Итак, людоед как всегда спал. Он только что уписал смачного мальчонку Беппино по прозвищу Непутёвый, ученика третьего класса, который в то утро прогуливал школу.

Тут в окно впорхнула ворона, подлетела к постели людоеда и принялась усердно клевать его нос.

— Ты что, совсем озверела? — рявкнул Тролль, не открывая глаз.

— Посетители, мой господин, к вам посетители, — прокаркала ворона.

— Проклятье! Поспать спокойно не дадут! — пробурчал людоед, соскочив с кровати.

Кто же показался на ведущей к замку дороге, вырубленной в отвесной скале? Путники, дети, охотники или ещё какая лакомая добыча? Нет! Это был запыхавшийся профессор Де Амброзиус собственной персоной.

— Эй, дохляк! — гаркнул людоед, знавший его не первый год. — Какая нелёгкая тебя принесла?

— Подъём, Тролль! — выкрикнул волшебник, подойдя к окну. — Медведи идут!

— Так, так, — отвечал людоед. — Медвежатина — мяско что надо. Слегка жестковато, зато вкуснота: ел бы да ел. А сколько их там, парочка?

— Какое там, — усмехнулся чародей. — Поболе будет.

— Ну что, десяток? То-то мой Котик набьёт животик!

— Бери больше, — Де Амброзиус против обыкновения рассмеялся. — Увидишь, какая тёплая компания!

— Ты можешь внятно ответить, чёртов колдун? — взревел людоед так, что задрожали горы. — Ну же, сколько их?

— Целый отряд, если хочешь знать. Сотни две-три. И у них к тебе дельце.

— Чёрт бы их подрал! — вырвалось у Тролля. Наконец-то его проняло. — Как же нам быть?

— А ты выпусти Котищу! Открой клетку. Дальше уже его дело.

Выпустить Котищу? Только его потом и видели. Хотя придумано отменно.

Времени было в обрез. Внизу, при входе в ущелье, там, где дорога начинала взбираться в гору, протянулась длинная цепочка чёрных точек. И не было ей конца.

Тролль спустился во двор и открыл клетку.

Стоял чудесный денёк. Пыхтя, медведи бодро шагали в гору. Внезапно солнечный свет померк, как будто надвинулась буря.

Медведи посмотрели вверх.

Боже правый! Нет, это была не буря. Это была тень Котищи-Страшилищи. Он летел вниз по скалам.

Ничего подобного медведи ещё не видывали. Кто-то из них стал звать на помощь, кто-то задал стрекача, кто-то попытался забиться в расщелины, кто-то принялся стрелять — да что толку. Кто-то в отчаянии кинулся в пропасть, не желая стать добычей небывалого чудища.

И только один медведь, по прозвищу Удалец, не растерялся. Был он из простых медведей и считался в медвежьем племени дурачком. Может, потому что он был туговат на ухо. На сей раз прислушиваться не было нужды. Увидев, как Страшилище губит его собратьев, Удалец выхватил из мешка самую настоящую бомбу, захваченную в сражении с Эрцгерцогом. Он крепко зажал её в лапах и пустился прямиком в пасть к чудовищу.

— Ты куда, сумасшедший? — крикнули ему.

Но Удалец смело шёл на верную смерть.

Котище даже не стал цапать храбреца своими когтищами. Он просто целиком проглотил его, когда тот оказался под самым его носом. Удалец так и полетел кубарем в Котищево брюхо. Скатившись на самое дно, он запалил фитиль бомбы.

Ослепительно сверкнула вспышка, повалил чёрный дым, раздался душераздирающий кошачий визг. На мгновение всё смешалось. Когда же чёрное облако развеялось, медведи заплясали и запели, не помня себя от радости.

На дне глубокого ущелья с разорванным брюхом лежал Котище-Страшилище. Чуть поодаль, весь обгоревший, в синяках и царапинах — бесстрашный медведь Удалец, принёсший себя в жертву ради товарищей. Взрывом его выбросило из утробы Котищи. По счастью, он плюхнулся в большущую лужу. Вода смягчила падение и затушила горящую шкуру Удальца. Вот он поднялся и даже сам может идти. Ура!

Тут один из медведей стал звать:

— Тони, Тони, сыночек, где ты?

