— Хорошо бы призрак был ненастоящий, — прошептал Джимми.

— Он и будет ненастоящий, — шепотом ответил Джеральд.

— И вообще, я не хочу, чтобы мне явился сэр Руперт с головой под мышкой, — гнул свое Джимми.

— Никто тебе и не явится. В лучшем случае ты увидишь, как его увидит наш миллионер. Мейбл загадала, чтобы его увидел мистер Джефферсон, а про нас она ничего не говорила. Скорее всего, ты проспишь всю ночь и ничего даже не заметишь. А сейчас закрой глаза, считай до миллиона и не глупи!

Однако, успокаивая младшего брата, Джеральд не забывал о некоторых особенностях кольца и его обладательницы. Едва Мейбл узнала от своей свежеподкрашеной тетушки, что мистер Джефферсон Д. Конвей проведет в парадной спальне эту ночь, она тут же схватилась за кольцо и пожелала, чтобы Сэр Руперт с его головой появился именно в парадной спальне.

Джимми закрыл глаза и начал считать до миллиона. Но он так и не успел досчитать до миллиона, потому что заснул. Брат его заснул тоже.

Их разбудил грохот револьвера и, прежде чем они открыли глаза, им приснилась залитая солнцем терраса и розовые лепестки, разлетевшиеся по прогретым на солнце белым плитам.

Они открыли глаза и увидели темную парадную спальню, шесть высоких свечей, и американца, успевшего напялить на себя рубашку и брюки и сжимавшего в руке еще дымящийся револьвер. Из двери туалетной комнаты выходила фигура в жилете и старинных панталонах, с плоенным воротничком вокруг шеи — но над этим воротничком не было головы! Голова выглядывала из подмышки — правой рукой в нарядном бархатном рукаве призрак бережно прижимал ее к себе. Голова изысканно-вежливо улыбалась. Мальчики, как это ни прискорбно, пронзительно завопили. Американец выстрелил снова. Пуля пробила сэра Руперта насквозь, но тот, не обращая на это ни малейшего внимания, продолжал плавно продвигаться вперед.

Внезапно все померкло у них перед глазами. Очнулись мальчики только утром. Серый утренний свет заглядывал в высокое окно, сильный дождь стучал по оконному стеклу. Американец исчез.

— Где мы?! — вскрикнул Джимми, резко садясь в кровати и запуская пальцы в всклокоченные волосы. — Ой, я все вспомнил! Как это было страшно! Знаешь, я по горло сыт этими чудесами с кольцом.

— Чепуха! — распушил хвост Джеральд. — Мне это даже понравилось. Я ни капельки не испугался. А ты?

— Конечно, нет! — ответил Джимми.

— Наш фокус удался, — решил Джеральд, услыхав от прислуги, что американец позавтракал спозаранку и первым же поездом отбыл в Лондон. — Он поехал продавать другие свои дома, чтобы переселиться сюда. Наконец-то от этого кольца будет хоть какая-то польза.

— Теперь-то вы поверите в наше кольцо, — заговорил Джимми, повстречав лорда Ядлинга в картинной галерее. — Это мы устроили так, что мистеру Джефферсон явилось привидение. Он сказал, что поселится в этом замке, если только увидит привидение, так что, само собой разумеется, мы позаботились об этом.

— Вот как? — переспросил лорд Ядлинг, и голос его прозвучал как-то странно. — Будьте уверены, я чрезвычайно вам обязан.

— Не стоит благодарности, — вежливо возразил Джимми. — Я так и думал, что вы обрадуетесь, да и он тоже.

— Быть может, вам интересно будет узнать, — проговорил лорд Ядлинг, поглубже засунув руки в карманы и глядя на Джимми сверху вниз, — что мистеру Джефферсону Д. Конвею ваш призрак понравился до такой степени, что он разбудил меня сегодня в шесть часов утра, дабы обсудить эту ситуацию.

— Замечательно! — воскликнул Джимми. — Что же он вам сказал?

— Насколько я могу припомнить, он сказал следующее, — все тем же странноватым голосом продолжал лорд Ядлинг: — «Милорд, этот ваш родительский домик просто первый класс. Честно говоря, это то, что я называю „удачным капиталовложением“. Роскошь прямо-таки княжеская, а так и вообще не хуже райского. Полагаю, ваши предки не жалели никаких затрат. Правильные были люди. Они все устроили как надо — каждая мелочь на своем месте и все такое прочее. Мне нравятся ваши ковры, и дубовые панели мне нравятся, а особенно потайная лестница. Но я полагаю, что ваши предки должны были подумать хорошенько и остановиться вовремя». На это я возразил, что, насколько мне известно, они как раз и остановились вовремя. «Нет уж, сэр», — гнул свое наш гость. — «Ваши предки взяли себе моду разгуливать по ночам, причем голова у них находится подмышкой, а не в подобающем ей месте. Будь здесь привидение, которое только вздыхает, или шуршит, или даже потихоньку крадется мимо, я бы выдержал это, и даже поблагодарил бы вас за него, и учел бы это в договоре об арендной плате. Но призрак, которого никакая пуля не берет! Я в него палю, а он знай себе ухмыляется, стоя передо мной с одной шеей — голова-то у него под мышкой, — а мальчишки вопят от страха и падают в обморок прямо в своих кроватках — нет уж, увольте! Я что хочу сказать — если в английской графской семье за высший тон считают иметь такие вот семейные призраки, то, благодарю вас, мне это не подходит!» После чего он уехал в Лондон с первым же поездом.

