться гораздо быстрее!

— Это было мое решение. Хочешь его оспорить? — Дариен говорил, не скрывая своего раздражения.

— Хочу понять! Пес клялся, что дождется нашего возвращения на болоте.

— Грош цена его клятве.

— Я так не думаю. Ты не захотел его слушать, но может быть, этой девочке действительно опасно разгуливать в Запретной лесу.

— Открою тебе страшную тайну, Зарен: нам всем очень опасно там разгуливать. А теперь оставь меня в покое, я должен подумать.

Оборотень хмыкнул в ответ и вернулся к сестре. Дариен тяжело вздохнул. Он должен поговорить с полукровкой, но так чтобы остальные не слышали. Может быть, она знает что-нибудь полезное. Хранитель стал поглядывать в сторону Иды, пытаясь подловить момент, когда та окажется в одиночестве.

Но не только лорд и Ален горели желанием побеседовать с девушкой, Верта также мечтала перекинуться с ней парой-другой фраз. Так что эти трое как коршуны кружились вокруг пленницы, и естественно только мешали друг другу.

Вейн, как никто другой видел эти ухищрения, хотя и не понимал, что волколакам нужно от его спутницы. Но что он мог? Мало того что руки связаны, так еще близнецы неусыпно стерегут каждый его шаг. Так что надежды мало. Пес ругал себя на чем свет стоит и за то, что вообще полез в этот проклятый замок Ролби, и за то, что послушался Эрика, и за то, что потерял голову от любви к полукровке. Вейн понимал: Иде нельзя возвращаться к ведьме. Это самоубийство, а точнее убийство. Так может быть этого как раз и хотят волки? Чтобы Маара убила неугодную им девчонку. Ну конечно! А кружатся они вокруг нее, просто чтобы не сбежала ненароком. Пес скрипнул зубами. Он должен вырвать перельдар из рук волколаков, пусть даже ценой собственной жизни! Так будет правильно. Вейн крепко задумался, ему казалось, что внутри него завели пружину — еще немного и она лопнет, сломается. Лихорадочное возбуждение заставляло мысли скакать с одного варианта спасения на другой. Нужен план. Но его не было. Одному не под силу освободить Иду, понадобится помощь извне. И такая, против которой даже Дариен не посмеет поднять голос.

Путники шли уже несколько дней. Пленники очень задерживали волколаков в пути, Дариен готов был признать правоту Зарена: тащить с собой этих двоих все же не следовало. Но теперь было поздно сожалеть о содеянном. Нужно двигаться вперед. Хотя за каждую непредвиденную остановку лорд уже был готов растерзать пса и перельдар. Девчонка выглядела измученной, без конца спотыкалась и норовила присесть где-нибудь. Дикий пес тоже не спешил, брел нога за ногу. Общаться между собой пленникам волки не позволяли, но пристально следили больше за Идой, чем за ее другом. Мало-помалу присматривать за Вейном стал один Зарен. Близнецы или охотились, или разведывали дальнейший путь.

Вейн же мучительно искал выход из тупика. На очередном привале, когда Зарен развязал ему руки и предложил поесть, оборотню внезапно пришла в голову мысль о побеге. Он прикинул шансы, из-под тишка обвел взглядом поляну, на которой расположился отряд. Волколаки были заняты каждый своим делом, рядом с Идой сидела Верта. Во время следующего отдыха волколачку сменил сам Дариен. Перельдар одна не оставалась даже на миг. Сбежать вместе не получится. Значит, он должен уйти сам. Только куда? Где искать пресловутую помощь? Ну не к людям же обращаться! И вдруг его осенило: эльфы! Вейн даже сам испугался этой мысли. Видимо, он уже совсем выжил из ума, если допускает возможность обращения к ушастым. А вдруг Эрик ошибся, и Ида вовсе не дочь Аркуэнона? Тогда он погибнет напрасно. Но больше ничего в голову не приходило, и Вейн решил привести этот план в исполнение. Когда Дариен дал сигнал остановиться на ночлег, пес решил ждать удобного момента.

Здесь ему внезапно повезло, обычно руки ему развязывали лишь для того чтобы покормить, и тут же связывали вновь. Но сегодня Зарен не торопился выполнить эту свою обязанность. Более того, он словно нарочно смотрел в совершенно другую сторону. Вейн терпеливо выжидал, когда лагерь заснет. Наконец, все успокоились. Миг наступил, и пес осторожно стал отползать в ближайшие кусты. Вдруг он почувствовал чей-то взгляд. Зарен! Вейн замер, не дыша, стараясь унять, бешено мечущееся сердце. Внезапно рыжий наклонился вперед и сказал так тихо, чтобы никто кроме пса не мог его услышать:

— Уходи. Ты отпустил Эрика, я знаю. Теперь я отпускаю тебя, это справедливо. Он хотел, чтобы ты жил. Уходи.

И Вейн ушел. Он превратился в серого пса и, как тень, заскользил между деревьев.

Эрик пришел в себя, и застонал от адской боли во всем теле. Раны горели огнем, в голове все смешалось, перед глазами плыли кровавые круги. Было очень тихо и темно. Слуга, уходя, погасил факелы. Но оборотень отлично видел в темноте. Вместе с сознанием проснулась ярость. Она душила его, заставляла извиваться всем телом, в безуспешной попытке освободиться. Только сумасшедшим усилием воли Эрик обрел контроль над чувствами. Скорее всего, ему суждено погибнуть в этом застенке, но кто сказал, что умереть он должен как безвольная скотина на бойне? Ну, уж нет!

Пленник попытался дотянуться до цепи, которой был скован. Бессчетное число раз эти попытки заканчивались неудачей. Оборотня бросало то в жар, то в холод, пальцы упорно соскальзывали… Но все же ему удалось ухватиться за звено. Еще одно усилие и он перехватил кольцо, крепко сжал, и повис, отдыхая. Теперь необходимо просто подтянуться и другой рукой ухватиться за крюк. Благо, что цепь была короткой, и сделать это не составило особого труда. Пыхтя и обливаясь потом, скрипя зубами от боли, Эрик смог снять цепь с крюка и мягко спрыгнул на пол. И замер в боевой стойке, ожидая, что сейчас дверь распахнется, и ворвутся тюремщики. Но тишина нарушалась лишь бешеным стуком сердца. Первой мыслью было перекинуться в волка — так он перестанет чувствовать хотя бы часть этой жгучей боли, и станет не в пример быстрее и сильнее. Но, поразмыслив, Эрик отказался от этой идеи: во-первых, мешали скованные руки (кандалы ведь никуда не денутся), во-вторых, если не ведьма, то кто-нибудь из ее слуг мог почувствовать его превращение. И тогда терялась внезапность, а вместе с ней и надежда попортить шкуру лично Мааре.

Волк огляделся. У стены стоял железный стол, на котором были в образцовом порядке разложены орудия пыток. Эрик выбрал толстый стальной прут, покрытый грязно-бурыми пятнами. Сколько несчастных испытало на себе прочность этого куска металла? Оборотень несколько раз взмахнул своим новым оружием и улыбнулся:

— Ну, что ведьма, приди в мои объятья.

Ждать ему пришлось долго. Эрик за это время успел подробно исследовать камеру на предмет лазеек, все-таки было бы гораздо лучше выбраться из западни живым, чем сражаться с целой толпой облезлых шавок. Убедившись, что стены крепки и на них нет ни единой трещинки, волк обратил внимание на дверь. Но и там его ждало разочарование — толстое дерево, обитое железом. Решив, что каменный мешок сработан на совесть, и убежать из него не получится, пленник вздохнул и, устроившись в уголке, задремал.