Потом стал обуваться. На правую ногу надел носок{83}, а на левую – забыл. На левую ногу надел сандалию, а на правую – забыл. Так и вышел из дому.
Идет рассеянный по дороге. Начал день заниматься. Попалась ему на пути деревня, а люди там показывают на него пальцами и смеются.
– Глядите! Глядите! Вон идет какой-то чудак с корзиной на голове. И откуда только у него такая невиданная шляпа!
Он подумал:
– Про кого это говорят?
Оглянулся назад, никого нет.
– Неужели про меня?
Снял шляпу, взглянул – вот тебе и на! Да это не шляпа, а корзина. Забросил он ее подальше в траву.
Шел, шел, и снова деревня на дороге. Опять люди смеются.
– Смотрите, как этот прохожий обулся! С пьяных глаз, что ли?
Поглядел – правда. Отошел он от деревни, разулся, забросил в траву носок с сандалией и пошел босиком.
Опять деревня на дороге. Люди на него показывают:
– Смотрите! Берегись, заколет! Вот чудак, пестик за пояс заткнул!
Посмотрел – и в самом деле, у него за поясом деревянный пестик. Отошел он от деревни и забросил пестик в поле.
Пришел рассеянный в храм, видит: у ворот храма амулетами торгуют. Было у него с собой сто монов. За амулет хотел он отдать три мона, а на остальные выпить и погулять, да опять впопыхах ошибся. Три мона оставил себе, а девяносто семь бросил в ящик для сбора денег. Что будешь делать? Взять назад совестно, а на три мона не попируешь. Пошел он за горку позади храма, где народу не было. Развязал узелок с едой – глядь, а там пустой горшочек.
Схватил он его да как швырнет с досады! Покатился горшочек, ударился о камень и разбился.
Стал рассеянный сворачивать платок, – что это! – длинные завязки болтаются. Посмотрел, а это не платок, а женин нижний пояс. Бросил его рассеянный, точно обжегся. Стал искать, чем подпоясаться, да вдруг видит: халат-то на нем надет шиворот-навыворот. Ахнул рассеянный и побежал с горки подальше от людей. А есть, как на грех, все больше хочется. Не до праздника ему стало, не пошел в храм на представление поглядеть, а повернул домой.
Попалась ему по дороге лавка. Выставлен перед ней белый камень, похожий на рисовую лепешку, в знак того, что здесь торгуют лепешками.
Спросил рассеянный:
– Сколько лепешка стоит?
Ему говорят:
– Три мона.
«Куплю, – думает, – одну. У меня как раз три мона осталось».
Положил деньги, схватил камешек и пошел.
Удивился продавец, закричал ему вслед:
– Стой! Это не лепешка, а камень! Настоящую лепешку я тебе сейчас дам.
Куда там! Рассеянный подумал, что с него еще денег просят. Крикнул:
– Я же положил тебе три мона! – и побежал со всех ног. Продавец хотел было догнать его, да не смог.
Отдышался рассеянный, положил лепешку в рот и – крак! – сломал зуб. Глядит, а это не лепешка, а белый камешек. Бросил рассеянный его в реку и еще скорей побежал домой. Бежит он, злой, голодный, и думает:
«Жена во всем виновата! Не сумела собрать меня в дорогу как следует. Приду домой, я ей покажу!»
Вбежал он в дом и кричит с порога:
– Ах ты, негодница! Осрамила меня, на весь свет ославила!
– Ты чего ругаешься, сосед? Чем я тебя осрамила?
Глянул, а это не его жена, а соседка, и дом-то не его, а соседский.
Выскочил он оттуда как ошпаренный. Побежал в лавочку, взял в долг чаю, чтобы с соседкой помириться. Пошел к ней опять, протягивает сверточек чаю:
– Я сейчас нагрубил тебе. Прости, пожалуйста.
А она в ответ:
– Как же ты рано вернулся! Никогда еще этого не бывало.
Поглядел – а это его жена! По ошибке он в собственный дом вбежал. Делать нечего, отвечает рассеянный жене:
– Да там ничего любопытного не было. Не на что и глядеть. Решил я вместо выпивки побаловать тебя: видишь, подарочек принес. Завари-ка чаю!
Перевод В. Марковой.
ЗАПАСНАЯ ГОЛОВА
Как-то раз в старину отправился один князь на соколиную охоту. Несли его по горам в паланкине.
Вдруг пролетел мимо ястреб и уронил свой помет на крышу паланкина.
– Сменить князю паланкин! – громовым голосом крикнул старший кэрай.
– Сменить паланкин князя, подать сменный паланкин! – закричали слуги один другому.
Пересадили князя в новый паланкин и тронулись дальше.
Только вдруг летит по небу другой ястреб. Высунул, как на грех, князь свою руку из паланкина, и упал помет на край одежды.
– Сменить князю одежду! – приказал старший кэрай.
