И волк не дал им никакого ответа, а, напротив, стал ещё более жестоким, и лисицы сказали ему то же самое ещё раз, но он не отступился. И тогда лисицы сказали друг другу: «Нет у нас иной хитрости, кроме как отправиться ко льву. Мы падём перед ним и предоставим верблюда ему, и если он пожалует нам что-нибудь, это будет от него милостью, а если нет, то он имеет на него больше прав, чем этот скверный».

И они отправились ко льву и рассказали ему, что случилось у них с волком, и затем сказали: «Мы – твои рабы, и мы пришли к тебе, прося защиты, чтобы ты освободил нас от этого волка, и мы станем тебе рабами». И когда лев услышал слова лисиц, его охватила ярость, и он взревновал за Аллаха великого и пошёл с ними к волку. И волк, увидя, что приближается лев, попытался убежать от него, но лев помчался за ним и, схватив его, разорвал на куски и отдал лисицам их добычу.

Из этого мы узнали, что не следует никому из царей пренебрегать делами своих подданных. Прими же мой совет и сочти правдой слова, которые я тебе сказал. Знай, что твой отец перед своей кончиной заповедал тебе принимать добрый совет, и вот последнее моё слово тебе, и конец».

«Я послушаюсь тебя, – сказал царь, – и завтра же, если захочет Аллах, я к ним выйду». И Шимас вышел от царя и рассказал людям, что тот принял его совет и обещал завтра к ним выйти. И когда жена царя услышала эти слова, переданные от Шимаса, и убедилась, что царь обязательно выйдет к подданным, она быстро подошла к царю и сказала: «Как удивляюсь я твоей покорности и повиновению врагам! Разве ты не знаешь, что эти везири – твои рабы? Зачем же ты поднял их на столь великую высоту и позволил им думать, что это они дали тебе власть и возвысили и что это они дали тебе подарки, хотя они не могут причинить тебе ни малейшего ущерба? Ты вправе не смиряться перед ними – это они обязаны смиряться перед тобой и исполнять твои приказания; как же это ты испытываешь перед ними столь великий страх? Ведь говорится: «Если у тебя сердце не как железо, ты не годишься быть царём». А утих людей обманула твоя кротость, и они осмелели против тебя и отбросили повиновение тебе, хотя они должны быть принуждены к повиновению и вынуждены подчиниться тебе. Если ты поспешишь принять их слова и оставить их в их положении и исполнишь малейшую их нужду против твоего желания, они станут тебе докучать и позарятся на тебя, и сделается это обычаем. Если же ты хочешь меня послушаться, – не возвышай никого из них в сане и не принимай ничьих слов. Не возбуждай в них охоты быть с тобой дерзким, ибо ты станешь подобен пастуху и вору».

«А как это было?» – спросил царь. И она сказала: «Говорят, что был один человек, который пас в степи скот и стерёг его во время пастьбы. И однажды ночью пришёл к нему вор, желая украсть его скотину, и увидел, что пастух стережёт её – не спит по ночам и не отвлекается днём, и этот вор всю ночь старался, но не мог ничего взять. И когда хитрости ему изменили, он пошёл в пустыню и, поймав льва, содрал с него шкуру и набил её соломой, а затем он принёс этого льва и поставил его в степи на высоком месте, чтобы пастух мог его увидеть и как следует рассмотреть. И затем вор пришёл к пастуху и сказал ему: «Лев послал меня к тебе и требует свой ужин из этих овец». И пастух спросил его: «А где лев?»

И вор сказал: «Подними глаза – вон он стоит».

И пастух поднял голову и увидел изображение льва, и, увидев его, он подумал, что это настоящий лев, и испугался великим испугом…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала девятьсот двадцать вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что пастух, увидев изображение льва, подумал, что это настоящий лев, и испугался великим испугом. И его охватил страх, и он сказал вору: «О брат мой, возьми что хочешь, – нет у меня ослушания».

И вор взял овец, сколько ему было нужно, и ещё больше захотел обмануть пастуха из-за его сильного страха. И через маленькие промежутки он стал приходить к нему и пугать его, говоря: «Льву нужно то-то и то-то, и он намеревается сделать то-то». И затем брал овец вдоволь, и вор до тех пор вёл себя с пастухом таким образом, пока не сгубил большую часть овец.

И я сказала тебе эти слова, о царь, лишь для того, чтобы этих вельмож твоего царства не обманывала твоя кротость и мягкое обхождение и они бы не зарились на тебя. Здравое суждение говорит, что смерть к ним ближе, чем то, что они хотят с тобой сделать.

И царь принял её слова и сказал ей: «Я принимаю от тебя этот совет и не стану повиноваться их указаниям и не выйду к ним».

