Джек был смущен, но стойко объяснил Рапунцель процесс рождения ребенка. Хотя объяснял он больше жестами. Рапунцель скривилась от отвращения.

— Не удивительно, что она стонала, — все, что она смогла сказать.

Перл Тэттерсби издала сухой смешок и ласково взглянула на Рапунцель. Та решила, что это совсем не смешно, но ей понравилось, что на нее смотрят с одобрением.

— А что случилось потом? — спросила она.

— Потом стемнело, и я пошел проведать новых соседей — вдруг им что-нибудь понадобится. По пути я встретил акушерку, которая мчалась прочь от дома Рема и Натти. Весь дом был освещен, казалось, будто он весь в огне. Я уже ступил на крыльцо, когда услышал вопль твоей матери.

Кресло-качалка остановилось, и Перл села прямо. Ее лицо застыло. Скай подошла к Эдаму, который все еще стоял у окна. Она прикоснулась к его плечу, но он даже не пошевелился.

— Я впервые в жизни слышал нечто подобное. — Грив смотрел в огонь. — Крик женщины, у которой забрали дитя.

По спине Рапунцель побежали мурашки. Она взглянула на Джека, и он ответил ей таким же встревоженным взглядом. Все молчали.

— Тогда я увидел ее, — продолжил Грив, — Энвеарию. Она подошла к двери, возле которой я стоял, и в руках у нее была сверток из пеленок и кружева. Он шевелился и плакал. Я… я понял, что это ребенок Натти. Я понял, что был прав. Энвеария — ведьма! — Он содрогнулся. — Я не мог позволить ей тебя забрать. Попытался помешать и сказал, что она уйдет с пустыми руками, что я не дам забрать ребенка. Она рассмеялась и глубоко вдохнула, словно пыталась выпить тебя. Я думал о моей девочке, Бри. Я узнал, что с ней произошло, когда стало уже слишком поздно за нее сражаться. Я попытался ударить Энвеарию, но не смог к ней даже прикоснуться. Она подняла руку, и меня отбросило через дорогу. С тех пор я хромаю. — Он показал на свою увечную ногу. — Я не смог тебя спасти.  

— Не вини себя, — сказала ему Перл, — ты и так сделал больше, чем кто-либо. Ты рискнул жизнью. Чего еще можно требовать?

В комнате стояла тишина. Рапунцель обхватила себя руками, не понимая, отчего ей вдруг стало так холодно. Что в этой истории так ее поразило? Возможно, то, что Ведьме удавалось оставаться такой молодой, несмотря на возраст, хотя Рапунцель могла понять ее желание оставаться красавицей. Ее беспокоило что-то другое. Она пристально посмотрела на Перл, пытаясь понять, о чем та думает.

Но, глядя на бабушку, она могла думать только о том, какой красивой была ее мать на том рисунке, какой счастливой и сияющей, как она обнимала свой округлившийся живот. Вскоре после того, как ее нарисовали, она родила Рапунцель. И в ту же ночь Грив услышал ее вопль, который не может забыть всю свою жизнь. Все это было так ужасно, но Рапунцель не понимала, почему.

— Но почему мама кричала, когда Ведьма меня забрала?

— Она не хотела тебя отдавать, — ответила Перл. — Она хотела растить тебя, смеяться с тобой, утешать, помогать в учебе, хотела увидеть, как ты вырастешь. Она имела на это право! А ее этого лишили.

— Но ведь она продала меня!

— Нет… — Перл сжала губы. — Это твой отец тебя продал. Через неделю после того, как они поселились в том доме, он продал тебя. Но не сказал Натти о том, что сделал. Она понятия не имела, что ее ребенок стал предметом Сделки, пока тебя не вырвали из ее рук.

— Но ведь это она послала отца в ведьмин огород? — быстро возразила Рапунцель, пытаясь убедить себя. — Она хотела, чтобы он украл салат?

— Так утверждал Рем, — холодно сказала Перл. — А Натти прикрывала его до самой смерти. Оставалась верной до конца… — Она покачала седой головой. — Мы никогда не узнаем, какую именно сделку они заключили. Но твоя мать любила тебя, Рапунцель. Ты должна в это поверить. Она любила тебя так сильно, что это ее убило.

Рапунцель сидела тихо, пытаясь осознать услышанное. Она должна была признать, что кое-что из сказанного было похоже на правду. То, что она узнала, совпадало с событиями сказки. Она поверила, что родилась в Желтой стране, что ее родителями были Рем и Натти Леру. Она верила, что отец ее продал. Все это имело смысл. Однако ничто из этого не делало Ведьму злодейкой. 

Но если мама хотела, чтобы дочь осталась с ней, Сделка была жестокой.

А ее предложила Ведьма.

— Как умерла моя мама? — спросила Рапунцель. Голос дрожал, хотя она пыталась взять себя в руки. — И папа? Как он умер?

