«Уважаемый господин Димпфельмозер!
В свой смертный час я доверяю бутылочной почте одну тайну. Все богатства в деньгах и золоте, которые в продолжение своей долгой жизни я жадно копил, лежат нынче зарытыми в пожарном депо нашего городка. Вам поручается обеспечить их полицейскую сохранность и распределить их среди бедных людей. В противном случае я не нацду в могиле успокоения.
Желающий остаться неизвестным, однако кающийся
Грешник.
Принять во внимание: сокровище заколдовано. Изымать его следует в полнолуние, иначе ничего не получится».
Хотценплотц протер глаза и ущипнул себя за нос. Никакого сомнения, это ему не снилось!
Известие о ценном золотом кладе в пожарном депо заставило его на некоторое время забыть обо всем на свете. Касперль и Сеппель воспользовались этим и бросились наутек. Хотценплотц заметил это слишком поздно.
— Стойте! — закричал он им вдогонку. — Остановитесь, разрази вас гром, остановитесь!
Для выстрела из перцового пистолета было уже слишком далеко, а бежать за ними он не захотел. К чему? На сей раз ему было не до Касперля с Сеппелем. В один миг он получил то, что было в тысячу раз важнее.
«Но можно ли верить тому, что здесь написано?» — размышлял он.
А почему, собственно говоря, не верить этому? Бутылка ведь как-никак была запечатана.
Он скрутил письмо в трубочку и сунул его в карман штанов.
«Я должен основательно разобраться с этим зарытым кладом, — решил он. — При помощи ключа от пожарного депо мне это труда не составит. Кроме того, у нас сегодня полнолуние, и это большая удача».
То, что ему отныне надлежало поступать в высшей степени осторожно, разумелось само собой.
Он намеревался дать себе достаточно времени и тщательно разведать окрестности пожарного депо. «Осторожность прежде всего, — думал он. — Если мне повезет, то завтра я стану богатым человеком и смогу позволить себе бросить разбойное ремесло. Будем надеяться, что ничего не помешает!»
Тридцать шесть пуговиц
Касперль и Сеппель были довольны, ибо с Хотценплотцем все получилось как надо. Они не сомневались, что он клюнул на их удочку с бутылочной почтой.
Вечером они попросили бабушку закрыть их в пожарном депо на замок. Это было необходимо, поскольку депо запиралось только снаружи. Бабушка вынула ключ и пожелала им удачи.
— Смотрите в оба, чтоб не дать маху! Этот человек готов на все. Не будь ваш план столь хорош, основания для опасений действительно нашлись бы.
Тем не менее, бабушка боялась за них, даже если и не подавала виду. Чтобы переключиться на другие мысли, она по дороге домой завернула в гости к живущей по соседству госпоже Бэнш. Госпожа Бэнш угостила ее чаем с леденцами. Затем обе дамы пустились в разговоры, и так как они по большей части говорили одновременно, ни той ни другой не было скучно. Время пролетело незаметно, и когда бабушка отправилась наконец дальше, было уже довольно поздно.
В гостиной ее дома горел свет. Господин старший вахмистр Димпфельмозер сидел на диване. Он завернулся в одеяло и выглядел не особенно счастливым.
— Где же вы пропадали так долго, черт побери!
— А в чем дело? — спросила бабушка.
— А дело в том, что я уже давно мог бы быть на службе, если бы из пожарного депо вы направились прямиком домой! Вот — полюбуйтесь!
На комоде рядом с диваном лежал второй мундир, свежевычищенный и отутюженный.
— Едва вы ушли, — сказал Димпфельмозер, — как в дверь позвонили, и на пороге оказался мальчик-ученик из химчистки с пакетом под мышкой. Низкий-де поклон от шефа, и поскольку дело касалось меня, они поработали сверхурочно.
— Ну, вот видите! — воскликнула бабушка. — Превосходно! Теперь вы понимаете, что можно всего достигнуть, если поддать людям немного жару. Но не могу взять в толк, зачем вы до сих пор рассиживаете здесь полуголый? Почему вы еще не одеты?
Господин Димпфельмозер грустно посмотрел на нее.
— Пуговицы! — проговорил он, пожимая плечами. — Они их все в химчистке обрезали. — Он указал на бумажный пакетик рядом с мундиром. — Я бы уже давно их пришил, если бы знал, где вы держите швейные принадлежности…
Бабушка принесла подушечку для иголок, наперсток и катушку суровых черных ниток. Затею она пришила господину Димпфельмозеру пуговицы на мундир, все тридцать шесть. Сперва пуговицы на брюки, потом пуговицы на китель: на полочку, на карманы, на рукава, на воротник и погоны. Это потребовало достаточно много времени, потому что бабушка неряшливую работу ни во что не ставила.
