Перепуганная Моховинка опрометью бросилась к двери и между дедовыми ногами выскочила наружу. Вокруг собралось уже немало других Хух. Они с грустью смотрели, как дед рубит дерево. Им было больно слышать плач этой красивой высокой сосны. Но что могли сделать они, такие маленькие? Чем могли ей помочь?

И только старый, мудрый и опытный Хо Суковик сообразил, что нужно делать.

— Судя по тому, как дед торопится и озирается, — проговорил Суковик, — он, видимо, делает что-то недозволенное! А ну-ка, дети, бегите к лесничему, пищите, скребитесь в его окно, пока он не проснется. По дороге пусть кто-нибудь забежит к Лешему и все расскажет ему, а он что-то да придумает…

Хухи бросились к сторожке лесничего. Там они пищали, хрюкали, стучали в окна до тех пор, пока лесничий не проснулся.

— Что бы это значило? — проговорил он сам себе. — Деревья стоят — не шелохнутся, а что-то шумит и пищит. Уж не Хухи ли это?

Тогда Хухи принялись еще отчаяннее царапать стекла.

Лесничий набросил на плечи тулуп и вышел на крыльцо. Тут его чуткое ухо уловило отдаленный стук топора. Он схватил ружье и побежал в лес. Перед ним мчался его гончий пес, а впереди всех неслись счастливые Хухи. Но дед, еще издали заслышав опасность, пустился наутек. И успел-таки убежать.

А домик Моховинки был разрушен, разорен. Одна его стена совсем отвалилась, мох был выворочен и разбросан, а внутрь невозможно было попасть: так много валялось там всяких щепок и коры.

Так пришла к Моховинке беда…

Что было делать? Проситься к кому-нибудь в хатку было неловко: такой уж у Хух обычай, что каждая взрослая Хуха должна иметь свое отдельное жилище. Поэтому они и строят крошечные домишки, где и вдвоем удобно не разместишься. А обременять даже самых близких — родителей, сестер или братьев — не позволит себе никакая Хуха. Оставалось только одно: искать новое пристанище, хотя все родные и знакомые приглашали Моховинку жить к себе.

Розовые лапки ее закоченели, а Моховинка все бежала и бежала по белому холодному снегу, заглядывая под каждое дерево, под каждый кустик. Но в этом лесу было полным-полно Хух. Всюду, в каждом дупле или норке, уже жила Хуха или Хо.

Моховинка бежала все дальше и дальше. Пришло время обеда, а она с самого утра ничего не ела. Отощала, обессилела, замерзла. Она едва передвигала ножками, но упорно шла дальше. Наконец лес кончился, Моховинка вышла на опушку и увидела странные огромные белые холмики. Издали они были похожи на то, в чем жил лесничий. А когда она приблизилась, то учуяла, что оттуда тянет теплом и чем-то очень вкусным.

С одной стороны меньшего холмика она заметила дощатую сосновую стену, а под ней — несколько щелей, в которые можно было пролезть. Моховинка заглянула в дырочку и увидела большое теплое помещение. Там лежали два больших белых зверя, похожих на диких коз или серн. У них были рога и длинные, как у Водяного, бороды, но смотрели они на нее своими желтыми глазами очень ласково.

Моховинка часто видела диких коз, а летом даже играла с козлятами, поэтому и не испугалась этих незнакомых ей существ: они были немного похожи на тех, которых она встречала в лесу. Поздоровавшись, она пролезла в щелку под дверью в козий хлев.

Здесь было тепло, много душистого сена, которое так же приятно пахло, как и любимый мох. Хозяева были приветливы, с большим сочувствием выслушали рассказ с постигшем ее несчастье и пригласили остаться с ними жить. Хотя обычно Хухи не живут в хлеву, но у Моховинки не было другого выхода.

Вот так и стала Хуха-боровинка Хухой хлевной.

Через некоторое время дверца открылась и в хлев вошла девочка. Она была хорошенькая, светловолосая, с голубыми глазами и сразу понравилась Моховинке.

Девочка вошла с подойником и кусочком хлеба, очень вкусным, — Хуха потом нашла на соломе три крошки и вдоволь наелась. Девочка ласкала коз, целовала в розовые мордочки, потом подоила их, плотно прикрыла дверцу и ушла. Каждый день приходила она в хлев по нескольку раз. Приходил и сам хозяин и приносил козам еду. А когда выдалось несколько теплых деньков, то с девочкой появился и маленький мальчик. Он был таким же милым, как и его сестричка…

День проходил за днем. Тихо и спокойно жилось в козьем хлеву Хухе Моховинке. Тут было тепло, у нее была мягкая постелька и хорошая, вкусная пища. Здесь было вдоволь душистого сена, и почти каждый день она находила несколько хлебных крошек, а часто могла еще и выпить капельку молока, которое выплескивалось из подойника на сено.