Перл осела на кресле и прикрыла глаза.

— Давайте я. — Эдам повернулся от окна. — Новости разлетелись быстро, Рапунцель. Рем пытался работать в Изобилии, но никто не захотел иметь с ним дела. Ведьмин торговец, называли они его. Кое-кто из соседей потерял детей из-за лесной ведьмы, но их обманули. Никто бы никогда не отдал ребенка по своей воле. Люди считали Рема чудовищем. Он потерял работу за две недели до того, как сломал шею, упав с лошади. Он был пьян. Люди говорили, что он постоянно пил с той ночи.

— Он хотел умереть, — прошептала Скай.

— Да, и Натти тоже. Она была уже наполовину мертва, а эта новость окончательно ее добила. Она похоронила мужа, а потом я привез ее домой. Сюда.

— Но она была сломлена. — Глаза Скай наполнились слезами. — Ее сердце и душа были разбиты. Она не прожила и полгода. Первая же лихорадка ее убила.

— Она потеряла смысл жизни, — объяснил Эдам.

— Но почему она не пришла и не забрала меня? — спросила Рапунцель. Она отодвинула книгу Перл, встала и обвела взглядом их всех. — Почему она просто сидела и умирала? Она даже не попыталась? Неужели я была ей не нужна?

— Она пыталась. — Глаза Перл закрылись. — Ее письмо к губернатору в этой книге. Она обратилась за помощью и получила… исчерпывающий ответ.

Рапунцель схватила книгу и начала листать страницы. В самом начале она обнаружила королевский свиток со сломанной печатью. Его чернила выцвели от времени. Наверху свитка она прочитала слова: «Желтая страна. Официальная корреспонденция». А в самом низу увидела подпись и печать: Правитель Желтой страны Калабаса. 

Текст между ними был написан идеальным почерком черными чернилами:

«Дорогой гражданин Желтой страны,

Благодарю за Ваше письмо. Правитель Желтой Страны Калабаса не может ответить на Ваше послание лично, но смею Вас заверить, что он ставит интересы своих подданных превыше всего, потому ваши идеи и пожелания будут непременно приняты во внимание и рассмотрены. Правитель Калабаса благодарит Вас за активное участие в жизни общества и надеется, что Вы и в дальнейшем будете делиться с нами вашими мыслями».

Рапунцель позволила свитку с тихим шорохом свернуться и сжала его в пальцах.

— Он сказал, что очень жалел ее, но боялся, что вмешательство приведет к худшим последствиям.

— Оставьте волшебство волшебникам, — пробормотал Грив.

— Да, это он тоже сказал.

— Кто? — поинтересовалась Перл.

— Правитель Калабаса, — ответила Рапунцель. — Я встретила его на Играх в Изобилии.

Все уставились на нее.

— К тому же она победила, — добавил Джек. — И в следующем году будет участвовать во Всевремийских играх. У нее просто талант!

— Ты выиграла? — Каменное лицо Эдама вдруг просияло. — Ты стала чемпионкой в столице? Правда? Она чемпионка, Скай! Представляешь! Будет участвовать в ВВИ и все такое!

— Я слышала, — пробормотала Скай. — Эдам, ты не думаешь, что сейчас есть вещи поважнее?

— Быть спортсменом — это важно! Мы все туда поедем! И у меня как раз будет повод купить билеты на хорошие места.

Но восхищенную речь Эдама прервали слова Перл.

— Ну, ну, — сказал она, скрестив руки на груди, и долго смотрела на Рапунцель. — Ты похожа на мать как две капли воды, но характер у тебя свой, не так ли?

Рапунцель опустила взгляд и посмотрела на себя.

— Не знаю, о чем вы, но да, я сама по себе…

— И не принадлежишь ни какому-то мужчине и ни какой-то ведьме! — Перл слабо улыбнулась ей. — Ты сильная. И мужественная… — Голос бабушки затих, и она откинулась на спинку кресла. Ее пергаментные веки опустились.

— Не пытайся понять все за один вечер, — проворчал Грив. — Только замучаешься.

— Она и так измучена, Перл, — заметила Скай. — Ей нужно принять ванну и поспать, бедняжке… и ее другу тоже.

— Они, наверное, голодны, — добавил Эдам, потирая руки. — Я приготовлю тебе какой-нибудь здоровой еды! Чего-нибудь подходящего для чемпионки!

— Но она ни слова не сказала о своей жизни, — возразила Перл, открывая глаза и глядя на Рапунцель. — Ты мне должна все рассказать! Как Энвеария к тебе относилась? Как тебе удалось покинуть башню и уйти так далеко на север…

— Она расскажет завтра, — остановил ее Грив. — Сейчас тебе надо отдохнуть.

— Еще немного…

— Ты хочешь совсем ослабнуть сейчас, когда она дома? Или хочешь выздороветь, чтобы быть рядом с ней?