Как правильно — клюЧИК или клюЧЕК? То же самое было и с «замочком». ЗамоЧИК или замоЧЕК? Было над чем подумать.

Есть же какое-то правило… А какие правила грамматики я вообще знаю? Стал припоминать. Кажется, после шипящих не пишется… Но причем тут шипящие? Они сюда никак не подходят.

Кузя посоветовал писать наобум. Если напишешь неправильно, потом исправишь. А так разве можно угадать? Это был толковый совет. Я уже собирался так и сделать, но Палка закричал:

— Нельзя! Неуч! Невежда! Увы! Пиши! Сразу! Правильно! — Почему-то он ничего не говорил спокойно, а только все выкрикивал.

Я сел на землю и стал вспоминать. Кузя все время вертелся возле меня и часто задевал своим хвостом по лицу. Я прикрикнул на него. Кузя обиделся.

— Зря расселся, — сказал Кузя, — все равно не вспомнишь.

Но я вспомнил. Назло ему вспомнил. Пожалуй, это было единственное правило, которое я знал. Вот уж не думал, что оно когда-нибудь мне так здорово пригодится!

— Если в родительном падеже слова в суффиксе выпадает гласная, то пишется ЧЕК, а если не выпадает — пишется ЧИК.

Это не трудно проверить: именительный — замоЧЕК, родительный — замоЧКА. Ага! Буква выпала. Значит правильно — замоЧЕК. Теперь совсем легко проверить и «ключик». Именительный — клюЧИК, родительный — клюЧИКа. Гласная остается на месте. Значит, надо писать «клюЧИК».

Палка захлопал в ладоши и закричал:

— Чудесно! Прелестно! Восхитительно! Ура!

Я крупными буквами смело написал на доске: «ЗАМОЧЕК, КЛЮЧИК». Потом легко повернул ключ в замке, и ворота распахнулись. Мяч покатился вперед, а мы с Кузей пошли за ним. Палка и Крючок поплелись сзади.

Мы прошли по пустым комнатам и очутились в огромном зале. Здесь кто-то крупно написал красивым почерком прямо на стенах правила грамматики. Путешествие наше начиналось очень удачно. Я легко вспомнил правило и открыл замок! Ест все время будут встречаться только такие трудности, мне и делать здесь нечего…

В глубине зала на высоком стуле сидел старик с белыми волосами и белой бородой. Если бы он держал в руках маленькую елочку, его можно было бы принять за Деда Мороза. Белый плащ старика был расшит блестящим черным шелком. Когда я хорошенько рассмотрел этот плащ, то увидел, что он весь вышит знаками препинания.

Возле старика вертелась сгорбленная старушка со злыми красными глазками. Она все что-то шептала ему на ухо и показывала на меня рукой. Старуха нам не понравилась сразу. Кузе она напоминала бабушку Люси Карандашкиной, которая часто била его веником за то, что он воровал у нее сосиски.

— Надеюсь, вы примерно накажете этого невежду, ваше величество, Глагол Повелительного Наклонения! — сказала старушка.

Старик важно посмотрел на меня.

— Перестань! Не злись, Запятая! — приказал он старушке.

Оказывается, это была Запятая! Ох и кипятилась же она!

— Как же мне не злиться, ваше величество? Ведь мальчишка еще ни разу не поставил меня на мое место!

Старик строго посмотрел на меня и поманил пальцем. Я подошел.

Запятая еще больше засуетилась и прошипела:

— Посмотрите на него. Сразу видно, что он безграмотный.

Неужели это было заметно по моему лицу? Или она тоже умела читать в глазах, как моя мама?

— Расскажи, как ты учишься! — приказал мне Глагол.

— Скажи, что хорошо, — прошептал Кузя, но я как-то постеснялся и ответил, что учусь, как все.

— А знаешь ли ты грамматику? — ехидно спросила Запятая.

— Скажи, что отлично знаешь, — снова подсказал Кузя.

Я толкнул его ногой и ответил, что знаю грамматику не хуже других. После того, как я при помощи своих знаний открыл замок, я имел полное право так ответить. И вообще уже хватит задавать мне вопросы, какие у меня отметки. Я, конечно, не стал слушать глупые Кузины подсказки и заявил ей, что отметки у меня разные.

