Толстяк вздрогнул. Но не выражение лица девочки привело его в смятение, а то удивительное, потрясающее сходство с видением из прошлого. Сомнений не осталось: это она! Архот исполнил-таки свой жребий. Красивая и так похожа на мать. Тень сожаления коснулась лица Номута. Даже немного жаль, что Архот встретил её раньше…

Тряхнув головой, толстяк отогнал морок. Ну её! Далась ему эта девчонка!

Вспугнув ворон, он быстрым шагом подошёл к поверженной женщине и, взглянув в невидящие глазницы, тихонько засмеялся: “Одним Стражем меньше. Положительно, сегодня прекрасный день. Замечательный день”.

Кошки не шелохнулись.

Релина отдышалась. Сердце перестало бешено колотиться. Дрожь в коленках унялась. Оглядевшись, Релина надумала, было, дождаться рассвета. Но затем решила ни минуты больше не задерживаться в этом странном лесу. Лес, похоже, был с ней согласен. Стоило волшебнице сделать шаг, как ей показалось, что среди ветвей открылся проход. Удивительно прямой и достаточно высокий, чтобы не нагибаться. Очень удобный проход.

Что-то кольнуло сзади. В спину, между лопаток. Женщина сделала ещё один шаг и остановилась, оторопев. Проход вроде стал ещё ровнее, ещё шире.

Релина давненько не просила и не получала ничьей помощи. Поэтому и не верила давным-давно никому и ничему. Волшебница испугалась и попятилась. Точнее, попыталась попятиться. Сзади, там, где только что была тропа, плотной стеной стояли деревья. Их тёмные стволы были плотно оплетены каким-то колючим непролазным кустарником. Антрацитовая ель, скрытая высоким густым подлеском, осталась каким-то далёким неясным воспоминанием. Релина дёрнулась словно птица, попавшая в силки.

Вокруг стоял непроходимый бурелом. Релина яростно ткнула в него своим посохом. Магия не сработала. Зато лес тотчас ответил роем звенящих насекомых. Небо потемнело. Закрапал холодный дождь. Решив больше не испытывать судьбу, испуганная волшебница осторожно двинулась по тропе. Озираясь по сторонам, она с удивлением наблюдала, как сразу за ней исчезает дорога. Резко распрямляются согнутые в тугую дугу ветви, поднимая всё новые тучи комаров и мошки. Твердеют и скручиваются в острые шипы листья. Ползут по веткам и стволам гибкие лианы.

Ужас железным обручем сковал разум. Волшебница не шла. Она бежала. Не оглядываясь. Долго. Не помня себя. Не разбирая дороги. Быстрее… быстрее…

Лес кончился. Релина выбралась навстречу восходящему Солнцу. Дрожащая, униженная, она вылетела на широкую опушку и упала на колени. Волосы её спутались. Исцарапанные щёки горели, словно исхлёстанные могучими ветками. Магический посох разломился надвое. В её руках осталась только верхняя часть. Тряся головой, волшебница мутным безумным взглядом уставилась на обломок. И заплакала. Тоненько, безнадёжно, как в детстве…

Слёзы взбесили её. Отбросив ненужную деревяшку, Релина отёрла щёки, поднялась с колен и оглянулась. За её спиной стояли деревья. Не то чтобы очень мощные деревья. И подлесок отсюда совсем не казале я непроходимым. И колючек на кустарнике не было. Совсем не было. И вот та тропинка, по которой она только что шла. Совсем не страшная, безобидная тропинка. Мгновенно пропали куда-то все комары. Высохли лужи. Бесследно исчезли несметные тучи надоедливой мошки. Лишь изредка деловито гудел ранний шмель, перелетая с одного цветка клевера на другой.

Ранним летним утром обычная женщина стояла на пороге обычного леса и не видела в этом лесу ничего страшного, ничего таинственного. Ни в этих освещённых солнцем стволах деревьев. Ни в этой траве, ещё серебряной местами от утренней росы.

Поддавшись острому искушению, Релина осторожно вошла под зелёный полог… медленно сделала несколько шагов. Ничего… Неожиданно под ногой хрустнула ветка. Волшебница вздрогнула. Нет, всего лишь ветка… всё спокойно… ничего страшного… ничего таинственного… просто нужно сделать один шаг. Всего лишь шаг. А потом ещё и ещё. Это заурядный лес. Обычные деревья. В них нет ничего магического.

