Это случилось в четыре утра на разъезде Воан, штат Миссисипи. Железнодорожный путь петлей огибал городок Воан, а за городком, в самом конце петли, был длинный разъезд, на котором той ночью паровоз к паровозу стояли два товарных состава — южный восемьдесят третий и северный семьдесят второй. Оба вместе они были длиннее пути разъезда на четыре вагона, и их бригады решили сманеврировать на юг, чтобы открыть «Пушечному ядру» северную стрелку разъезда. Когда же экспресс выйдет на стрелку, оба они сманеврируют на север и откроют ему южную стрелку.
Только когда они начали маневр на север, от поезда семьдесят второго неожиданно отцепились четыре последних вагона и загородили главный путь у самой южной стрелки. Поездные бригады, конечно, не знали, что Кейси гонит экспресс со скоростью семьдесят миль в час, чтобы наверстать время. А Кейси не слышал взрыва петарды, которую сигнальщик семьдесят второго поставил на пути, чтобы предупредить об опасности.
И вот когда славный триста восемьдесят второй был в какой-нибудь сотне футов от южной стрелки, изумленным глазам Кейси Джонса и Сима Уэбба предстали неясные в предутренней мгле очертания нескольких товарных вагонов, которые медленно въезжали с главного пути в разъезд. Оба мгновенно поняли, что ничто на свете не может предотвратить катастрофу.
— Прыгай, Сим, спасайся! — крикнул Кейси Джонс кочегару.
А сам дал задний ход и включил воздушные тормоза — это было все, что он мог сделать. И грохочущий триста восемьдесят второй на полной скорости врезался в товарные вагоны, круша их, как спичечные коробки.
Симу действительно удалось выпрыгнуть, он упал в придорожные кусты и даже не сильно расшибся.
А прославленный триста восемьдесят второй разнес в щепу все четыре товарных вагона и полетел под откос. Когда тело Кейси Джонса нашли в обломках, одна рука машиниста была на шнуре гудка, другая на тормозном рычаге.
— Я помню, что, когда я прыгал, Кейси дал пронзительный долгий гудок, — рассказывал потом Сим Уэбб жене Кейси Джонса. — Он явно хотел предупредить сигнальщика грузового состава, чтобы тот тоже прыгал.
Груды сена и горы пшеницы из разбитых вагонов лежали у места крушения. Говорят, что несколько лет потом на путях в этом месте росла пшеница.
Капитан Шторминг побеждает Кракена
Перевод Г. Кружкова
ассказывают, что из всех капитанов, которые прославились своими необыкновенными приключениями, самым знаменитым и самым отчаянным был капитан Шторминг[57]. Он отличался не только ростом, бизоньей силой и храбростью, но также недюжинным умом и смекалкой. Шторминг был старым морским волком, он повидал разные края и, как говорится, избороздил все четыре океана.
Служил Шторминг в торговом флоте, много раз ходил в Китай, плавал первым помощником на быстроходной шхуне «Хозяйка морей», а после вдруг неожиданно оставил морскую службу и несколько лет проработал на берегу. Говорят, что самый большой в мире корабль «Тускарора», длиною с полуостров Кейп-Код, был построен нарочно для того, чтобы вернуть Шторминга во флот. И капитан не устоял перед искушением командовать таким судном.
Немало новых плаваний совершил он с тех пор, много раз спасал «Тускарору» и экипаж от неминуемой гибели. И вот однажды, после вполне заурядного рейса в Кейптаун, Шторминг получил распоряжение идти в Стокгольм и принять там на борт груз маринованной селедки.
Капитан Шторминг внимательно изучил карты и понял, что самым опасным местом для «Тускароры» будет залив Каттегат — узкая полоска воды между Данией и Швецией. Кроме того, некоторые из его офицеров были встревожены слухом, что в норвежских водах объявился гигантский Кракен — таинственное морское чудовище, нападающее на корабли.
Говорили, что гигантский Кракен из семейства осьминогов, внешне он походит на краба. Мощный панцирь Кракена достигает в окружности полутора миль. Зеленовато-синий панцирь делает Кракена совершенно невидимым в морской воде, даже опытные скандинавские моряки могут не заметить его в волнах. Четыре пары мощных щупальцев Кракена напоминают клешни гигантского рака. Прямо скажем, животное мало симпатичное!
Столь же малоприятны и повадки Кракена. Живет он на дне, на глубине около трехсот — четырехсот футов, но время от времени любит разнообразить свое меню какой-нибудь стаей водоплавающих птиц или, скажем, рыбацкой лодкой вместе с рыбаками. Тогда Кракен неожиданно выплывает на поверхность. Море бурлит, клокочет, как вода в чайнике, на много миль вокруг. А когда Кракен снова уходит на глубину, на месте его погружения образуется огромная воронка, которая затягивает в пучину самые большие корабли.
