Открыв глаза, он в действительности увидел чаек и море... но единственным, что хлопало на ветру, были флаги, реющие над его замком.

И на этих флагах больше не было прекрасных парусных кораблей Тирулии, которые Эрик полюбил ещё в младенчестве. Теперь на них красовалось изображение жуткого осьминогоподобного создания, смотревшего на принца хищными глазами.

В то время как его же... принцесса заказывала вооружение, захватывала земли, готовилась к вторжению в соседние королевства, меняла их флаг и делала бог весть что ещё, он был занят... чем? Ничем. Он не выказал недовольства, когда Ванесса полностью взяла на себя повседневные обязанности правителя. Он просто... маялся тоской, слоняясь по замку не у дел. Его морские прогулки теперь были строго ограничены. Ванессе не нравилась мысль, что супруг будет рисковать своей жизнью в открытых водах. Или, вероятно, что он выплывет за радиус действия её заклинания, или гипноза, или того, чем там это было.

Поэтому он решил попробовать себя в композиторстве. Сочинял небольшие музыкальные произведения, маленькие концерты, даже время от времени баллады. И вся Тирулия была от этого в восторге – вся страна поощряла его новое увлечение, даже Ванесса. И таким образом он вновь нашёл своё место и предназначение: принц Эрик не от мира сего, мечтательный и словно зачарованный, пишущий музыку, в то время как его супруга правит королевством.

Он поймал себя на том, что смотрит на забавные коричневые и чёрные пятнышки, проглядывавшиеся под поверхностью воды. Тюлени? Или русалки?

Он подумал о ней. По-настоящему подумал о ней, впервые за долгие годы. Теперь, когда его разум был чист, воспоминания полностью прояснились: древний бог океана мечет молнии, Ванесса рвёт и мечет, тряся контрактом в своей руке. Полип. Печальная безголосая русалка уплывает прочь.

Если бы только Эрик прислушался к своему сердцу, а не к чьему-то пению, ничего бы этого не случилось.

Он влюбился в немую рыжеволосую девушку. Но был слишком глуп и упрям, чтобы это признать. Он любил каждую мельчайшую деталь в её внешности и характере. Её улыбку, то, как она двигалась, то, как она радовалась всему, что её окружало. Она не боялась извозиться в грязи, была несдержанна, невоспитанна, немного странновата и в высшей степени непосредственна. И красива. Настолько непохожа на всех принцесс и девушек из высшего общества, которых ему представляли родители.

Женись он на ней, он был бы... и сейчас женат на этой девушке. Которая на самом деле являлась русалкой.

Он заворожённо заморгал при мысли об этом. Только представьте! Он, Эрик, который всегда любил море, мог взять в жёны дитя моря.

Осталась бы она человеком? Вернулась бы она, в конце концов, под воду, оставив его на суше с разбитым сердцем? Такой поворот сюжета нередко встречается в сказках. Иногда он следует за рождением первенца.

У их детей были бы хвосты?

А что насчёт тестя? Только представьте, он, могучий царь морской, стал бы частью его семьи!

Эрик смог бы пережить все приключения, о которых только может мечтать принц, не покидая собственного дома...

Мысли юноши медленно сворачивали с курса, постепенно приобретая неприятный оттенок.

Но если Ариэль – русалка, то кто тогда Ванесса? Она хороша собой и выглядит совсем как человек... Но ведь и Ариэль внешне ничем не отличалась от земной девушки.

Юноша не мог вспомнить, чтобы Ванесса выглядела иначе. Его принцесса просто появилась на пляже, словно из ниоткуда. А затем подошла к Эрику... и запела... и вышла за него замуж... и затем... всё как в тумане.

Он походил на существо из сказки, которое пробудилось после долгого сна и обнаружило, что всё вокруг изменилось, пока оно спало, – вот только принц всё это время бодрствовал.

Дверь на балкон приоткрылась, но Эрик не стал оборачиваться: то, с какой осторожностью и каким точным движением это было сделано, не вызывало сомнений в том, что это был не кто иной, как Гримсби.

