Забрать у Ветроногого книгу и спуститься вниз – на площадь, к троллям – вот что намеревался он сделать… Громкий треск разорвавшегося крыла вызвал одобрительный гул в толпе. И радостную улыбку на лице короля Эля.

Ах, мальчишка!.. Уморт перевернулся в воздухе и с грохотом покатился по крыше.

Лицо мага потемнело. Теперь уже не было надежды слететь с крыши вместе с книгой. Оставалось только ждать помощи от троллей. Грохот, который великаны производили на нижних этажах цветочного дворца, услаждал слух.

…День клонился к вечеру. Небо темнело. Сквозь тучи замерцал месяц. А эльфы всё бились, упрямо скрещивая мечи.

Улыбка сошла с усталого лица Изри. Но, стиснув зубы, он всё же продолжал драться из последних сил. Уморт уже второй раз ткнул его остриём меча, на этот раз – в бедро. За спиной нетерпеливо дожидался своей очереди Родерик.

Всё же дело продвигалось. Волшебника вместе со спрятавшейся за его спиной куклой теснили к стене. Спереди и с боков их окружали эльфы.

Уморт оглянулся. И тотчас же заметил на верхушке одной из башенок Тома. Обняв скрипку, мальчик не отрывал глаз от дерущихся. Добраться до него не было никакой возможности: по приказу короля Эля эльфы окружили башенку тройным кольцом.

Чёрная непроглядная ночь стояла над городом. Не было видно ни единой звезды. Только факелы на крыше освещали место битвы, выхватывая из темноты напряжённые лица собравшихся здесь очевидцев великой битвы.

Уморт бился без остановки, не успевая даже стирать пот, струившийся по лицу, и то и дело тревожно оглядывался на Ветроногого – верного хранителя книги – прижавшегося к стене за его спиной. Отступать было уже совсем некуда. Толпа вооружённых эльфов окружала волшебника и его фаворита со всех сторон, загнав их в угол между двумя башенками.

Надежда на троллей иссякла. Если бы можно было вызвать новых… Но свистка у него уже не было. А те великаны, что бродили сейчас по дворцу, осаждались такой тьмой эльфов, что нечего было и надеяться, что хоть кому-то из них удастся добраться до крыши.

Рука мага, державшая меч, страшно устала. Изри был, правда, тоже на последнем издыхании, но это особо не радовало – вокруг стояла целая толпа желающих его заменить. Вон, Родерик, например, следит горящими глазами… уже который час.

Волшебник понимал, что дело его проиграно. Проиграно… но не совсем. Обернувшись к Ветроногому, он метнул в него красноречивый взгляд.

Паяц понимал своего господина без слов. Он молча кинул книгу на пол перед собой. Маг одобрительно кивнул и, подскочив к стене, сорвал с неё горящий факел.

…Миг – и факел полетел в книгу.

Толпа ахнула… Волшебная книга запылала в огне.

До эльфов не сразу дошло, что происходит. А маг, словно обретя второе дыхание, продолжал яростно биться, защищая горящую книгу.

Первым застонал король Эль, схватившись за голову. Книга уже догорала, когда эльфы наконец осознали, что случилось.

Да, теперь Уморт уже не мог передать свой магический дар наследнику. Но и не терял свой. Увы, мелодия не прозвучала.

Тяжело дыша, Изри припал на одно колено. Уморт остановился и устало отёр пот со лба.

– Всё, Эль, – улыбнулся он мрачно, – можешь трепетать – у тебя есть все причины. – Маг тяжело перевёл дыхание. – Я никогда не прощу вам этого. Можешь не утруждаться и не ползать передо мной на коленях. Я превращу вашу долину в такой же пепел, как этот. – Он пнул сапогом горячий пепел, оставшийся от книги.

В жутком молчании застыли вокруг чёрного мага эльфы: бледный как полотно король Эль, скорчившийся на полу измученный Изри, Родерик, всё ещё нетерпеливо постукивающий об пол мечом… Стрелки опустили свои луки… Никто больше не смел выступить против великого волшебника.

Уморт не обращал на них никакого внимания. Он устало прислонился к стене и, прикрыв глаза, наслаждался отдыхом.

В глухой ночной тишине потонули все звуки. Не слышно было даже шороха травы.

И вдруг…

Беспросветную тьму вдруг прорезали звуки скрипки.

Пронзительные, переливающиеся, то прямые, как стрелы, то кудрявые, как волосы эльфины, звуки летели сквозь темноту – над головами эльфов, над башнями дворца, над верхушками деревьев… Они кружились, как бабочки, между цветочными домиками спящих эльфов, заглядывали в дупла кобольдов, гладили по головкам уснувших птиц и даже окунались в воды холодных озёр…

Волосы на голове у мага встали дыбом. Кровь застыла в жилах. Не в силах шевельнуть ни единым членом, он стоял у стены, напряжённо прислушиваясь к волшебным звукам скрипки.

