Солдаты приняли наше капитанство с присущим им хладнокровием. Хуже стало, когда Максимус увел половину легионов и нам некем было заполнять опустевшие башни, когда народ возроптал на упадок торговли. Если бы не Пертинакс, я не справился бы с нарастающим негодованием. Пиктов я не боялся, но Алло предупредил меня об угрозе со стороны Крылатых Шлемов. Они готовились атаковать Стену с моря, тем самым продемонстрировав пиктам нашу слабость. Я приказал переместить наши лучшие войска на концы Стены, а по береговой линии поставить катапульты как можно скорее. Крылатые Шлемы имели привычку нападать перед снежными бурями. Невыносимо было часами сражаться на песчаном берегу с леденящим снежным ветром.

В начале весны Крылатые Шлемы возобновили атаки с моря. Мы сутки напролет осыпали их камнями, прежде чем признать себя победителями. Тогда только я заметил плывущего к берегу человека. Когда волной его выбросило к моим ногам и враг поднялся, я, сам не коротышка, увидел, что он на голову выше меня. «Что меня ждет?» – поинтересовался он. «Свобода, – сжалился я. – Ты волен остаться или уйти». В море показался последний уцелевший корабль Крылатых Шлемов. Я отдал приказ не стрелять, и юноша поплыл к своим.

Через месяц Алло вручил мне массивное ожерелье из золота и кораллов – это был дар Амала, того самого, кого я пощадил на берегу. Кроме подарка он передал мне ценные сведения: выходило, что император снискал себе такую славу победами в Галлии, что Крылатые Шлемы ищут его дружбы. Точнее, дружбы его верных слуг. Крылатые Шлемы хотели, чтобы Пертинакс и я выступили на их стороне. «За неимением солдат придется вести переговоры, – подытожил Пертинакс. – Алло выступит посредником». Алло убедил Крылатых Шлемов, что мы не нападем на них, если они будут отвечать нам тем же.

Стену обороняло всего пару тысяч солдат, и я в письмах молил Максимуса вернуть мне хоть одну когорту из моих старых северобританских частей. Но император бросил все силы на достижение новых побед в Галлии. Потом выяснилось, что Максимус наголову разбил и казнил императора Галлии Грациана. Я опять взял перо и облек в письменную форму свой крик о помощи, посчитав, что Максимус одержал окончательную победу. В ответном письме я прочел: «Я наконец справился с этим щенком Грацианом и оставил все мечты. Если Феодосии, император Рима, не прикончит меня, я по-прежнему буду императором Галлии и Британии. Вы же, друзья мои, получите любое число воинов. Нынче не имею возможности послать ни одного…» Он не лгал. А потом он сообщил, что собирается выступить на Феодосия. Я читал: «Дайте мне еще год, и я разделаюсь с Феодосием. Ты, Парнезий, станешь императором Британии, а Пертинакс – Галлии. И умоляю: не верьте слухам о моем недуге. Триумф в Риме прибавит мне лет жизни. Передай Пертинаксу, что я виделся с его ныне покойным дядей и он получил по заслугам. Мать Пертинакса я перевез в Никею».

Из этого письма мы поняли, что Максимус – труп, как и мы, его верные слуги. Тот день стал точкой отсчета, мы ожидали лишь дурных вестей.

Как-то на рассвете на восточном берегу мы нашли умирающего от холода легионера, привязанного к выломанным корабельным доскам. Он приоткрыл глаза и слабеющим голосом повторял: «Его больше нет! Я вез послания. Крылатые Шлемы пустили корабль на дно». Алло скорбно приветствовал нас перед конюшнями: «Это случилось в шатре на морском берегу. Феодосии велел отрубить Максимусу голову. Максимус отправил вам предсмертную записку, но Крылатые Шлемы атаковали корабль… В том нет моей вины, но я не в силах дольше обуздывать своих людей!» «Вот бы и мы могли так сказать о своих, – рассмеялся Пертинакс. – Но, к счастью, у них выхода нет». – «Как вы поступите? – поинтересовался Алло. – У меня для вас предложение от Крылатых Шлемов: присоединяйтесь к ним, чтобы вместе направиться в Британию чинить разбои». – «К сожалению, – ответил Пертинакс, – но мы – последний оплот обратного». – «Вернись я с таким ответом, я погибну, – разоткровенничался Алло. – Я ведь клялся, что вы станете под знамена Крылатых Шлемов в случае поражения Максимуса». – «Увы, несчастный варвар, – подтрунивал Пертинакс. – Ты продал нам столько добрых скакунов, что едва ли мы уступим тебя твоим друзьям. Лучше мы тебя свяжем и не отпустим, будь ты тысячу раз посол». «Это разумно!» – Алло протянул нам поводья. Мы скрутили его, но, из уважения к почтенному возрасту, не крепко.

Мы привели в боевую готовность все легионы, поведали офицерам о гибели Максимуса и об угрозе со стороны Крылатых Шлемов. Мы вселили в них веру, что Феодосии во имя Британии пошлет нам помощь, а потому мы должны стоять до последней капли крови. Через три дня нас посетили семь вождей и старейшин Крылатых Шлемов. Амал, а он был в числе прочих, улыбнулся, заметив, что я ношу ожерелье. Мы достойно приняли посольство, вывели связанного Алло, которого Крылатые Шлемы списали со счетов и не слишком бы огорчились, найдя его мертвым. Послы утверждали, что Риму конец и мы должны пополнить их ряды. Мне сулили всю Южную Британию… «Не спешите, – остановил я. – Стену не сдам. Докажите, что моего главнокомандующего больше нет». – «Этого хватит?» – Амал протянул послание, скрепленное печатью Максимуса. Тогда Пертинакс прочел вслух письмо, с которым я с того дня не расстаюсь.