Релина глубоко вздохнула. Где-то глубоко внутри себя она понимала, что, несмотря на идиллическое спокойствие, никакие уговоры не заставят её снова войти в этот таинственный сумрак. Похоже, что зачарованный лес тоже понимал это. И не мешал ей пытаться…

В отчаянии волшебница топталась на границе света и тени. Словно у невидимой черты. Целая палитра чувств мелькнула на её лице. Ярость, страх, неуверенность, обида и снова страх сменили друг друга, прежде чем Релина вдруг осознала, что ей вовсе не нужно входить в эти зачарованные дебри снова. Она прошла этот лес насквозь и теперь стояла у восточной его границы. Утреннее солнце приветливо светило ей в спину.

Неуверенно развернувшись, женщина зашагала прочь.

Водоворот чувств затихал. Остался только лёгкий осадок. Где-то на самой глубине сознания. Как будто всё, что произошло в лесу, не было случайным. Как будто она должна была исполнить что-то важное. Должна, но не исполнила. Не догадалась. Испугалась. Не захотела.

Не смогла…

И тогда её просто вышвырнули. Грубо и быстро. Одним махом. Пинком под зад.

Впрочем, этот неприятный осадок быстро растворился, и Релина заковыляла навстречу утреннему светилу с лёгким сердцем.

Превозмогая боль в обожжённых руках, Рене поднялся на четвереньки и сел. Голова гудела. В глазах оседали чёрные искры. Кровавая пелена медленно опустилась с глаз, проявив в лучах утреннего солнца контуры высокой сгорбленной фигуры в серебристом плаще. Она не казалась опасной, но, даже если бы это было не так, у мальчика уже не было сил противостоять кому бы то ни было.

– Ты кто? – сощурившись, хрипло спросил Рене.

– Учитель, – ответил учитель…

– Когда-то меня звали паладином, – представился седоволосый собеседник.

– Кем? – не понял Рене.

– Паладином, – бесцветно повторил старец, – Я был велик, грозен, беспощаден… и глуп.

– Как глуп?

– Так, как только может быть глуп человек, считающий себя великим. Так, как сейчас глупы Архот, Номут и Иверт.

– Иверт? Кто это, Иверт? – переспросил Рене.

– Иверт – последний из проклятой троицы. Последний и, пожалуй, самый опасный. Тебе ещё предстоит встреча с ним. Помни мальчик, помни всегда, что он – враг. Враг коварный и опасный. И, что самое неприятное, враг умный. Никогда не обольщайся и никогда не верь ему. Если Архот в своей упрямой хищной ненависти к людям похож на волка, Номут в своей хитрости – лис, то Иверта можно сравнить разве что со змеёй. Его нападение всегда внезапно. И всегда – смертельно.

– Ну и что? – фыркнул Рене. Он был вынужден смотреть на незнакомца снизу вверх, против Солнца. Поэтому мальчик мог рассмотреть лишь контуры лица и нервничал, – Архот в этом смысле – тоже не подарок. И Номут ничем не лучше. У обоих руки по локоть в крови. В чём же его отличие от других?

– В том, что Архота боятся. Номута – ненавидят.

– А Иверта?

– А Иверта любят! – учитель подал Рене руку, – И чем больше он убивает, тем больше его любят. Сейчас его почти боготворят. У нас не так много времени. Вставай, я постараюсь объяснить тебе всё.

Мальчик ухватился за руку и удивился, почувствовав, насколько силён его собеседник. Сгорбленный старик обладал нечеловеческой, звериной силой. Рене не подняло, его взметнуло вверх и аккуратно опустило на землю.

– Ого! – удивлённо вытаращил глаза мальчик, – Ну и силища!

– Завидуешь, брат? – скривился старец.

– Ну… да… немного.

– Зря, – учитель отвернулся и горько покачал головой, – От чрезмерной силы одни неприятности. Впрочем, свою Силу тебе скоро предстоит обрести…

Помолчали. Дорога змеилась между крупных валунов, постепенно спускаясь всё ниже. Рене послушно плёлся за учителем и слушал невероятную историю. Старик медленно, но уверенно шёл впереди, изредка останавливаясь и прислушиваясь. И даже, как показалось Рене, принюхиваясь. Мальчишку раздражало в нём всё. И эта бесшумная крадущаяся походка. Слегка выставленные вперёд руки, словно говорившие о неуверенности. И это шастанье из стороны в сторону, из-за чего Рене не мог догнать старика и был вынужден плестись позади. Но особенно его изводила у старика эта дурацкая привычка шмыгать носом, принюхиваться через каждые несколько десятков шагов.

– Я родился в богатой семье, – начал учитель, – И детство моё было безоблачным. Моя мать хотела воспитать меня честным человеком. Поэтому долгое время ограждала от подлостей и низостей мира. Я целыми днями играл в саду, не зная предательства и обмана. А долгими зимними вечерами я сидел на жёлто-красном ковре у огромного мраморного камина и слушал красивые сказки о великих героях и справедливых правителях…