Музыка доносилась с башенки, где сидел Том. Взоры всех эльфов обратились к мальчику.

Том сидел на самой верхушке башни. Глаза его были закрыты. Придерживая скрипку у подбородка, он плавно водил смычком по струнам с уверенностью хорошего музыканта. Те дни, что он провёл во дворце, перелистывая ноты, не прошли даром. Мальчик хорошо запомнил мелодию наизусть. И теперь, сосредоточено закрыв глаза, воспроизводил её по памяти.

Звуки волшебной музыки лились всё дальше и дальше – над цветочными холмами, над густыми лесами, над широкими озёрами и горными вершинами. Они какими-то странными путями добрались до самых глухих уголков Цауберляндии, окутав всё таинственной дымкой. …А потом тихо растаяли в лучах восходящего солнца.

Когда стихли последние звуки скрипки, эльфы обратили свои взоры на бывшего чёрного мага. Тот стоял, не шевелясь, глядя перед собой невидящим взором. Первые лучи солнца озарили его бледное лицо. Теперь это был обычный эльф – сухощавый, в чёрном камзоле, с изодранными крыльями за спиной и с выражением бесконечной усталости на лице.

Наконец он поднял глаза и медленно обвёл взглядом собравшуюся вокруг публику. Нет, взор его не потух, глаза по-прежнему сверкали. На какой-то миг эльфов даже взяло сомнение: да вправду ли он потерял свою силу? Стоявшие в первых рядах боязливо попятились.

Маг мрачно улыбнулся.

– Что ж, – сказал он тихо, – можете радоваться… и веселиться от души. Только не думайте… что веселье ваше будет длиться бесконечно. Пройдёт день… и его сменит ночь. Тогда я вернусь. Мы ещё встретимся.

С этими словами Уморт, в котором ещё оставалась последняя искра магической силы, взмахнул рукой и… исчез в ярком пламени.

…Какое-то время эльфы оцепенело смотрели на язычки огня, лизавшие то место, где недавно стоял Уморт. Потом внимание всех одновременно привлекла яркая тряпичная кукла – явно неживая. Она лежала на полу и, как все куклы, бессмысленным взором смотрела в небо глазами-пуговками. Но не это привлекло всеобщее внимание. В выражении лица Ветроногого что-то неуловимо изменилось. Поняли не сразу. А когда поняли, непонятный холодок пробежался по коже впечатлительных эльфов: кукла больше не улыбалась. Постоянная улыбка – дерзкая ли, насмешливая ли, радостная ли, счастливая… даже печальная, но никогда не сходившая с лица Ветроногого – бесследно исчезла.

Но… навсегда ли?

Том как ветер мчался по коридорам дворца. За ним, взявшись за руки, еле поспевали Тоурри с Катариной.

– Скорей! – выкрикнул Том, завернув за угол. Дверь с нарисованной рожицей была полуоткрыта, из-за неё доносились непонятные звуки. Том влетел в комнату.

Тропотор всё ещё лежал на полу, раскинув руки и закрыв глаза. Правый бок его был весь в крови, и пол под ним залит кровью. Над гномом низко склонилась Диана. Длинные рыжие волосы совсем закрыли её лицо. Эльфина то ли тихо пела, то ли что-то неразборчиво бормотала…

На звук шагов она подняла голову, и у детей защемило сердце: ещё никогда не видели они, чтобы эльфина плакала. Слёзы стояли в её глазах, бежали по щекам и капали на алое платье богини красаты. Она несчастным взором посмотрела на своих друзей и опять склонилась над лежавшим без движения Тропотором.

– Он… умер! – жалобно всхлипнула она, и слёзы снова закапали на бороду гнома.

У Катарины защипало в горле.

Мурр поспешно опустился на колени и, мягко отстранив эльфину, приложил ухо к груди гнома. Потом с усилием разорвал ткань, пропитавшуюся кровью, и провёл ладонью над раной.

– Он умер… – в отчаянии повторил голос Дианы из-под спутанных волос. Она выразительно показала пальчиком на кинжал, валявшийся рядом.

Тоурри с улыбкой поглядел на заплаканную эльфину.

– Ну разве можно говорить про кого-то «умер», – сказал он с укоризной, – если у него в груди ещё бьётся сердце?

– Сердце?.. – недоверчиво переспросила Диана.

– Ну да, – улыбнулся мурр. – Вот здесь, слева, у всех бывает сердце. Послушайте, как оно бьётся.

Диана приложила ухо к груди Тропотора. Там действительно что-то билось.

– Тук-тук… тук-тук! – повторила эльфина, просияв. – Вы полагаете, он жив? – спросила она с надеждой.

– Не полагаю, а уверен, – ответил мурр и взял её руку в свою. От этого прикосновения Диане как-то сразу стало спокойно и хорошо.