— Что такое со мной содеялось? С каждым днём всё слабею, будто кровь из меня тянут.

Соседи ему говорят:

— Ты проверь-ка жену свою: уж не Юха ли оборотень? Ежели пупок у ней отсутствует, значит, точно Юха. Тогда, ежели она без пупка, ты на ночь всю воду из дому убери и двери запри. Притворись, будто спишь, а сам поглядывай за ней.

Пошёл джигит домой и углядел, что у жены заместо пупка гладкое место. Тогда вылил он, перед тем как спать ложиться, всю воду, двери запер накрепко, сам захрапел понарошку. Полночь настала. Спрыгнула жена его с сэке, по дому пометалась и опять легла. Сама лежит, а языком стёкла оконные лижет: во каков язык у жены. Джигит, конечно, всё это ясно видел, однако смолчал.

На другую ночь опять он спящим притворился. Время за полночь — опять жена его принялась стёкла лизать.

Встали поутру, джигит ей говорит:

— Ты не пара мне вовсе, неподходящая.

Жена ему говорит:

— Как это так: неподходящая? Такая же, как ты: дочь бедного человека. Чего скажешь — выполняю, работы никакой не чураюсь, ты чего?

Джигит говорит:

— Выполнять-то выполняешь, а чего сегодня ночью делала?

Жена говорит:

— Как чего? Спать легла, спала до утра.

— Нет, ты не спала, — попрекает джигит, — а стёкла оконные лизала. И меня потихоньку изводишь. А намедни то же самое проделывала, своими глазами видел.

Жена говорит:

— С этого дня чтоб не смел мне эдакое в глаза говорить.

Обхватила она его и сдавила так, что тот чуть из кожи не вылез.

Взмолился джигит, говорит ей:

— Ежели в живых оставишь, никогда больше и слова не скажу.

Жена ему говорит:

— Чтоб я больше от тебя эдакого никогда не слышала.

— Клянусь, не услышишь, — обещает джигит.

Спасся он от смерти, отпустила его жена.

Ладно. Отпустила она его всё-таки. Жизнь идёт себе потихоньку. У джигита в городе родственник жил, дядя по матери. Пишет он дяде письмо: «В такой, мол, переплёт попал, подскажи, чего мне такое сделать, как быть?»

Дошло письмо куда следует. Вскрыл дядя письмо, читает: плохи дела племянничка. Направился дядя на завод, где котлы пароходные делают, материалу набрал чугунного, велел баню выстроить. Вот баня готова, а дядя племянничку письмо отправляет: так, мол, и так, жду вас с молодой супружницей в гости. Получил джигит письмо. Отношения у них с женой теперь отменные. Доверяют друг другу. Письмо это жене прочёл, жена радуется: в город поедут, шутка ли! Дядя заботливый, даже денег на дорогу выслал. Купили они билеты и в город поехали.

Добрались до города. Дядя с женой встретили родственников хорошо, душевно встретили. Племянника-то едва узнали, так с лица изменился: пожелтел, высох. Заплакали дядя с женой, на племянника глядючи. Обновок надарили — и племяннику, и жене его — переоделись они в обновки. Теперь так дело пошло: поели все, попили, дядя и говорит племяннику:

— Ступайте-ка вы, милые, в баньку. Баня у нас своя, хорошая баня.

Пошли они в баню. Пришли, а баня-то не простая: вся как есть из металла железного. Стоит дверь закрыть, как захлопывается с треском, будто замочек секретный в портмоне. Джигит и говорит жене:

— Ступай вперёд, погляди там, воды хватит ли, веничек покамест попарь.

Та одна идти не решается. Муж опять ей говорит:

— Ступай, чего ты мнёшься, голову пока намочи. Я только бельишко скину и приду, ступай пока!

Пошла жена в баню, оглядывается. Только она порог переступила, тресь! — парень дверью и захлопнул её в бане. Она всё ж таки успела его околдовать: орёт джигит благим матом, жалеет её.

Тут и дядя подоспел. На раскалённый металл льют теперь сверху воду. Внутри, конечно, жар неизъяснимый. И воды там не приготовлено, конечно. Теперь туда, в баню-то раскалённую, жара ещё припустили. Визг оттуда несётся, вой да рёв — не приведи Аллах. Джигита увели оттуда, через три часа пошли, проверили. Язык у неё трижды вокруг дверной ручки обвился, а сама, говорят, в змею обратилась, да спеклась там дочиста.

Джигит с того дня на поправку пошёл и душой постепенно успокоился. И жил себе припеваючи до конца дней своих…

56. ВОЛШЕБНЫЙ ПРУТ

У некоего человека были дочь и сын. Перед смертью отец сказал сыну:

— Пока сам не женишься, старшую сестру замуж не отдавай!

Джигит не послушался слов отца, выдал сестру за одноглазого человека. В доме джигит остался один. Как-то раз, гуляя в лесу, джигит встретил возле моста очень красивую девушку. Познакомились они, поговорили. Джигит привёл её домой в жёны.

