Услыхали это хозяйки и задрожали от страха: хоть и были они теперь бедные, кому же охота отдавать дочь в услужение к ведьме. Как раз в это время шел по улице лудильщик. Слышал он, что старуха Клути ходит каждую неделю в Ньюкасл и возвращается домой с золотыми гинеями.
— Возьми мою дочку, — просит, — Умную Кейт. Она и здоровая, и обиходная, и работящая. Лучше ее никто во всем Нортумберленде сковородки не чистит.
— Пошли ее завтра ко мне, — говорит старуха Клути. — Есть будет со мной за столом, спать под столом. А если будет стараться, заплачу ей через семь лет и один день одну блестящую золотую гинею.
Старуха поковыляла домой, а лудильщик пошел своей дорогой, довольно потирая руки.
Собрались хозяйки, судачат, что из этого выйдет. Лудильщик, всем известно, самый прожженный плут во всем Нортумберленде, а Умная Кейт под стать папеньке — большая охотница до чужого добра: где что плохо лежит — живо стащит.
Наутро отправилась Умная Кейт к старухе Клути. Вымыла лицо и руки в ручье у мельницы, причесала волосы гребешком, который смахнула с чужого подоконника, нарядилась в красное платье, прихваченное мимоходом с чужой веревки, да еще зеленую кофту поверх напялила: дочь кузнеца играла в «Джек-прыгни-через-реку», стало ей жарко, бросила она кофту на куст; тут мимо шла Кейт, ну и поминай кофту как звали.
Пришла Умная Кейт в домик старухи, вышел на крыльцо кот Чернулин и давай тереться вокруг ее ног.
— Умная Кейт, — говорит, — плесни, пожалуйста, молочка в мое белое блюдечко. — И замурлыкал от удовольствия.
— Сам наливай, — ответила коту Умная Кейт. — Не нанялась я котам прислуживать.
Пнула его ногой и постучала в дверь. Поглядел на нее кот и перестал мурлыкать.
Открыла дверь старуха Клути, посмотрела на Умную Кейт и осталась довольна — сильная, здоровая, со всякой работой справится.
— Входи, — сказала старуха. — Будешь печи топить, обед варить, дом убирать, пыль вытирать, мести и скрести, чтобы в сковородки я могла смотреться, как в зеркало.
— Это я могу, — ответила Умная Кейт.
Вошла в дом, взяла метлу, давай подметать. А кот Чернулин на стуле сидит, на нее глядит и не мурлыкает.
— Только смотри, — говорит старуха Клути, — не вздумай сунуть метлу в печную трубу!
«Ага, вот она где золотые гинеи держит», — сообразила Кейт, а сама головой кивнула и дальше метет. Весь день Кейт чистила, мела и скребла. Увидела старуха Клути вечером свое отражение в начищенных сковородках, похвалила служанку и поковыляла наверх спать.
«Пойду и я спать», — подумала Кейт, свернулась калачиком под столом и заснула. А утром проснулась с первыми петухами, взяла метлу и давай шуровать в печной трубе.
Упал оттуда кожаный мешок, набитый блестящими золотыми гинеями. Обрадовалась Умная Кейт, взяла мешок, не забыла прихватить зеленую кофту — и вон из дома, пока старуха Клути спит.
Бежит Умная Кейт по полю Гладоврану, видит, в конце поля калитка.
— Милая девушка, — говорит калитка, — отвори меня. Сколько лет меня никто не отворял.
Тряхнула Кейт черными волосами и замотала головой.
— Сама отворишься, — отвечает. — Мне некогда.
Оперлась рукой о перекладину, перескочила легко через забор и побежала дальше.
Бежит, бежит — на зеленом лугу в желтых лютиках корова пасется.
— Милая девушка, — говорит корова, — подои меня. Сколько лет меня никто не доил.
Тряхнула Кейт черными волосами и замотала головой.
— Сама доись, — отвечает. — Мне некогда.
И побежала дальше. Видит, мельница на берегу красивой реки Тайн, а по ней три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.
— Милая девушка, — говорит мельница, — поверни мое колесо. Сколько лет его никто не вертел.
Тряхнула Кейт черными волосами и замотала головой.
— Пусть само вертится, — отвечает. — Мне некогда.
А дело в том, что Умная Кейт с каждой минутой все больше злилась: бежала она быстро, запыхалась, мешок с гинеями тяжеленный, да и спать хочется — ведь встала-то она спозаранку.