Парнезий извлек из-за пазухи покрытый пятнами древний пергамент и срывающимся голосом начал читать:

– «Парнезию и Пертинаксу, славным Капитанам Стены, шлет Максимус, бывший император Галлии и Британии, нынешний заключенный, ждущий исполнения приговора в лагере Феодосия, свое последнее здравствуй и прощай. Палач вот-вот обнажит свой меч, чтобы предать меня такой же смерти, какую я уготовал Грациану. Посему я, ваш Генерал и Император, освобождаю вас от обязанности служить мне! Вы подарили мне те три года, которые я от вас потребовал. И если я потратил их впустую, не обессудьте. Моему существованию подходит конец, но Рим недаром зовется вечным! Если бы все сложилось удачно, я послал бы вам три легиона. Помните меня, ибо мы боролись вместе. Прощайте!» Таково было предсмертное письмо моего императора.

Дан и Юна уловили хруст пергамента, который Парнезий бережно спрятал у себя на груди, прежде чем продолжить свой рассказ:

– «Максимус дал вам отставку, – молвил один из старейшин. – Вы можете стать одними из нас!» – «Покорнейше благодарим, – поклонился Пертинакс и махнул в сторону катапульты. «Не нужно быть пророком, – смекнул старейшина, – чтобы понять, что Стена нам достанется нелегко». – «Сожалею», – сказал Пертинакс и налил им лучшего из наших вин. Они выпили, замочив рыжие бороды, и встали, чтобы откланяться. Амал улыбнулся: «Любопытно, кто из нас пойдет на корм волкам и акулам до первых паводков?» «А тебе не любопытно, что может прислать Феодосии?» – обронил я напоследок. Старый Алло немного задержался. «Поглядите, – засуетился он, – для них я не ценнее собаки. Стоит мне открыть им наши секретные тропинки через болота, и они избавятся от меня, как от шелудивого пса». «Ты бы не торопился показывать им эти тропинки, – предостерег Пертинакс, – сначала убедись, что Риму не спасти Стену».

Так Стену настигла война. На первых порах Крылатые Шлемы атаковали традционно с моря, а мы традиционно отражали натиск с берега катапультами! Но однажды Крылатые Шлемы подошли с двух концов Стены. Я отправил гонцов на юг с целью разузнать о возможных новостях из Британии, но никто из них не вернулся.

К концу второго месяца война достигла своего пика. Два месяца и семнадцать дней мы не сдавали оборону, прижатые практически со всех сторон к центральной башне. Алло периодически тайно передавал нам, что грядет помощь. Наша вера угасла, но для наших солдат это было неплохим стимулом.

Развязка наступила быстро. Мы сражались словно во сне, как вдруг Крылатые Шлемы оставили нас в покое. Как-то утром проснувшись, я заметил, что башни наводнены незнакомыми солдатами. Мы с Пертинаксом потянулись за оружием. «Как? – воскликнул какой-то рыцарь в сияющих доспехах. – Вы поднимаете оружие на Феодосия? Оглянитесь!» Мы обратили взоры на север. Снег был алый от крови, но Крылатых Шлемов и след простыл. На юге снег был девственно чист, и мы увидели Орлов, стоящих там лагерем двух легионов. На востоке и западе кипел бой, но центральную башню окутывало спокойствие. «Вы выполнили свой долг, – сказал рыцарь. – Где я могу найти Капитанов Стены?» Мы признались, что он нас уже нашел. «Но Максимус твердил, что они почти дети! – запротестовал рыцарь. – Вы же белоголовые старцы». – «Детьми мы были три года назад, – уточнил Пертинакс. – Как сложится дальнейшая наша судьба, о юноша?» – «Называйте меня Амброзии, я секретарь императора, – представился тот. – Предъявите предсмертную записку Максимуса, чтобы у меня не было причин не доверять вам». Я вытащил пергамент из-за пазухи. Прочтя, Амброзии салютовал нам. «Вы сами решаете свою судьбу, – начал он. – Изъявите желание служить Феодосию – он даст вам легион. Захотите разъехаться по домам, он отпустит вас с почетом». «Я бы принял ванну, поел и выпил, не отказался бы от бритвы, мыла и благовоний», – улыбнулся Пертинакс. «Теперь я узнаю в тебе мальчишку, – молвил Амброзии. – А как на твой счет?» Он обращался ко мне. «Феодосии не сделал нам ничего плохого, – ответил я, – но на войне полностью проявить себя ты способен один лишь раз». – «Согласен, – кивнул Амброзии. – Максимус так и говорил Феодосию, что вы ни при каких обстоятельствах не останетесь на службе. Что ж, императору не повезло». «Рим послужит ему утешением, – изрек Пертинакс. – Отпусти нас по домам и избавь от необходимости терпеть этот запах – запах крови…» Но триумф нам все-таки устроили.