— Послушайте, — заикаясь выговорил Джимми. — Мне, правда, очень жаль, и, по-моему, мы вовсе не падали в обморок — во всяком случае, я не падал. И потом, мы думали, что все это будет как нельзя кстати. Не огорчайтесь — может быть, кто-нибудь еще и снимет у вас этот замок.

— У меня больше нет богатых знакомых, — сказал Лорд Ядлинг. — Мистер Конвей приехал днем раньше, чем собирался. Если бы не это, вы бы никогда не добрались до него. Не знаю, как вам это удалось, да и знать не хочу. Но это была глупая шутка.

Оба помолчали. Дождь бил в высокое окно.

— Послушайте, — произнес Джимми, и его круглая рожица озарилась новым замыслом и новой надеждой. — Послушайте, лорд Ядлинг, если у вас так плохи дела, то отчего бы вам не продать ваши драгоценности?

— Нет у меня никаких драгоценностей, и хватит ко мне приставать! — не выдержал наконец лорд Ядлинг и, повернувшись к Джимми спиной, хотел было уйти.

— Я имею в виду те драгоценности, которые хранятся в комнате с резными панелями и звездами на потолке, — настаивал Джимми, преследуя по пятам лорда Ядлинга.

— Нет там никаких драгоценностей, — оборвал его лорд. — А если вы опять заведете свою песенку начет кольца, то я вас предупреждаю, молодой человек: полегче. Я уже сыт этим по горло.

— И вовсе это не песенка про кольцо, — Джимми решил не обижаться, поскольку все-таки чувствовал себя виноватым. — Там, в этой комнате, сплошные полки, а на них лежат самые прекрасные семейные драгоценности, какие я только видел на свете. Вы продадите их, и…

— О, нет! — воскликнула мадемуазель, появляясь в дверях галереи. Сегодня она была прекрасна и величественна, словно старинный портрет герцогини. — Вы не продадите семейные драгоценности.

— Да нет у меня никаких драгоценностей, — ответил лорд Ядлинг, поспешно подходя к ней. — Как давно я вас жду!

— Как же, нету! — выскочила из-за спины мадемуазель Мейбл. — Пойдемте с нами — сами увидите!

— Давайте посмотрим, что они хотят нам показать, — потребовала мадемуазель, поскольку лорд Ядлинг по-прежнему не двигался с места. — По крайней мере, это будет занятно.

— Еще как занятно! — подтвердил Джимми.

И они пошли — Мейбл и Джимми впереди, а за ними, держась за руки, шли лорд Ядлинг и мадемуазель.

— Лучше нам держаться за руки, — пояснил лорд Ядлинг. — Раз уж этих детей выпустили на волю, то лучше быть готовым к любым неожиданностям.

Сколь занятно было бы попытаться передать чувства и мысли лорда Ядлинга, когда тот проходил вслед за Мейбл по залам своего старинного замка, но вся беда в том, что я не знаю и не имею никакой возможности узнать что же он думал в эти минуты. Что-то он, конечно, думал: наверное, он был слегка озадачен и удивлен, и, наверное, ему порой хотелось ущипнуть самого себя, чтобы проверить, не снится ли ему все это. Может быть, в голове у него поочередно всплывало два вопроса: «Не сошли ли они с ума?» и «Не сошел ли я сам с ума?» — но он не знал, каким вопросом заняться в первую очередь, да и как ответить на каждый из них. Ему было ясно, что дети на самом деле верят во все эти причудливые истории. К тому же его желание относительно мадемуазель и впрямь исполнилось, а тут еще появился этот призрак. Наверное, он думал, что… Нет, бесполезно, я просто не имею понятия, о чем он думал на самом деле, а потому мы с вами никогда не узнаем об этом.

Нет у меня никакого ключика и к мыслям мадемуазель. Мне известно только, что она была очень счастлива — но об этом легко догадался бы каждый, кто заглянул бы ей в глаза. Пожалуй, как раз сейчас можно на минутку прерваться чтобы пояснить: ее опекун, отправив мадемуазель в монастырь с тем, чтобы нищий лорд не мог овладеть ее состоянием, решил окончательно обезопасить это состояние, удрав с ним в Южную Америку. Поэтому, «оставшись без средств к существованию», мадемуазель вынуждена была искать работу. Она стала гувернанткой и, когда предоставилась такая возможность, выбрала себе место возле Ядлинг-Тауэрса. Она хотела еще раз повстречаться с лордом Ядлингом, хотя и решила, что он разлюбил ее и покинул навсегда. И вот теперь они встретились. Наверное, она думала именно об этом, когда они шли по его дому, и ее рука покоилась в его руке. Но окончательно поручиться за это я не могу.