«Не все же мне одной мучиться, — сказала она себе. — Кто нашел золотые гинеи? Я. Кто эту тяжесть долго тащил? Опять я. Так пусть дальше отец тащит.» И спрятала мешок в желоб, по которому зерно сыплется на мельничные жернова. Потом побежала к отцу и рассказала ему, какая она умная.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Проснулась старуха Клути с третьими петухами, спустилась вниз — пол не метен, очаг холодный, а на полу сажи целая горка. Поняла она, что Умная Кейт лазила метлой в трубу и нашла мешок с гинеями.
— Ты у меня за это поплатишься, — сказала ведьма и похромала в погоню.
Миновала поле Гладовран, подошла к калитке и спрашивает:
— Калитка, калитка, не видала ли мою служанку-поганку? В руках у нее кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.
— Иди дальше, — отвечает калитка.
Ковыляет старуха по зеленому лугу в желтых лютиках, видит, корова пасется.
— Корова, корова, — спрашивает старуха, — не видала мою служанку-поганку? В руках у нее кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.
— Иди дальше, — отвечает корова.
Дошла старуха до мельницы на берегу красивой реки Тайн, где три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.
— Мельница, мельница, — говорит старуха, — не видала мою служанку-поганку? В руках у нее кожаный мешок, а в нем все мои золотые гинеи.
— Загляни ко мне в желоб.
Сунула старуха руку в желоб и нашла мешок с блестящими золотыми гинеями. Взяла старуха мешок, похромала домой и спрятала его опять в покосившуюся печную трубу.
Вернулась Кейт с отцом к мельнице, глянула в желоб, а мешка-то и нет. Поняла Кейт, что старуха Клути уже побывала здесь. Испугались они с отцом — с ведьмами шутки плохи, — собрали свои пожитки, перешли мост через красивую реку Тайн, и с той поры о них в Нортумберленде ни слуху ни духу.
В субботу старуха Клути опять приковыляла в деревню.
— Не запирайте окна и двери! — кричит. — Мне нужна честная служанка печи топить, обед варить, дом убирать, пыль подметать, мести и скрести, чтобы я могла смотреться в сковородки, как в зеркало.
На этот раз не было плута лудильщика, который так охотно послал дочь в услужение к ведьме. Потемнело лицо злой старухи, уже готово было сорваться проклятие, но тут заговорила Добрая Джанет.
— Возьми меня в служанки, — сказала она кротко. — Я согласна работать семь лет и один день за одну золотую гинею. Обещай только отпускать меня по воскресеньям домой.
Кивнула старуха Клути и похромала домой. Добрая Джанет тут же за ней отправилась; подошли они к двери, вышел на крыльцо кот Чернулин, потерся вокруг ног девушки и говорит:
— Добрая Джанет, плесни молочка в мое белое блюдечко. — И замурлыкал от удовольствия.
— Охотно плесну, — ответила Джанет и плеснула ему молочка.
— Только смотри, — сказала старуха новой служанке, — не смей лазить метлой в печную трубу. Ни в коем случае.
А кот в это время так громко замурлыкал, что Добрая Джанет не разобрала последних слов. Послышалось ей, что старуха Клути как раз велит почистить метлой печную трубу. Улыбнулась она, кивнула и стала пол подметать.
Утром проснулась Добрая Джанет с первыми петухами.
«Сегодня я пойду домой к отцу с матушкой, — радостно подумала она. — Вот только надо сперва трубу почистить». Взяла она метлу и сунула в трубу как можно дальше. Ну и конечно, выпал на пол кожаный мешок, полный блестящих гиней.
Посмотрела на золото Добрая Джанет и вспомнила, что сталось с ее деревней: дома нетоплены, дети сидят голодные, и все из-за этой ненасытной ведьмы.
«Пойду домой, спрошу отца с матушкой, что делать с золотыми гинеями», — решила она, взяла мешок и побежала через поле к калитке.
— Милая девушка, — сказала ей калитка, — отвори меня. Сколько лет меня никто не отворял.
— Охотно отворю, — ответила Добрая Джанет, открыла калитку и побежала дальше.
Видит, на зеленом лугу в желтых лютиках корова пасется и просит:
— Милая девушка, подои меня. Сколько лет меня никто не доил.