— Почему ты вдруг решил, что это сын? — удивилась жена. — Да будет тебе известно, это дочка. Как бы то ни было, это птенец, живой и здоровый. Я чувствую под собой и других. Возможно, все пройдет хорошо. Может быть, вылупятся даже все пятеро. Это станет ясно к завтрашнему дню.

— Я совершенно уверен, что так и будет, — ответил муж.

На следующее утро Сэм Бивер проснулся очень рано. Его отец еще спал. Сэм встал с постели, оделся и разжег на плите огонь. Он поджарил несколько кусочков бекона и два тоста, налил в стакан молока и принялся за еду. Закончив завтрак, он отыскал карандаш и бумагу и написал:

Я пошел гулять. Вернусь к обеду.

Записку Сэм оставил на видном месте. Потом взял полевой бинокль и компас, пристегнул к ремню свой охотничий нож и отправился по болоту в лес, на озеро, где жили лебеди.

Приближаясь к озеру, он шел очень осторожно; бинокль он перекинул через плечо. На часах только минуло семь. Вставало бледное солнце, было еще очень свежо. Сэм вдыхал чудесный аромат раннего утра. Он добрался до своего бревна, уселся на него и поднял бинокль к глазам. Теперь сидевшая в гнезде лебедь казалась всего в нескольких футах от него. Она сидела совершенно неподвижно, словно вросла в гнездо. Лебедь-муж плавал рядом. Обе птицы выжидающе прислушивались. Они заметили Сэма, но его присутствие теперь их не беспокоило. Напротив, они были рады, что он здесь. Что их удивило, так это его полевой бинокль.

— Какие большие глаза сегодня у мальчика, — прошептал лебедь жене. — Просто огромные!

— По-моему, эти большие глаза — всего-навсего полевой бинокль, — отвечала она. — Я точно не помню, но, по-моему, если сквозь них посмотреть, то все кажется ближе и больше.

— А буду ли я тоже казаться больше, чем на самом деле? — с надеждой спросил лебедь.

— Наверняка, — отвечала жена.

— Очень хорошо, — обрадовался лебедь. — Очень, очень хорошо. А может быть, в этот бинокль я буду казаться не только больше, но и грациознее, чем на самом деле. Как ты думаешь?

— Возможно, — отвечала жена, — но маловероятно. Да и вообще, лучше бы тебе не становиться чересчур грациозным — голову потеряешь. Ты и так очень тщеславная птица.

— Все лебеди тщеславные, — невозмутимо ответил ей муж. — Нам самой природой назначено быть гордыми и грациозными, для этого и существуем.

Сэм не понимал, о чем лебеди говорили; но они действительно беседовали, беседовали при нем, и это было здорово. С него было довольно находится рядом с этими большими белыми птицами среди дикого леса. Он был совершенно счастлив.

Когда совсем рассвело и солнце вступило в свои права, Сэм снова поднес к глазам бинокль, направил его на гнездо и навел резкость. Наконец-то он видел то, за чем пришел. Из материнского оперения показалась крошечная головка, головка маленького трубача. Малыш вскарабкался на край гнезда. Сэм видел его маленькую головку и шейку, видел его всего, покрытого мягким пухом, его желтые лапки с плавательными перепонками. Вскоре появился еще один птенец. Потом еще. Первый заковылял вниз и снова зарылся в материнские перья — греться. Другой попытался взобраться матери на спину, но перья были скользкие, и он каждый раз съезжал обратно. Наконец он устроился с нею рядом. Лебедь продолжала сидеть, любуясь детьми, и наблюдала, как они учатся ходить.

Прошел час. Один птенец, похрабрей прочих, вылез из гнезда и затопал к воде. Увидев это, мать встала. Она решила, что пора вести детей плавать.

— Все за мной! — скомандовала она. — И не разбегаться! Смотрите внимательно на меня. Потом будете делать то же самое. Плавать совсем легко.

— Один, два, три, четыре, пять, — сосчитал Сэм. — Один, два, три, четыре, пять. Пять лебедят, провалиться мне на этом месте!

Лебедь, увидев, как его дети входят в воду, почувствовал, что ему следует вести себя, как подобает отцу. Начал он с того, что произнес речь.

— Добро пожаловать в озеро и леса, что простираются окрест! — воскликнул он. — Добро пожаловать в этот мир, где есть такие уединенные озера и великолепные девственные дебри! Добро пожаловать в мир, где сияет солнце и сгущаются тени, где ливни сменяет ведро; добро пожаловать в воду! Вода — особая стихия для лебедя, в этом вы скоро убедитесь. Нет ничего легче, чем плавать. Добро пожаловать в мир опасностей, которых вы должны остерегаться: поблизости бесшумно крадется коварная лиса с острыми зубами; в воде обитает гнусная выдра — она подбирается снизу и норовит ухватить за лапу; в сумерках бродит вонючий скунс — он старается слиться с темнотой; а то выходит на охоту койот и протяжно воет — он крупнее лисы. Остерегайтесь свинцовых шариков, что лежат на дне озера, — они попадают туда из ружей охотников. Не ешьте их, отравитесь! Будьте настороже, будьте сильны и храбры, будьте грациозны и всегда следуйте за мной! Я поплыву впереди, вы, по одному, сзади, а ваша любящая мать будет замыкать цепочку. Так входите же в воду — спокойно и с достоинством!