И когда наступило утро, собрались везири и вельможи царства и знатные люди (а каждый из них принёс с собой оружие) и отправились к дому царя, чтобы напасть на него и убить его, и облачить властью другого, и, придя к дому царя, они попросили привратника открыть им двери, но тот не открыл им. И они послали принести огня, чтобы сжечь им двери и потом войти. И привратник услышал их слова, и быстро пошёл, и осведомил царя, что люди собрались у дверей, и сказал: «Они просили меня открыть им, но я отказался, и тогда они послали принести огня, чтобы поджечь двери и войти к тебе и убить тебя. Что же ты мне прикажешь?» И царь сказал про себя: «Я ввергнут в величайшую гибель». И послал за той женщиной, и когда она явилась, сказал ей: «Шимас не рассказывал мне ничего такого, что бы не оказалось истиной. Вот пришли избранные и простые люди и хотят убить меня и убить вас, и когда привратник им не открыл, они послали принести огня, чтобы поджечь дом, когда мы в нем. Что ты нам посоветуешь?» – «С тобой не будет вреда, – сказала женщина, – и пусть не ужасает тебя это дело. Теперь время, когда глупцы восстают против своих царей». – «Но что же ты посоветуешь мне сделать и какова хитрость в этом деле?» – спросил царь. И женщина сказала: «По моему мнению, тебе следует повязать голову повязкой и представиться больным, а потом пошли за везирем Шимасом, и он явится к тебе и увидит, в каком ты состоянии. И когда он явится, скажи ему: «Я хотел выйти к людям в сегодняшний день, но мне помешала болезнь. Выйди к людям и расскажи им, что со мной, и скажи им также, что завтра я к ним выйду и буду исполнять их нужды и рассматривать их обстоятельства, чтобы они успокоились и не гневались». А завтра утром призови десять человек из рабов твоего отца, людей силы и мощи, с которыми ты бы за себя не боялся, и пусть они будут послушны твоему слову и покорны твоему повелению, и скрывают твои тайны, и сохраняют к тебе дружбу. Поставь их подле себя и вели им не давать никому к тебе войти, иначе как одному за одним. И когда кто-нибудь войдёт, скажи: «Возьмите его и убейте!» И когда они сговорятся с тобой об этом, вели завтра поставить твой престол в диване и открой двери. Когда люди увидят, что ты открыл двери, их душа успокоится, и они придут к тебе со здравым сердцем и попросят позволения войти. И позволь им входить одному за одним, как я тебе сказала, и сделай с ними что захочешь. Но тебе следует начать с убиения первым из них – Шимаса, начальника, ибо он везирь величайший и обладатель власти. Убей его сначала, а затем убивай остальных, одного за одним, и не оставляй тех, о ком знаешь, что они нарушат обещание тебе, а также тех, чьей ярости ты боишься. Если ты это сделаешь, у них не останется против тебя силы, и ты избавишься от них полным избавлением, и твоя власть будет безраздельна, и будешь ты делать что хочешь. И знай, что нет для тебя хитрости полезнее, чем эта хитрость».

«Это твоё суждение верно, – сказал царь, – и твоё приказание правильно. Я непременно сделаю так, как ты сказала». И он приказал принести повязку и, повязав ею голову, притворился больным, и послал за Шимасом. И когда тот предстал перед ним, сказал ему: «О Шимас, ты знаешь, что я тебя люблю и подчиняюсь твоему суждению, и ты мне словно брат и отец, прежде всех других. Ты знаешь, что я принимаю все, что ты мне приказываешь, и ты приказывал мне выйти к подданным и принимать и судить их, и я убедился, что это твой искренний совет нам, и хотел выйти к ним вчера, но случилось со мной эта болезнь, и я не могу сидеть. До меня дошло, что жители царства недовольны тем, что я не выхожу к ним, и решили совершить со мной дело злое и неподобающее. Они не знают, как я болен. Выйди же к ним, осведоми их о моем состоянии и о том, что со мной, и извинись перед ними. Я последую тому, что они говорят, и сделаю так, как им любо. Исправь это дело и поручись им за меня в этом, а ты ведь советник мой и моего отца, прежде меня, и у тебя в обычае исправлять дела между людьми. Если захочет Аллах великий, я завтра выйду к ним, и, может быть, моя болезнь пройдёт этой ночью по благодати моего доброго намерения и потому, что я задумал людям добро в глубине души».

И Шимас пал ниц перед Аллахом, и призвал на царя благо, и поцеловал ему руку, и обрадовался, и вышел к людям, и рассказал им о том, что услышал от царя.

Он удержал их от того, что они хотели сделать, и осведомил их об извинениях царя и причине его отказа выйти и рассказал им, что царь обещал выйти к ним завтра и что он сделает так, как им любо, и тогда люди ушли в свои жилища…»