— Разные? — зашипела Запятая. — А вот это мы сейчас проверим.

Интересно, как это она могла сделать, если я не взял с собой дневника?

— Давайте документы! — завопила старуха противным голосом.

В зал вбежали человечки с одинаковыми круглыми личиками. У одних были вышиты на белых платьицах черные кружочки, а у других — крючочки, у третьих — и крючочки и кружочки. Два человечка внесли какую-то огромную синюю папку. Когда они развернули ее, я увидел, что это была моя тетрадь по русскому языку. Она почему-то стала чуть не с меня ростом.

Запятая показала первую страницу, на которой я увидел свой диктант. Теперь, когда тетрадь увеличилась, он выглядел еще безобразней. Ужасно много поправок красным карандашом. А сколько клякс!.. Наверно, тогда у меня было очень плохое перо. Под диктантом стояла двойка, похожая на большую красную утку.

— Двойка! — злорадно объявила Запятая, как будто и без нее не было ясно, что это двойка, а не пятерка.

Глагол приказал перевернуть страницу. Человечки перевернули. Тетрадка жалобно и тихо застонала. На второй странице я написал изложение. Кажется, оно было еще хуже диктанта, потому что под ним стоял кол.

— Перевернуть! — приказал Глагол.

Тетрадь застонала еще жалобней. Хорошо, что на третьей странице ничего не было написано. Правда, я на ней нарисовал рожицу с длинным носом и косыми глазами. Ошибок здесь, конечно, не было, потому что под рожицей я написал всего два слова: «Эта коля».

— Перевернуть? — спросила Запятая, хотя отлично видела, что дальше переворачивать некуда. В тетради насчитывалось всего три страницы. Остальные я вырвал для того, чтобы сделать из них голубей.

— Довольно, — приказал старик. — Как же ты, мальчик, говорил, что отметки у тебя разные?

— Разрешите мне мяукнуть? — неожиданно вылез Кузя. — Прошу прощения, но мой хозяин не виноват. Ведь в тетрадке не только двойки, но есть и единица. Значит, отметки все-таки разные.

Запятая захихикала, а Палка в восторге закричал:

— Ах! Ох! Уморил! Ой! Потеха! Умник!

Я молчал. Непонятно, что со мной делалось. Уши и щеки горели. Я не мог смотреть старику в глаза. Так, не глядя на него, я и сказал, что он знает, кто я, а я не знаю, кто они такие. Кузя меня поддержал. По его мнению, это была нечестная игра. Глагол внимательно выслушал нас, обещал показать всех своих подданных и познакомить с ними. Он взмахнул линейкой — раздалась музыка, и на середину зала выбежали человечки с кружочками на одежде. Они стали плясать и петь:

Кузя спросил, знаю ли я, где их надо ставить. Я ответил, что иногда ставлю правильно.

Глагол снова взмахнул линейкой, и Точек сменили человечки, на платьицах которых были вышиты две запятые. Они взялись за ручки и спели:

— спела одна,

— подхватила другая.

Кавычки! Знаю я их! Знаю и не люблю. Поставишь их — говорят, не надо, не поставишь — говорят, вот здесь-то и надо было поставить кавычки. Никогда не угадаешь…

После Кавычек вышли Крючок и Палка. Ну и смешная же это была парочка!

Крючок запел толстым голосом:

А Палка спел совсем коротко:

Вопросительный и Восклицательный! Старые знакомые! Они были немножко лучше остальных знаков. Их реже надо было ставить, поэтому за них реже и попадало. Они все же были приятней, чем эта злобная горбунья Запятая. Но она уже стояла передо мной и пела своим скрипучим голосом:

У Кузи даже шерсть стала дыбом от такого нахального пения. Он попросил у меня разрешения оторвать у Запятой хвостик и превратить ее в Точку. Разумеется, я не разрешил ему хулиганить. Может быть, мне самому хотелось кое-что сказать старухе, но надо же себя как-то сдерживать. Нагрубишь, а потом тебя отсюда и не выпустят. А уйти от них давно уже хотелось. С тех самых пор, как я увидел свою тетрадь. Я подошел к Глаголу и спросил его, нельзя ли мне уйти. Старик не успел и рта раскрыть, как Запятая заверещала на весь зал:

— Ни за что! Пусть сначала докажет, что знает правописание безударных гласных!