Мать была рада, что речь, наконец, окончена. Она ступила в воду и кликнула своих малышей. Птенцы поглазели на воду, потом засеменили вперед, подпрыгнули и — поплыли. В воде было очень приятно. Плавать — это так просто, совсем ничего не стоит. И вода такая вкусная! Птенцы хлебнули по глоточку. Счастливый отец заботливо изогнул над ними изящную шею. Потом медленно поплыл, а лебедята ниточкой потянулись вслед. Мать плыла последней.

«Вот красотища-то! — думал Сэм. — Потрясающе! Семеро трубачей, один за другим, пятеро из них только что вылупились. Сегодня у меня счастливый день».

Он даже не замечал, как затекли ноги от долгого сидения на бревне.

Как всякому отцу, лебедю хотелось похвастаться перед кем-нибудь своими детьми. Он поплыл к тому месту, где сидел Сэм. Все вышли из воды и остановились перед мальчиком — только мать держалась позади.

— Ко-хо! — сказал лебедь.

— Привет! — ответил Сэм. Ничего подобного он не ожидал и даже дышать боялся.

Первый птенчик посмотрел на Сэма и сказал:

— Пип.

Второй птенчик тоже взглянул на Сэма и тоже сказал:

— Пип.

Третий поприветствовал Сэма так же. И четвертый. Пятый же оказался не таким, как все. Он раскрыл клювик, но ничего не сказал. Он изо всех сил старался сказать «пип», но у него ничего не получалось. Тогда он вытянул шейку, ухватил Сэма за шнурок ботинка и дернул. Он тащил шнурок, пока не развязал, и только тогда отпустил. Это походило на приветствие. Сэм улыбнулся.

Лебедь явно встревожился. Он наклонил длинную белую шею к птенцам и повел их назад в воду, к матери.

— Все за мной! — крикнул он и гордо поплыл впереди, преисполненный грации.

Когда мать решила, что птенцы достаточно поплавали и могут замерзнуть, она вышла на песчаный берег, опустилась в гнездо и кликнула их. Они быстро повыскакивали из воды и зарылись в ее перья греться. Через миг ни одного птенца уже не было видно.

В полдень Сэм встал и пошел назад на стоянку. Увиденное сильно взволновало его. А назавтра они с папой услыхали в небе рокот двигателя и увидели приближающийся самолет Шорти. Они подхватили рюкзаки.

— Прощай, лагерь! Увидимся осенью! — крикнул мистер Бивер, захлопывая дверь домика и дернув ее для верности. Они с Сэмом забрались в кабину самолета и вскоре уже летели домой, в Монтану. Мистеру Биверу было невдомек, что его сын видел, как чета лебедей-трубачей вывела птенцов. Сэм сохранил это в секрете.

«Если доживу дол ста лет, — думал Сэм, — я и тогда не забуду, каково это, когда птенец лебедя развязывает тебе шнурок».

Когда Сэм с папой вернулся домой на ранчо, было уже поздно; но, несмотря на поздний час, Сэм достал свой дневник. Вот что он записал:

Лебеди вывели пятерых птенцов. Они такого грязного серовато-коричневого цвета, но все равно здоровские. Лапы у них желтые, как горчица. Лебедь-папа подвел их ко мне. Такого я никак не ожидал, но сидел тихо-тихо. Четверо птенцов сказали мне «пип». Пятый тоже попытался, но не смог. Он ухватился за мой шнурок и потащил, словно червяка, пока не развязал. Интересно, кем я стану, когда вырасту большой?

Сэм погасил свет, натянул на голову одеяло и уснул, размышляя, кем он будет, когда вырастет большим.

Минуло пять недель, и вот однажды вечером, когда птенцы уже спали, лебедь сказала мужу:

— Ты ничего особенного не замечал за нашим сыном Луи?

— Особенного? — отозвался лебедь. — А чем он отличается от своих братиков и сестренок? На мой взгляд, он совершенно нормальный. Он хорошо растет, прекрасно плавает и ныряет. У него хороший аппетит. Скоро у него начнут расти маховые перья.

— О, на взгляд-то он нормален, — сказала лебедь, — и аппетит у него завидный, еще какой завидный. Он здоровый малыш, сообразительный и плавает мамечательно. Но слыхал ли ты от него когда-нибудь хоть один звук? Слыхал ли ты от него хоть слово? Слыхал ли ты, чтобы он хоть разок пискнул, как другие?