— Семеро одного не ждут! Ясно?

Алеха за Витькиной спиной стал подмигивать Андрейке и показывать руками, чтоб соглашался, да и Моська, увидев подмогу, обрадовался.

Конечно, раз уж так получилось, что меченых деревьев мало оказалось на их участке, то почему не помочь? Ничего здесь нет унизительного…

Все бы хорошо, но одна мысль не давала Андрейке покоя…

Наконец он решился и осторожно спросил у Витьки:

— А что если… Ну, например, кто-нибудь нечаянно спилит дерево без метки?..

— Так я и знал! — сразу догадался Витька. — Уж где эти шапкинские замешаны, там хорошего не жди! Сколько пилили, говори честно?

— Да одну… — сознался Андрейка, — нечаянно…

— За нечаянно бьют отчаянно, знаешь? Ну, так и быть, прощается на первый раз!..

Завидев вдалеке Таню с девчонками, Витька хлопнул Андрейку ладонью по спине, заломил фуражку и пошел им навстречу.

Моська все время держался поблизости и, наставив уши, подслушивал разговор и, когда Витька отошел, радостно зашептал Андрейке:

— Я знал, что за одно деревце он ругаться не будет!.. А то я разве бы стал?.. Было бы с кем кроликов оставить, я бы хоть три дня тут пилил!

Вместе с Таней пришла еще подмога.

Теперь по всему участку слышались голоса, шумели пилы, стучали топоры, а Коляня с Алехой уже тащили дерево на поленницу.

Проходя мимо осины, спасенной от Моськи, Андрейка остановился, еще раз ее осмотрел и даже погладил по коре. Старичок лесничий знал, какие деревья нужно оставлять для дальнейшего роста: у этой ствол был прямой, ровный, ветки росли свободно, кора со всех сторон чистая, свежая, какая бывает только у здоровых веселых деревьев. Можно уже представить, что за красавица осина вырастет со временем: простора кругом хватает, чтобы свободнее расти ей вверх и вширь, потому что она уже выбилась на волю, привольно распрямила свои ветки, но чуть не погибла, если бы Андрейка ее не спас.

Теперь эта осинка казалась Андрейке чем-то лучше и симпатичнее остальных деревьев… Она будет числиться как бы хорошей Андрейкиной знакомой, и если он окажется в этих местах, обязательно завернет сюда — понаблюдать, как увеличивается ее рост и красота. Таких хороших знакомых много жило у Андрейки в лесу: и полянки, и муравейники, и птичьи гнезда, и даже некоторые грибы, а сейчас вот осинка эта прибавилась! Только подумать, сколько трудностей ей пришлось преодолеть, когда она, выклюнувшись из семечка, пробивалась сквозь травы, заслонявшие свет, потом боролась за солнце и воду с другими кустами, выбилась на простор, сделавшись сильным и красивым деревом, ни лоси, ни зайцы ее не обгрызли, и в один миг могла быть погублена через Моськину дурь! А кто знает, когда-нибудь Андрейка состарится, как лысый старичок лесничий, а она дорастет до необыкновенной громадности — вроде сибирского кедра: он будет приходить сюда и сидеть, вспоминая былые дни…

Андрейка, осмотревшись кругом, хорошенько заметил место, где растет спасшаяся осинка, чтобы в будущем не потерять ее среди других деревьев…

А Витька-лесник, несмотря на свою странную нелюбовь к шапкинским жителям, — хороший мужик: надо будет как-нибудь посмешнее рассказать ему историю про дикого поросенка, которого Андрейка чуть не поймал, когда ездил с отцом в соседнюю область на лесозаготовку.

В этот день много народу дожидалось на остановке тюковского автобуса: пастух дядя Коля Копейкин, веселый тракторист Николай, макуревские бабы, девочки с портфелями, Андрейка с Алехой и Моськой, которые ехали в школу: они — на занятия, Андрейка, учившийся в первой смене, — по одному общественному делу.

В хорошую погоду Андрейка больше любил ходить пешком: четыре километра ничего не стоит отмахать напрямик по знакомой лесной тропке. Фанерный автобус, переделанный из грузовика, когда ходил, когда нет, больше стоял сломанный, а свои ноги никогда не сломаются.

Разговор на остановке шел интересный: про лосей.