Однажды к ним в гости пришла его старшая сестра. Сноха сестре очень понравилась. Сама очень красивая, умеет, оказывается, хорошо готовить. Одно только не понравилось — сама с ними за еду не садится. Сноху брат с сестрой сильно уговаривали. Нет, она не села.

— Ладно, я поем, найду время, — сказала.

Сестра этому очень удивилась. «Почему же она такая» — думает. Ночью притворилась спящей, сама стала наблюдать из-под одеяла. Глядит, красивая жена поднялась с мужниной постели, белую щепку сунула в щель матицы и вышла в трубу.

Сестра наблюдала в окно. Сноха превратилась в собаку и вместе с другими собаками помчалась на кладбище поглощать мертвечину. Она попыталась будить джигита, тот никак не просыпается. На рассвете женщина вернулась, вынула белую щепку из матицы и, как ни в чём не бывало, снова легла к мужу.

Наступило утро, сноха приготовила еду. Но сама за стол не садится.

Когда сноха вышла, сестра сказала брату:

— Брат мой, твоя жена, оказывается, очень испорченная. — Потом она рассказала всё, что видела.

Брат очень оскорбился:

— Ты, говорит, несёшь несусветное, завидуешь красоте моей жены, злишься, что я тебя выдал за слепца, — говорит.

Сестра ему снова сказала:

— Потерпи, родной, вот увидишь своими глазами.

Они снова легли спать, сноха снова, сунув белую щепку в белую матицу, вышла и на улице обернулась собакой.

— Вот видишь теперь, — говорит сестра, — вон, жёлтая твоя жена.

На рассвете женщина вернулась и снова легла к мужу. Сестра, попрощавшись, ушла.

Наступило время еды, и муж сказал жене:

— Садись, покушай рядом со мной! — говорит.

Сноха и тут не садится:

— Ладно, сяду ещё, поем.

Джигит не выдержал, разозлился.

— Ты бы поела со мной, да ведь насытилась ночью вместе с собаками, — вырвалось у него. Жена сказала:

— Ага, ты слишком много стал знать, — и ударила мужа волшебным прутиком. Муж тут же превратился в собаку. И вот бродит муж собакой по улицам. Ни от кого ему нет милости. Мальчишки бросают камнями, натравливают собак, и собаки его треплют. Так он бродил, побился и совсем ушёл из деревни. Шёл-шёл и дошёл до пастуха соседней деревни. Пастуху крайне нужна была собака. Он её подзывает: «На-на, иди ко мне, хлеба дам». Собака к нему подошла. Сказал: «Ложись» — легла, сказал: «Встань» — встала. Когда дал хлеба, повиляла хвостом, как бы благодарила. Пастух поразился её понятливости. «Будет мне хорошим товарищем», — сказал и приучил его к себе.

Они стали пасти стадо. Собака овец не теряет, не даёт отделяться им от стада. Так прошло семь лет. Тем временем на свет пошла молва о понятливости собаки. «Знает то, чего не знает человек, пропавший скот отыскивает», — говорят и лишнего прибавляют, всегда же так бывает в таких случаях.

У падишаха, оказывается, уже при родах дети пропадали. До падишаха дошли слухи, что у какого-то пастуха есть умелая собака. Падишах заплатил большие деньги, уломал пастуха и забрал собаку.

Подошло время, когда должен был родиться двенадцатый ребёнок падишаха. Собаку содержали в комнате падишаховой жены. В один из дней, когда должен был родиться ребёнок, из дымохода спустился некто и, завернув новорождённого в белую тряпицу, побежал к дымоходу. Жена падишаха этого и не чувствует, и не видит. Только собрался тот ускользнуть, как собака «гам!» и бросилась на него и в драке ребёнка вырвала.

Начала она лаять, выть, никак не может падишаха разбудить. Так помаялась, всё же разбудила его. Взял он ребёнка из печи, очень уж обрадовался, что цел и невредим. Ещё одного-двух детей жены падишаха спасла она. Теперь собаку очень любили, холили. Со временем падишах, записав все заслуги собаки на золотом ожерелье, отпустил её на волю.

За много лет он соскучился по родине, дому, вернулся в деревню. Жена знала все его дела, все почести, возданные ему.

Только он подошёл к крыльцу, снова ударила его волшебным прутом. Собака наша превратилась в воробья. Туда села, сюда села, ищет корм, но не находит. Поискала она, поискала и улетела из деревни, залетела в лес. Долго летела и долетела до одиннадцати парней, молотящих зерно. Он спустился к ним на ток и стал подбирать зерно. В это время из дома вышел старик и, взяв в руки прут, начал его прогонять:

— Не показывайся мне на глаза, я убью тебя! — говорит.

Одиннадцать джигитов, бросив цепы, подбежали к старику.

— Дедушка, не убивай этого воробья, он нам товарищем будет,— говорят.

Вгляделся старик получше и поразился.