– Сменить одежду князя, подать сменную одежду! – кричит один слуга другому.
Переодели князя в новые одежды и едут дальше.
А тут выставил князь ногу из паланкина. И уронил пролетный ястреб ему помет на сандалию.
– Сменить сандалии князю, – загремел старший кэрай.
– Запасные сандалии, подать запасные сандалии!- кричат слуги.
Переобули князя, едут дальше.
Захотелось князю посмотреть, какова погода.
Высунул он голову из паланкина и посмотрел на небо, и упал ястребиный помет ему прямо на лоб.
– Сменить голову князю! Скорее! – заорал старший кэрай.
– Запасную голову, подать запасную голову князя, – пробежало по рядам.
Принесли корзину с запасной головой и живо переменили князю голову. И снова чинно и важно поехал он дальше.
Перевод В. Марковой.
СТОЙКИЙ САМУРАЙ
Случилось как-то раз одному самураю заночевать в простой крестьянской хижине. Приготовил ему крестьянин постель и спрашивает:
– Не прикажет ли господин прикрыть его чем-нибудь на ночь?
Отвечает ему гордо самурай:
– Это вы, мужики, привыкли в тепле нежиться. А я – воин! Мне случалось ночевать под открытым небом в любую непогоду. Я ли стану бояться ночного холодка!
Под утро ударили заморозки. Проснулся самурай, зуб на зуб у него не попадает. Терпел он, терпел, не вытерпел и спрашивает:
– Хозяин, а хозяин! У тебя в доме мыши есть?
– Как не быть, водятся.
– А вы, мужики, моете на ночь лапки мышам?
– Нет, господин! Я про такой обычай никогда и не слыхивал.
– Ах, так! Тогда накрой меня поскорей чем-нибудь, чтоб мыши не запачкали моей шелковой одежды!
Перевод В. Марковой.
ДВА ЛЕНТЯЯ
Стоял знойный летний день. Лентяй из восточной деревни с самого раннего утра брел в западную деревню. К поясу ему привязали узелок с едой, чтобы он не проголодался в дороге.
Лентяй из западной деревни с самого раннего утра тащился в восточную деревню. На голову ему надели соломенную шляпу и, чтобы она не свалилась, подвязали шнурком под подбородком.
Когда оба они добрели кое-как до середины пути между восточной и западной деревней, солнце уже стояло высоко в небе и пекло немилосердно.
Тут лентяя из восточной деревни вдруг пробрал голод, да такой, что у него даже в глазах потемнело. Но ведь для того, чтобы поесть, надо развязать узелок, вынуть лепешку да еще в рот ее положить! Поневоле призадумаешься! Хлопотливое это дело, такое хлопотливое, что уж лучше остаться голодным.
Вдруг видит он: бредет навстречу ему по дороге человек в соломенной шляпе. Тащится, еле-еле ноги переставляет, а рот у него широко разинут.
«Эге, да он, бедный, видно, тоже проголодался! – подумал лентяй из восточной деревни. – Вон как широко рот разинул!»
Окликнул он прохожего:
– Эй, приятель, если ты голоден, я, так и быть, дам тебе половину моей лепешки. Только, будь добр, потрудись, отвяжи этот узелок от моего пояса, достань оттуда лепешку, разломи пополам и положи одну половинку мне в рот.
А лентяй из западной деревни ему отвечает:
– Хм, лучше сделаем вот что: затяни мне, пожалуйста, потуже шнурок под подбородком! А то с меня шляпа все время сваливается и приходится мне брести с разинутым ртом!
Перевод В. Марковой.
СОПЕРНИЦА В ЗЕРКАЛЕ
В старину, в далекую старину, восстали друг на друга два могучих рода: Минамото и Тайра. Род Минамото истребил своих врагов. Немногим из сторонников Тайра удалось спастись. Скрылись они в далеких северных горах и жили там, вдали от чужих глаз.
Когда же потомки их стали наконец появляться открыто среди людей, то были они несведущи в самых простых делах. Поэтому случалось с ними немало смешного.
Как-то раз один молодой человек из рода Тайра первый раз в своей жизни спустился в долину и попал в замковый город Кумамото. Там уже и следов былого не осталось. Но, проходя по одной из улиц, вдруг заметил он в лавке зеркал портрет своего умершего отца. Портрет был удивительно похож, но, как видно, нарисован давно, когда отец еще был молод.
– О, какая радость! Я снова вижу моего отца!
Не помня себя от счастья, молодой человек купил драгоценный портрет и бережно отнес домой. Дома он спрятал его в шкаф. Каждый день любовался он портретом, и тот улыбался ему, как живой.
Но скоро жена приметила, что муж часто подходит к шкафу, открывает его и подолгу чем-то любуется. Разобрало ее любопытство. Выдвинула она ящик из шкафа, взглянула – и ах! Оттуда глядит на нее какая-то красотка.