Одного только недоставало Моховинке: не было поблизости другой Хухи. А ведь каждому известно, как тяжко жить вдали от родных на чужбине…

И Хуха мечтала и днем, и ночью о том времени, когда сможет вернуться в родные края. Но об этом могла она только мечтать, ведь с каждым днем становилось все холоднее, а Моховинка боялась высунуть на мороз даже свою желто-фиолетовую мордочку. Она еще не знала, что после зимы наступает весна. Хуха надеялась на то, что когда совсем вырастет и шерсть на ее шубке сделается очень густой, она сможет, не страшась мороза, вернуться в родные места.

Однажды в хлеву случилась беда.

Когда вечером хозяин пришел с большой охапкой сена для коз, его неожиданно позвали. Впопыхах он забыл забрать с собой сетку, в которой обычно приносил сено. И вот ночью в этой сети запуталась старшая коза Лиска. Чем больше она металась в ней, тем сильнее запутывалась. Утром Моховинка увидела Лиску совершенно беспомощной. Та лежала со спутанными ногами, голова тоже запуталась в узелках. Бедная коза не могла даже пошевельнуться, только жалобно блеяла. Меньшая козочка Аришка ходила вокруг своей подружки, лизала ее, обнюхивала, блеяла, но ничем не могла помочь.

Моховинка бросилась звать на помощь детей. Выскочила в щель под дверью и побежала к дому. Она визжала, мурлыкала под окнами и у двери, но в доме никто не слышал ее нежного голосочка. И только когда хозяин, выходя во двор, отворил дверь, Хухе удалось проскочить в дом и забраться к детям на кровать.

Но Хухи не могут разговаривать, пока остаются невидимыми. Они только пищат, как мышки, или мурлычут, как коты. Сил у них тоже мало, ведь они легонькие, как пушинки, и мягкие, как вата. Как ни старалась Моховинка растормошить детей, ничего не могла поделать. Они ощущали сквозь сон ее пушистое тельце, чувствовали, как нежно она щекочет лапками их лица и, улыбаясь, продолжали спать.

Проснулись детишки лишь тогда, когда мама приготовила завтрак. Встали они веселые и начали рассказывать, какие хорошие сны они видели.

— Мамочка! — говорили они, перебивая друг друга. — К нам в постель забралось что-что такое, как котик. Только это был не котенок, а что-то хорошенькое-прехорошенькое, мягонькое-премягонькое. А мордочка, словно цветочек, а голос, как у мышки.

Но мама ответила:

— Такое может только во сне привидеться. А в жизни этого не бывает. Ешьте-ка лучше, детки, кулиш.

А бедная Хуха бегала вокруг детей и не могла рассказать им о Лиске, которая, запутавшись в сети, лежала в хлеву. И только когда родители вышли из комнаты, Моховинка отважилась показаться детям. Она могла это сделать, потому что ребятишки были добрыми. Ведь известно, что только очень добрые дети, которые никогда никого не обижают, могут собственными глазами увидеть Хуху.

И как обрадовалась детвора, когда перед ними появился тот милый зверек, которого они видели во сне! Мальчик наклонился к Моховинке, чтобы взять ее на руки, но она проскочила между его пальчиками и тоненьким, как струна, голосочком прозвенела:

— Скорей! Скорей! У нас — несчастье! Коза Лиска запуталась в сети! — и с этими словами она побежала к двери, а за ней заторопились и дети…

Так Хуха спасла свою приятельницу Лиску, позволившую ей жить в теплом хлеву.

Дети были очень благодарны Хухе. Теперь они приносили Моховинке крошки от всего самого вкусного, что им давали. А Хуха, когда поблизости не было никого из людей, показывалась им, играла с ними и очень их забавляла.

Прошло еще немало времени. Как-то на Масленицу отец с матерью поехали в другое село в гости к бабушке. А дети пригласили Моховинку в дом. Они весело резвились, ведь Хуха была проворной и умела придумывать всякие забавы. В тот момент, когда она показывала, как по деревьям скачет белка, дверь неслышно отворилась, и в дом вошел тот самый старик, который хотел срубить сосну с Моховинкиным домиком.

— Бегите, дети! Это же — Хуха! — закричал он страшным голосом, увидев Моховинку, и бросил в нее топор, чтобы убить.

Хуха вмиг стала невидимой. Но она не успела вовремя отскочить, и острие задело ее заднюю лапку. Она жалобно запищала и, прихрамывая, прячась под лавками, побежала к двери. А злой дед начал ругать ее и проклинать весь Хухин род.

— Это — плохие звери! — говорил он детям. — Они только то и делают, что вредят людям. Да и чему удивляться, это же — нечистая сила!