Вчера в районной газете «Вперед» была напечатана статейка под заголовком «Осторожно — лоси!», и там всех предупреждали, что в сентябре лоси делаются злые и опасные: бегают по лесу, ищут, с кем подраться, дерутся друг с другом, а людей бояться перестают и могут наброситься. Поэтому нужно соблюдать осторожность: не попадаться им на пути, не дразнить, никак не затрагивать…

Лосей Андрейка уважал и радовался, что множество их развелось в окрестных лесах. Но их самих видеть довелось раза три, не больше, и то издалека: не давали они себя рассмотреть, сразу убегали. И кажется, что не очень проворно двигаются они на высоченных прямых ногах, а ни за что не догонишь. Следы от них попадались в лесу на каждом шагу — длинные погрызы на осиновых стволах, скусанные макушки у молоденьких елочек, кучи помета в виде продолговатых орешков…

— Знаешь Егор Ефимыча — хромой, в лесхозе работает? — рассказывал Николай дяде Коле Копейкину. — С ним в тот выходной какая вещь произошла — мы с ребятами прямо полегли со смеху! Он лук в Макуревку нес: две авоськи наперевес… А пошел тропкой: ближе, мол… Доходит до горелого места, а он — вот он: прямо на него вылазит! Старый, бородищей оброс…

— Горбатый? — уточнил дядя Коля. — Борода отвисши? А на рогах зубцов много, как, примерно, на бороне? Ну он! Тама у него самый пункт местопребывания располагается: посторонним, значит, ход воспрещен!.. Там помету ихнего насыпано — ну стойло!

— Егор Ефимыч, конечно, заробел, встал… Он и вообще трусоватый, а тут этакий черт: дрожит, глаза кровью налитые… Подскакивает, ка-ак передней ногой врежет! Да по нем не попал, а по луку! Авоську прорвал, лук раскатился… Егор Ефимыч забыл, что нога деревянная, — дунул, как твой мастер спорта! Ну, мы прямо укатались, как рассказывал! Спрашиваем: далеко гнался за тобой? А он: я, ребята, дул без оглядки, только у крайних домов начал притормаживать… Ну, потеха! А ты, дядя Коль, коров гоняешь, видишь ли их?

— Регулярно вижу! — хвастливо ответил пастух. — Около горелого места, там с прошлого года сено складено, всегда их штуки две-три… Туда гоняю аль обратно — регул-ляр-но они тама! И старик тот: на каждом роге зубцов никак по двадцать! Лют-той! Чисто хулиган!..

— И ничего?

— Да покудова не трогал… Може, через коров… Я так наблюдаю: они коров боятся! Не переносють ихнего виду! Как издалеча заметють, в сторонку — виль!

— А чего их бояться? — встрял в разговор Андрейка. — Лось больше коровы, а рога — даже не сравнить!..

— Я хожу равнодушно… — продолжал пастух, не ответив. — А вот Витьку-лесника, того регулярно преследовает! Когда так идет, ничего, пропустить… А как на мотоцикле — кидается вдогон! Витька говорит: не любит он мотоцикла «Ижак»: нарочно переменял, брал «Яву» — ничего, глянет только… Как на «Ижаку» — за ним!..

— Тоже в технике понимает! — заржал Николай. — Витька своего «Ижака» сам собирал из всякого барахла, вот он глядит, что за штуковина такая…

— Слухайте, что я-то расскажу! — перебила его макуревская баба. — Теперь послухайте, что с нами-то вчерась было, — страсть! Мы с суседкой опенки рвали около горелого места, сели отдохнуть, а он и выходит: «у-у-у-у!..» Здоровенный, чисто лошадь! Мы прижухнулись в кусту, а он походит, походит: «у-у-у-у-у!..» Время спустя убег, мы и вышли…

— Вот, поди, страху-то набрались! — радостно воскликнул Николай.

— Да не дюже… Статейку тогда еще не читали, ни об чем таком объявлено не было… А кабы знатьё, мы б, должно, тут и померли!.. Ведь это ж надоть! А правду говорят, той зимой в лесничестве одного почти-ка до смерти затоптал, в больницу отвозили?..

— Так то — дикий кабан! — объяснил ей Николай. — Тот егерь сам был виноватый: возьми да для смеху в него мелкой дробью и стрельни!.. После в больнице его сшивали, сшивали, насилу сшили с пятое на десятое… То — кабан, совсем другая вещь!..

Противная макуревская девчонка, востроносая, как ворона, с острым, как у вороны, взглядом, слушала, поджав тонкие губы, потом жеманно вздохнула:

— Господи, развели еще лосей этих!..

— Чем они тебе помешали? — мигом вступился за лосей Андрейка.

— А зачем они нужны?

Андрейка не знал, зачем нужны лоси, подумал и сказал:

— Они древние. Еще при мамонтах жили и теперь вот снова стали жить… Чего ему, лесу, так стоять — пустому? А тут идешь, и он ходит, рогатый такой…

— Сам ты рогатый! — озлилась девчонка. — Они весь лес обгрызают!

Так как макуревские все поголовно водили коз и вязали из пуха платки на базар, то Андрейка подковырнул:

— Развели сто тыщ коз, те ничего не обгрызают, а лось им обгрыз… Платочная промышленность… Торгаши!..

Девчонка, будто того и ждала, начала сыпать:

— А шапкинские — лодыри! Пьяницы вы все! В грязи заросли, все разгорожено, как у цыган! А сам как чучело одеваешься, портфель вот драный, теперь с такими не ходят! И шапка, как у Емели! Про тебя и все знают, что ты ни с чем пирожок! У вас и половик со двора украли, и ведро, а ты ушами хлопал!..