В открытых водах Северного моря чудовище не так страшно. Чуть что, корабль меняет курс и уходит из опасной зоны, а вот в узком проливе, таком как Каттегат, встреча с Кракеном особенно неприятна.
Капитан Шторминг слушал толки своих офицеров о коварном Кракене и размышлял. За время плаваний ему не раз приходилось вступать в схватки с разными морскими чудовищами. Он вспомнил свою победу над ужасным спрутом — грозой Вест-Индии. А ведь он был тогда еще безусым юнгой! Вспомнил он и сумасшедшую гонку через весь Тихий океан верхом на свирепом Белом кашалоте. Вот это было приключение! Но он и тогда не сплоховал.
Шторминг перебирал подобные воспоминания и пришел к выводу, что не стоит особенно беспокоиться из-за этого Кракена. Тем более что капитан давно не пробовал хорошей маринованной селедочки! И он приказал держать курс на Стокгольм.
«Тускарора» миновала Назейский маяк, когда в море стало твориться что-то неладное. Вода вскипала и бурлила. То тут, то там образовывались небольшие водовороты. Вдруг боковое течение внезапно подхватило корабль, развернуло его, а резкий порыв ветра ударил в паруса и погнал «Тускарору» на скалы. С огромным трудом Штормингу удалось удержать в руках штурвал. Ход корабля был выправлен, но тут тревожную новость сообщил боцман — глубина под ними была вдвое меньше, чем указывали карты!
Вновь и вновь боцман измерял лотом глубину, и с каждым разом его голос делался все испуганней:
— Двадцать саженей! Восемнадцать саженей! Пятнадцать! Двенадцать!
Море стремительно мелело. Шторминг усмехнулся. Он понял, что встреча с Кракеном состоится, и был уверен в себе.
— Свистать всех наверх! Поднять паруса! Полный вперед!
Матросы кинулись к веревочным лестницам и в одну минуту вскарабкались на мачты. «Тускарора» рванулась вперед. Ее длинное узкое тело, как змея сквозь траву, проскочило опасные буруны и, прежде чем Кракен успел всплыть, перепрыгнуло через покатую спину чудовища и заскользило по спокойной воде.
Капитан Шторминг переложил руль вправо, и корабль развернулся на девяносто градусов, миновал Эльсинорские скалы, прошел мимо мыса Ско, который отделяет Скагеррак от Каттегата, и взял курс на Эресунн.
На следующий день «Тускарора» уже швартовалась в гавани Стокгольма. Шторминг провел приятный вечер в компании двух шведских капитанов, знакомых ему еще по встречам в китайских портах. Он рассказал им про свое первое знакомство с Кракеном, и капитаны уверяли его, что мало какому из кораблей так повезло, как «Тускароре».
Помимо маринованной селедки, Шторминга уговорили еще взять на борт груз высокосортной шведской стали. Сделка была выгодная, но «Тускарора» сильно осела в воду и сразу утратила былую подвижность.
Но капитан сам стоял у штурвала и был готов к любым неожиданностям. Он уже выводил свой корабль из Скагеррака, когда появились первые признаки опасности. Мелкая рябь сменилась белыми бурунчиками, волны закружились в зловещем ритме, и лот боцмана показал глубину значительно меньше той, что была на карте. Шторминг готовился применить ту же тактику, что и в прошлый раз, он уже собрался отдать команду «свистать всех наверх!», как вдруг… ветер упал и паруса обвисли!
На это капитан не рассчитывал. Полный штиль над самой спиной ужасного чудовища! Кракен несомненно догадался, что ветер стих. Судя по яростному кипению воды, он энергично поднимался вверх и чувствовал себя полным хозяином положения.
— Десять саженей! — вопил перепуганный боцман. — Боже помилуй! Восемь саженей! Пять саженей!
Капитан Шторминг полностью осознал грозившую опасность. Он понял, что излишняя самоуверенность сослужила ему на этот раз плохую службу. Да и вообще не следовало пускаться в это приключение. «Тускарора» — океанский корабль, она мало приспособлена для плавания в узких проливах. Из-за собственной его беспечности корабль и экипаж оказались теперь во власти мерзкого чудовища.
Ну что ж! Раз он виноват, то ему и выпутываться. Шторминг зорко всмотрелся в кипящее море. Он прикинул на глаз расстояние между бурунами, сравнил показания лота с цветом воды. По всему выходило, что шея Кракена находится где-то в полумиле по курсу судна и скоро должна оказаться над водой. Шторминг сбросил с себя капитанскую тужурку и фуражку и спрыгнул на бак.