— Я пришиваю так быстро, как умею, и так основательно, как могу, — сказала она. — Быстрее при всем желании не получится.
Наконец тридцать шестая пуговица заняла место, ей предназначенное. Господин Димпфельмозер облегченно вздохнул. Он в два счета облачился в мундир. Надел каску и пристегнул саблю.
— Бабушка, — сказал он, покручивая усы, — вы даже представить себе не можете, как я вам признателен! Наконец-то снова чувствуешь себя человеком. А теперь, не теряя ни секунды, в пожарное депо! Надо надеяться, что Касперль и Сеппель не допустили там никакого промаха, ибо поимка разбойников — это, как известно, не детские игры!
Размашистым шагом он вышел из комнаты. Возле входной двери он уселся на свой велосипед, и собрался было уехать, когда из дома выбежала бабушка.
— Господин старший вахмистр! — крикнула она. — Господин старший вахмистр!
— Что еще случилось? Вы же видите, что я тороплюсь!
— Но ключ, господин старший вахмистр! Вы разве не собираетесь взять с собой ключ?
— Какой, разрази меня гром, ключ?
— Ключ от пожарного депо!
— Почему же вы вовремя не сказали мне этого? Давайте сюда, давайте сюда! Каждая секунда на счету, до свидания!
Бабушка постояла у дверей дома и дождалась, пока красный огонек на заднем крыле велосипеда не растворился в ночной тьме.
«Для меня огромное успокоение, что он поспешил на помощь Касперлю и Сеппелю», — подумала она.
Добро пожаловать!
В пожарном депо царила абсолютная темнота. Касперль занял позицию на внутренней стороне ворот справа, а Сеппель — слева, каждый из них был вооружен кочергой.
— Придет ли Хотценплотц? — в сто пятьдесят седьмой раз спросил Сеппель, и Касперль ответил!
— Непременно! Или ты думаешь, что он упустит зарытый клад?
Сеппель захихикал украдкой.
— Жаль только, что внутри здесь так темно! Хотелось бы увидеть его глупую физиономию, когда мы дадим ему по башке кочергой…
— Тсс! — взволнованно перебил его Касперль. — Снаружи кто-то идет.
Они услышали, как кто-то проехал по Рыночной площади и прислонил велосипед к стене.
Хотценплотц — на велосипеде?
— Он наверняка слямзил его, — прошептал Касперль.
Потом раздался стук в ворота.
— Вы еще внутри? — негромко спросил чей-то голос.
Касперль и Сеппель сидели тихо как мышки. Не такие уж они дураки, чтобы клюнуть на удочку Хотценплотца.
— Почему вы ничего не отвечаете? Это я, Димпфельмозер! Подождите, я сейчас зайду к вам…
«Только сунься! — подумал Касперль. — Тебе, похоже, еще невдомек, что старший вахмистр Димпфельмозер со вчерашнего обеда лежит в постели у нас дома!»
Снаружи вставили в замок ключ и дважды провернули.
Касперль и Сеппель подняли свое оружие и затаили дыхание.
Ворота осторожно открылись, и кто-то просунул внутрь голову. В свете луны они решили, что это определенно Хотценплотц. Как и следовало ожидать, на нем был полицейский мундир и каска господина старшего вахмистра Димпфельмозера.
— Добро пожаловать!
Касперль нанес ему удар кочергой по каске. Сеппель довершил остальное.
— Так, вроде бы порядок!
— А что теперь?
— Теперь вытряхнем его из мундира и свяжем шлангом!
Пленник лежал, уткнув нос в землю, и не шевелился. С помощью Сеппеля Касперль снял с него мундир. Вкупе с ботинками и носками, что сам мо собой разумелось. Затем они с ног до головы замотали его пожарным шлангом и нахлобучили на голову пустое ведро.
— Ему не должно быть ни капельки лучше, чем было старшему вахмистру Димпфельмозеру! — провозгласил Касперль, и Сеппель согласился:
— Конечно, не должно!
Ворота пожарного депо стояли открытыми, сияние луны лилось внутрь и светило им. Касперль и Сеппель отволокли своего пленника в самый дальний угол помещения, точно на то самое место между стеной и пожарной машиной, где давеча лежал господин Димпфельмозер.
— Без посторонней помощи он никуда отсюда не денется, — рассудил Касперль. — Я с украденной одеждой мигом слетаю сейчас домой, а ты оставайся здесь на страже.