Это Царь Леонций мчится к проклятому замку, надеясь отыскать сына. Вот он уже во дворе, рыщет по залам. Ни души. Людоед с чародеем скрылись в горах. Никаких следов похищенного медвежонка. Кругом пусто и тихо.

Столько стараний, и всё зря. Столько напрасных жертв. Эх, лучше бы не тешить себя пустыми надеждами.

У самого въезда в столицу стояла большая Пеликанья Крепость. Такая крепость, что крепче в те времена и не было. Через неё дорога вела в город. Если тяжёлые, кованые железом ворота крепости были закрыты, в город было не войти. Целые армии месяцами пытались взять крепость, расположившись биваком на подступах к столице. Они обстреливали стены крепости из пушек, да что проку? Устав и отчаявшись, осаждавшие смирялись и отступали.

Сейчас за стенами крепости, как у Христа за пазухой, укрывался Эрцгерцог. Эка невидаль, медведи! Пусть только сунутся, вот будет потеха. Град пуль и снарядов посыплется на их шкуры. Часовые с ружьями на плечах расхаживали взад-вперёд по крепостным стенам.

— Гляди в оба! Гляди в оба! — выкрикивали они друг другу каждые полчаса. Всё было спокойно.

Тем временем медведи шли по долине. Они распевали свои нехитрые песни и думали, что все битвы уже позади. Медведям казалось, будто ворота большого города сами распахнутся перед ними, и горожане выйдут им навстречу с лепёшками и медовыми плошками. Как не угостить таких славных зверушек! И почему бы людям сразу с ними не подружиться?

Однажды под вечер на горизонте показались башни и серебряные купола большого города. Они были ярко освещены. Видны были белые дворцы и восхитительные сады. Но перед городом неприступной скалой вставали устрашающие крепостные стены. С угловой башни медведей заметил часовой.

— Стой, кто идёт! — громко окрикнул он.

Однако медведи продолжали свой марш. Тогда часовой выстрелил. Пуля попала в лапу трёхлетнему медвежонку. Он повалился на пыльную дорогу. Всё войско остановилось, слегка оробев от неожиданности. Вожаки собрались на совет.

Смелей, медведи. Осталось преодолеть самое последнее препятствие, и всё будет кончено. После взятия крепости их ждут еда, питьё и развлечения. Быть может, в городе отыщется и сынишка Царя Леонция, медвежонок, похищенный в горах двумя охотниками. Завтра днём начнётся бой. А к вечеру будет одержана победа.

Крепостные стены высоки и крепки, как двадцать обычных стен. Сотни вооружённых до зубов воинов зорко охраняют крепость на гребне бастионов. Пушки выставили из бойниц чёрные жерла. Вечно скупой Эрцгерцог раздал солдатам для поднятия духа бочки с вином и прочим хмельным зельем. Ничего подобного отродясь не бывало. Даже в дни всеобщих праздников.

В шесть часов утра трубачи с одной и другой стороны подали сигнал. Медведи грянули свои боевые гимны и бросились на штурм. С берданками и саблями на каменные бастионы и железные ворота, спросите вы? Сверху доносился треск выстрелов, орудия изрыгали пламя и дым, слышались вопли, точно наступал конец света. С самой верхушки крепости на медведей летели огромные каменные глыбы.

— Вперёд, вперёд, мои храбрецы! — подбадривал своё войско Царь Леонций.

Но призывами делу не поможешь. Медведи были внизу, а защитники крепости наверху. Один за другим лучшие воины падали вокруг Царя замертво. Прославленных горных медведей полегло видимо-невидимо. Царь Леонций не знал, что и делать. Медведи цеплялись когтями за щели в крепостной кладке, пытаясь вскарабкаться по кромке стены. Они влезали кто на десять, кто на пятнадцать метров — пока их не сражали смертоносные пули.

Штурм грозил закончиться полным провалом.

Почему же тогда на картинке медведи забрались на самый верх крепостных стен, а иные даже залезли на крышу крепостной башни, ещё выше, чем солдаты Эрцгерцога? Ведь на картинке нарисовано всё, как было. Почему медведи как будто побеждают? Это что, шутка?

Вовсе нет. Всё очень просто. Прошло целых семь дней. После первого штурма медведи были отброшены назад с большими потерями. Они начали готовиться ко второму приступу. Один старый медведь по кличке Умелец был горазд придумывать всякие разные механизмы. Пришёл он к Царю и говорит: