— Да самый обыкновенный, — ответил Питер. — Не большой, не маленький — такой, как у всех.

— Хорошо, — сказала старуха. — Будет у тебя такой ум, только сначала принеси мне сердце того, кого ты любишь больше всего на свете. Понял? А когда принесешь, я загадаю тебе загадку, чтобы узнать, то ли ты принес, что я велела. Ну, теперь ступай!

И, не дожидаясь ответа, она взяла чугунок и вышла с ним из кухни, так что Питеру оставалось только уйти.

Он спускался с холма и все думал о словах старой вещуньи. «Сердце того, кого я люблю больше всего на свете… Кто бы это мог быть?»

Не часто приходилось Питеру так ломать себе голову.

Вернулся он домой и рассказал матери, что ответила ему старуха. Мать подумала-подумала и говорит:

— По-моему, больше всего на свете ты любишь жирную свинину. Давай зарежем нашу старую свинью, а сердце ее ты отнесешь вещунье.

Зарезали старую свинью, вынули у нее сердце, и на другой вечер Питер понес его в хижину на холме.

Старуха сидела в кресле у огня и читала огромную книгу. Она не подняла головы, а Питер положил свиное сердце на стол и сказал:

— Вот, я принес сердце того, кого люблю больше всего на свете. Подойдет?

Старуха оторвалась от книги.

— Что бежит без ног? — спросила она. — Ответь-ка мне!

— Бежит без ног? — переспросил парень, почесал в затылке и задумался.

Думал-думал, даже голова заболела. А старуха все читала свою книгу. Наконец Питер вымолвил:

— Вот что, я… я не знаю.

— Ну, выходит, ты принес не то, что я велела, — сказала вещунья. — Забирай это и уходи!

Бедному Питеру ничего не оставалось, как забрать свиное сердце и уйти. А когда он вернулся домой, то нашел свою мать в постели. Она занемогла вдруг и теперь лежала при смерти. Питер только успел проститься с ней, и она умерла. Долго стоял он у ее постели на коленях и все плакал и плакал, никак успокоиться не мог.

Он вспоминал, какая мать у него была добрая, ласковая, как она любила его, как жалела, когда он был маленький, как лечила все его синяки и ушибы, как чинила ему платье, кормила его и разговаривала с ним по вечерам.

«Как же мне теперь жить без нее? — думал Питер. — Ведь я любил ее больше всего на свете».

И тут он вспомнил слова вещуньи: «Принеси мне сердце того, кого ты любишь больше всего на свете».

— Нет, ни за что я этого не сделаю! — воскликнул Питер.

Но на другое утро он решил, что можно и не вынимать сердце, а просто отнести мать на холм к старой вещунье.

Так он и сделал — ведь именно теперь ему очень недоставало умной головы на плечах.

Вошел он со своей ношей к старухе и сказал:

— Теперь я вам и вправду принес то, что мне дороже всего на свете. Это моя покойная мать. Так что прибавьте мне ума, как обещали.

— Скажи-ка мне, — промолвила вещунья, — что такое — желтое, сияет, а не золото?

— Желтое, сияет, а не золото? — задумался Питер. — Это… это..

Но хоть убей, не мог придумать ответа и наконец сказал:

— Не знаю.

— Ну, так и нынче не поумнеешь! Да ты, я вижу, и впрямь совсем простачок. Наверное, так никогда и не наберешься ума.

И пришлось Питеру опять ни с чем уходить от старухи вещуньи. Но домой возвращаться ему не хотелось — очень уж тяжко было у него на душе. Сел он у дороги и горько заплакал.

Вдруг кто-то окликнул его ласковым голосом. Он поднял голову и увидел хорошенькую девушку — она глядела на него и улыбалась.

— Что с тобой? — спросила она. — Такой здоровенный детина и плачешь!

— Я простачок, — отвечал Питер, — ума у меня не хватает. Да к тому же умерла моя мать и оставила меня одного-одинешенька. Как же мне теперь жить-то? Кто меня будет кормить, одевать, ходить для меня на базар? И слова не с кем теперь перемолвить, некому меня теперь утешить. Бедный я, горемычный!

— Ну-ну, не печалься, — сказала Дженни, так звали девушку. — За таким простачком, как ты, присматривать нужно. Хочешь, я пойду с тобой и буду о тебе заботиться?

— Что ж, если тебе так хочется, пойдем, — отвечал Питер. — Только ты сама скоро увидишь, что я дуралей, каких мало, да таким, видно, и останусь, если не удастся как-нибудь нажить себе ума.

— Это ничего! — сказала Дженни. — Как говорится: чем глупее жених, тем покладистее муженек. Хочешь взять меня в жены?

— А стряпать ты умеешь? — спросил Питер.

— Конечно! — ответила Дженни.

— А шить и штопать?

— Ну, еще бы!

— А считать яйца? А складывать фунты, шиллинги и пенсы?

— Умею, умею!

— Ну тогда, если ты согласна выйти за меня, — обрадовался Питер, — я на тебе женюсь.

И пошли они в деревню вместе.

Вот схоронили мать Питера, вся деревня поплакала по ней, а потом Питер и Дженни сыграли свадьбу и зажили вместе в его домике.

Вскоре Питер увидел — хоть и был он простачком, — что жена ему досталась, каких мало. Она и стряпала, и шила, и прибирала, да все так весело и охотно, а главное — всегда умела порадовать его шутками да ласковым словом.

Правда, и Питер оказался неплохим мужем. Он тоже работал весело и с охоткой. Все ему было нипочем — лишь бы думать самому не приходилось. Не было для него ни слишком тяжелых нош, ни слишком длинных дорог. Счастливая получилась парочка, что и говорить!

— Знаешь что, Дженни? — сказал как-то вечером Питер. — Я понял, что люблю тебя больше всех на свете.

И тут его словно осенило.

— Слушай, — продолжал он, — да неужто вещунья хотела, чтобы я убил тебя и принес ей твое сердце? Как ты думаешь, неужто она этого хотела?

— Вряд ли, — ответила Дженни. — Да конечно, нет! Никто и не говорит — убивать. Ты можешь отвести меня к ней живую, как я есть, с сердцем и всем прочим.

— Ты очень хорошо это рассудила! — обрадовался Питер. — Как я сам не додумался? Верно, пойдем к ней вместе. Но постой, сначала скажи, что бежит без ног?

— Река, — ответила Дженни. — Нетрудно догадаться!

— Река? — повторил простачок. — Так оно и есть! И как это я сам не догадался? А теперь ответь, что такое: желтое, сияет, а не золото?

— Солнце! — ответила Дженни не задумываясь. — Любой ребенок такую загадку отгадает.

— Солнце? — переспросил Питер удивленно. — Ну да, оно и светит, и желтое, а не золотое. Что за голова у тебя, Дженни! Во всей Англии не найдется жены умнее тебя. Идем скорей, может, старуха и мне прибавит немножко ума, чтобы я стал достойным тебя.

И вот они вместе поднялись на холм и как раз застали вещунью дома.

— Наконец-то я привел вам ту, кого люблю больше всех на свете, — сказал Питер. — Вот она, тут и сердце ее, и вся она. И уж если вы и теперь не прибавите мне ума, значит, вы не мудрая женщина, а просто-напросто плутовка и обманщица!

— Присядьте-ка оба! — сказала старуха.

Они повиновались, а старуха повернулась к Питеру и сказала:

— Слушай мою загадку. Кто родился без ног, отрастил две, а потом четыре?

Бедняжка Питер думал-думал, но все не находил ответа. Тут Дженни шепнула ему на ухо:

— Головастик! Ответь: головастик.

— Головастик! — выпалил Питер.

— Верно, — сказала старуха. — Ну, я вижу, теперь у тебя и без меня ума хватает. Ты только почаще спрашивай совета у своей жены!

Что ж, Питер так и сделал и остался очень доволен советом мудрой старухи.

Жили-были три брата, Джек, Том и Билл. Билл был старшим, потом шел Том, а последним Джек. Они работали в поле далеко от дома, и каждый по очереди оставался готовить для всех обед. В первый день остался дома Билл, старший из братьев. Зажарил Билл мясо над очагом, сварил репы, картошки, приготовил все как надо и протрубил в рог — в то время еще не было колокольчиков, чтобы сзывать на обед.

Только он протрубил, как появляется из лощины старик

и спрашивает:

— Ты звал обедать?

— Звал, только не тебя, — отвечает Билл.

Ему совсем не хотелось, чтобы старик съел весь обед, который он приготовил для себя и своих братьев.

— Ну, это мы посмотрим, — говорит Синяя Борода.

И он вошел без приглашения в дом и съел весь обед.

Когда братья вернулись с поля, они спросили, что же Билл делал весь день, если не успел даже приготовить обед.

— Я сварил прекрасный обед, — сказал Билл, — но пришел старик

и без приглашения сел за стол и съел весь обед. На что Том, средний брат, сказал:

— Был бы я дома, не видать бы ему нашего обеда!

— Что ж, — ответил ему на это Билл, — завтра твоя очередь готовить, вот мы и посмотрим.