– Господин Эрик, как вы себя чувствуете? – спросил он абсолютно нейтральным тоном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Гримсби, что за корабль там строят? – задал вопрос Эрик, указывая в сторону города. В сухих доках, за которыми ему частенько нравилось наблюдать через подзорную трубу, когда он не мог спуститься к ним лично, царила странная суета, словно это место кишело муравьями, что было ему совершенно несвойственно в это время года. Летний сезон рыбалки был в самом разгаре, все силы должны были быть брошены на ловлю летней камбалы. Только после того, как она будет как следует завялена и засолена, только после осеннего равноденствия и праздника урожая город должен будет вернуться к таким занятиям, как ремонт рыболовных сетей и судостроительство... до начала сезона ловли зимней камбалы и трески.

– Это «Октория», первый из трёх военных кораблей, строящихся во славу Тирулии. – Гримсби произнёс это осторожно, как если бы хотел прочистить горло, перед тем, как давать ответ, но ему не представилась такая возможность. Достав из своего кармана трубку, он принялся чистить её, возможно, чтобы чем-то занять свои руки.

– Я одобрил эту кампанию?

– Приказ подписали вы, принц Эрик, но я полагаю, что это принцесса Ванесса и её советники разработали план и составили указ. – Дворецкий, нахмурившись, заглянул внутрь трубки, затем подошёл ближе к краю балкона, чтобы постучать ею по балюстраде и вытряхнуть старый пепел в воду.

– Не стоит, – растерянно произнёс Эрик, выставляя руку вперёд, чтобы его остановить: – Знаешь, там внизу чей-то дом. – Гримсби встревоженно посмотрел на него круглыми от удивления глазами, но содержимое трубки всё же вывалил на пол, смахнув пепел ботинком в угол балкона. – Они нужны для захвата Севера? – спросил Эрик, кивая головой в сторону военного корабля.

– Для заключения альянса с Ибрией Тирулия должна обеспечить себя морскими силами, ваше высочество.

Мужчины немного помолчали. Эрик смотрел вдаль, вглядываясь в море. Гримсби смотрел на Эрика, позабыв про трубку, которую держал в руке.

– Она не остановится, пока не приведёт страну к войне со всем материком, – в сердцах сказал принц.

– О, я так не думаю, сэр, – мягко ответил ему дворецкий. – Если только вы не мобилизуете в буквальном смысле каждого жителя Тирулии, но вам придётся иметь дело с народным восстанием задолго до того, как это случится. Сэр.

Эрик заморгал. В холодных голубых глазах Гримсби и его каменном лице ничто не указывало на то, говорил он это серьёзно или же с горькой иронией. Мужчина никогда не высказывал непрошеное мнение касательно государственных вопросов и уж тем более не шутил на эту тему.

– Я пришёл сообщить, что велел служанке принести еду в ваш кабинет, поскольку вы с принцессой покинули обеденный зал раньше, чем были поданы все блюда, господин Эрик. – Через секунду, наконец убрав трубку в карман, он добавил: – Там вы сможете поесть в тишине, работая над музыкой после возвращения с прогулки, согласно вашему привычному распорядку.

– Еда? Композиторство? Прогулка? – Эрик смотрел на него, поражённый. – Столько всего нужно сделать, что у меня совсем нет времени ни на обед, ни... на то, чтобы развлекаться с музыкой! Я не знаю, с чего начать! Принеси мне подписанный мной указ на строительство военных кораблей и оригинал приказа на закупку динамита, а также всю имеющуюся у нас корреспонденцию с Ибрией! И поскорее!

Лицо Гримсби расплылось в тёплой улыбке, словно пляж, который большую часть времени видит холодные дожди и удары волн, но желает доказать, что с радостью встретит солнце, представься ему такой шанс:

– Я... чувствовал в вас сегодня какую-то пере-мену. С возвращением, господин Эрик.

Урсула

Закончив с нанесением макияжа, Урсула положила пуховку обратно на место и одобрительно кивнула своему лицу «на выход» в отражении.

– Ваши указания касательно стражи исполнены, госпожа, – прошипел Флотсам.

Превосходно. Теперь всё, что мне нужно, – разобраться с этим безобразием. – Она указала на горло, не утруждая себя тем, чтобы говорить шёпотом. Вокруг не было никого, кто мог бы её раскрыть. Мановением руки она отослала Вариет. Маленькая горничная немедленно удалилась и, хотелось бы надеяться, теперь проверяла, насколько хорошо прибрали королевские покои. Шерсть этой дрянной собаки забилась повсюду.